Пути к Богу: Жизнь по Бхагавадгите - Рам Дасс
10
Умирание
Смерть — это тема, которую большинство из нас предпочитают избегать. В Гите говорится: «Как обитающий в теле переживает детство, юность и старость, точно так же переходит он в новое тело… Неизбежна смерть для того, кто рождён, и неизбежно рождение для того, кто мертв, и потому не печалься»[104]. Это главная мысль, которую несёт Гита, но люди читают эту книгу годами, и, тем не менее, продолжают плакать о своей будущей смерти и страшиться её. Большинство из нас стараются откладывать мысли о смерти подальше — в особенности мысли о своей собственной смерти, ибо для живых существ нет ничего ужаснее, чем мысль о том, чтобы лишиться своего существования в том смысле, в каком они его понимают. Наши самые глубинные страхи и тревоги связаны с вопросами выживания, и даже когда мы говорим о смерти в некоем абстрактном, академическом ключе, мы вовсе не хотим познакомиться с ней поближе. Мы боимся допустить её на тот уровень восприятия, на котором сможем попробовать её на вкус.
Чтобы придать вопросу личную окраску, чтобы соотнести его со сферой нашего непосредственного восприятия, в этой главе мне хотелось бы поделиться с вами целой серией опытов, которые кардинально изменили моё собственное отношение к смерти. Они привели меня от того, во что я верил году, скажем так, в 1960, к тому, во что я верю сейчас. Я просто расскажу вам несколько историй, в которых заключается сумма опыта, изменившего моё восприятие мира.
Когда я ещё подвизался в качестве психолога, я считал тело и личность реальными и был весьма привязан к своей точке зрения. И поскольку они были не только реальны, но и представляли собой единственную возможную реальность нашего существования, я верил в то, что, умерев, мы действительно умираем, — и точка. А раз уж сделать с этим ничего нельзя, остаётся только игнорировать смерть и наслаждаться жизнью, пока это ещё возможно. Целью жизни, как я это тогда воспринимал, было оставаться счастливым каждый момент бытия. В смерти, пожалуй, ничего счастливого не было, и потому этой темы следовало по возможности избегать. (Тот психолог, которым я был, разумеется, сказал бы не «избегать темы», а, скорее, «разобраться с ней с реалистических позиций».)
Потом я стал принимать психоделики. Они оказались моими первыми учителями в вопросах смерти. Во время экспериментов с психоделиками у меня был ряд переживаний, в которых я переставал быть тем собой, каким привык себя считать, а потом, через некоторое время, вновь возвращался к обычному модусу восприятия. В определённом психологическом смысле я умирал и вновь возрождался, и таким образом психоделические путешествия глубоко изменили моё понимание смерти.
Один из таких опытов смерти и возрождения произошёл как раз во время того эпизода в мотеле, о котором я вам уже рассказывал. Другой — когда я впервые попробовал псилоцибин. Я ел грибы дома у Тимоти. В какой-то момент я сидел один в полутемной гостиной и вдруг увидел футах в восьми от меня существо, которое, к моему несказанному удивлению, оказалось мной. Тот «я» стоял в другом конце комнаты, одетый в академическую шапочку и мантию. «Ого, — подумал я, — вот вам Ричард Алперт в виде профессора». Тогда это создание начало одну за другой примерять все мои социальные роли: профессор, пилот, виолончелист, любовник, карьерист. Это выглядело как маскарад: Ричард в авиационном шлемофоне с очками, Ричард в смокинге, играющий на виолончели и т. д. И каждую свою роль я отпускал, отпускал, отпускал… В конце концов, мне показали, чем был Ричард в детстве, когда родители впервые стали вешать на него ярлыки своего восприятия: Ричард — хороший мальчик или Ричард — плохой мальчик и т. д. И вот передо мной стояла самая сущность «ричардовости», и, увидев её, я пришёл в ужас. Я подумал: «А если я отпущу эту, я что, потеряю память?» Мне удалось упокоить себя мыслью о том, что у меня по крайней мере остаётся моё тело.
Однако это оказалось весьма безответственным заключением, потому что, посмотрев на диван, на котором я сидел, я увидел диван — от края и до края, во всех подробностях, — но вот только на самом деле на нём никто не сидел.
За всю мою психологическую карьеру со мной не произошло ничего, что могло бы подготовить меня к ситуации вроде этой. Я был готов удариться в панику и позвать на помощь Тима — это было настоящее «плохое путешествие», — но тут вмешалось моё еврейское чувство юмора, которое ехидно возразило: «Ой, таки тут кто-то есть! Кто-то же собирается кричать». Если всё, чем я себя считал, в том числе и моё тело, исчезло, тогда кто будет издавать крики? Кто же это был? Внезапно страх ушёл, вытек из меня, словно вода. Я почувствовал, что встретил внутри себя какое-то новое существо, никак не связанное с моими прошлыми представлениями о том, кем я был.
С тех пор «тот, кем я себя считаю» стал терять надо мной власть. Когда меня вышибли из Гарварда и лишили профессорского звания, мне уже не казалось, что я теряю своё «я», — я просто терял своё «профессорство» и больше ничего. Когда я стал лысеть, это не было: «Мамочки, я лысею, какой кошмар!» Это было скорее: «Ой, гляди, что происходит!» Я стал меньше привязываться к своему телу, личности или социальным ролям.
Всё сводится к тому, что процесс умирания есть процесс отпускания. Поэтому я воспринимал свои психоделические опыты как своеобразную прививку, возможность попрактиковаться в отпускании — ещё и ещё раз, пока дело не дойдёт до того, самого главного. Галлюциногенные грибы и другие психоделики, которые я принимал, дали мне шанс поработать с самим процессом отпускания — личности, эго, всего, чем я себя считал. Эти маленькие смерти и возрождения изменили моё восприятие умирания.
Докторские диссертации обычно с очень серьёзным видом подтверждают то, что все и так знают. Одна диссертация, защищённая в Калифорнийском университете в Беркли, наглядно продемонстрировала, что люди, принимавшие психоделики или занимавшиеся медитацией более трёх лет, гораздо меньше боятся смерти, чем любая другая часть населения. Да любой, кто это пробовал, и так мог бы им это сказать!
Один из исследователей, Эрик Каст, проделал в Медицинской школе Чикаго ряд революционных опытов с применением ЛСД в терапии пациентов с раком в
