Пути к Богу: Жизнь по Бхагавадгите - Рам Дасс
То, что мы описываем как четыре канала, есть на самом деле четыре способа восприятия реальности. Из соображений эффективности, чтобы пройти по жизни как можно легче, мы обычно ограничиваем наше восприятие первым каналом или в крайнем случае каналами 1 и 2. Кроме того, мы принимаем за данность тот факт, что наши индивидуальные различия — каковы бы они ни были — вещь постоянная, каждый человек сегодня точно таков же, каким он был вчера, и потому относиться к нему можно соответственно. Если вы вчера были Мэри-Джейн, я делаю вывод, что и сегодня вы тоже намерены ею быть, что означает, что мои отношения с вами будут строиться на основе прошлой истории. Если я повесил на вас ярлык полного урода, то и относиться к вам я буду как к полному уроду, ведь вероятность того, что раз вы были уродом вчера, то скорее всего останетесь им и сегодня, весьма велика. Это называется «эффективностью социальных связей».
Но что, если вместо того, чтобы воспринимать наши индивидуальные различия или вспоминать, кем другой человек был в прошлый раз, когда мы встретились, я увижу душу, увижу другое создание, во всём подобное мне самому? Тогда каждое мгновение станет как первое. И тогда каждая новая встреча будет означать совершенно новую игру. Это будет очень
Стоит нам открыть для себя каналы 3 и 4, как мы сознательно начнём общаться с людьми, опираясь на восприятие этих двух планов. Нам совершенно не нужно, чтобы и другой человек был на том же самом плане, — это зависит исключительно от них. Это видение, которое мы будем отныне культивировать в себе самих. Мы видим в другом родственную душу; нам даже нет необходимости разговаривать с ним, ведь это — мы сами. В процессе такого восприятия себя и других мы создаём особое пространство, в котором они могут присоединиться к нам, если пожелают. Мы сами становимся фактором, благоприятствующим духовному росту тех, с кем мы вступаем в контакт. Результатом такого видения становится осознание того факта, что подобное возможно всегда и в любых взаимоотношениях.
Возьмём, к примеру, мои отношения с отцом. Он всегда сознавал, что прежде всего он — мой отец. Он всегда отлично знал, кто он такой. Все его личности ходили строем и с песнями: он был республиканцем, человеком, который любит свою семью, которому принадлежит много разных вещей. Когда мы с ним были вместе, он всегда и прежде всего был моим отцом. Это означало, что я должен был быть его сыном. Но оттуда, где пребывал я, он выглядел всего лишь ещё одним живым существом, которое волею кармы в этом воплощении оказалось моим отцом — так же, как я оказался его сыном. Наша карма привела нас к таким взаимоотношениям; если угодно, мы были друг для друга кармическими предпосылками. Но за всем этим неизменно стояло: «Ты там? А я тут! Вот здорово!»
Так оно всё выглядело оттуда, где был я. Если бы я теперь сказал ему: «Ты там?», он бы закатил глаза и ответил: «Опять ты несешь эту чушь?» В мои задачи не входит заставить его принять мои взгляды. В третьей главе Бхагавадгиты сказано:
«Пусть мудрые не тревожат разум тех, кто не мудр. Пусть они преданно трудятся, покажите им радость доброй работы; те, кто тешит себя иллюзией сил природы, пусть связывают себя действием этих сил. Пусть тот, кто видит всё это, не тревожит покой тех, кто не видит».
Так что в мои задачи отнюдь не входило убеждать моего отца, в том, что на самом деле он не мой отец — у него было свидетельство о моём рождении, и это было для него единственной реальностью. Мне нужно было добавить дополнительное измерение нашим отношениям и сделать это в своём собственном восприятии. Я вижу в нём своего отца, но помимо этого я вижу в нём другую душу, во всём подобную мне — только пребывающую в инкарнации, условием которой является её полная идентификация с мыслями, связанными с её земным путём. Мой отец настолько прочно идентифицируется с ними, что они приобретают для него абсолютную реальность. И это нормально. Мне нет необходимости объяснять ему, как оно всё выглядит с моей точки зрения. Мы просто сидим вместе и разговариваем как отец с сыном, и всё это время я повторяю свои мантры, пребывая в том месте внутри себя, откуда я вижу нас как две души, вместе исполняющие этот причудливый танец.
Естественно, это всего лишь ещё один план восприятия, он не лучше и не хуже, чем тот, которым пользуется мой отец, но по крайней мере он даёт нам какую-то альтернативу. Мой разум творит для нас обоих пространство, где отец, если бы только пожелал, смог бы отринуть присущие его роли ограничения, которые заставляют его думать, будто это всё, что у него есть.
И то, что в один прекрасный день произойдёт между нами в этом пространстве, будет просто замечательно. Мы, конечно, немного поговорим как отец с сыном, а потом плюнем на всё это и просто посидим немного вместе. Если вы попались в ловушку своих ролей, вам становится неуютно, когда заканчиваются реплики, прописанные для вас в сценарии. Но мы с папой просто посидим и помолчим вместе, и это очень скоро станет похоже на молчаливую медитацию. Слова больше не будут нам нужны. Мы просто сможем наконец-то побыть вдвоём.
Находясь на уровнях третьем и выше, мы автоматически меняем своё отношение к окружающим. В нём появляется некая беспристрастность. С кем бы ни были эти взаимоотношения, они всё равно будут подчиняться одним и тем же основным правилам. Не важно, имеем мы дело с родителями или детьми, с врагами или друзьями — теперь мы ко всем относимся одинаково, с той точки зрения, что все мы — сущности, пришедшие в этот мир ради уроков воплощения, все мы — Господь, наслаждающийся игрой в множественность. В Гите говорится:
