Между небом и землей. Через Дух Андрэ Луиса - Франсиско Кандидо Хавьер

Амаро и его спутница приняли её с восторгом.

— Боже мой, — сказала, улыбаясь, больная, — у меня впечатление, что в наш дом зашёл ангел. Всё сегодня проснулось в очаровании и в добром настроении!…

Эвелина подошла к постели, соединила обоих супругов одним объятием и радостно сказала:

— Мне приснилась мама! Я чётко видела её, словно она была с нами. Она заявила, что мы нуждаемся в любви и посоветовала стать для Зульфиры дочерью!… Ах, какая это радость!… Мама услышала мои молитвы!

Удовлетворённый железнодорожник отметил эту информацию, сохраняя, тем не менее, для себя рекомендации ночи, чтобы не ранить чувствительность свое спутницы. Зульмира же, в свою очередь, хоть и помнила повторявшиеся кошмары, через которые она прошла, чувствуя себя измученной ревностью Одилы, притушила свои воспоминания, чтобы присоединиться от всей души к благословенному оптимизму покоя и обновления.

Радостно глядя на свою мачеху, малышка добавила:

— Я хочу быть лучшей, более проворной и более дружелюбной!… Папа, отныне мы с тобой будем счастливыми.

Бедная женщина облегчённо вздохнула и сказала:

— Бесспорно, Одила — наш ангел-хранитель. Слишком много радости сегодняшним утром, чтобы это было простым сном или чистым совпадением!

Это выражение благодарности, исходящее из лучших побуждений от женщины, которая до сих пор считалась врагом, тронуло самые сокровенные фибры первой супруги Амаро, который, будучи не способным скрыть своё волнение, заплакал от признательности и радости.

Сестра Клара сжала её в своих объятиях и скромно сказала:

— Плачь, дочь моя! Плачь и ликуй! Когда высшая любовь проникает в наши сердца, свет Господа начинает руководить шагами нашей жизни.

26

МАТЬ И СЫН

В семейном трио царила абсолютная радость.

Вызывая ожидание ученика, озабоченного в одобрении своих учителей, Одила подняла глаза, полные слёз, на Сестру Клару и спросила:

— Я правильно поступила?

На её лице читалась жажда услышать одобрительные слова. Почтенная подруга прижала её к своей груди.

— Ты храбро победила, — нежно сказала она. — Ты поняла святой долг любви. Ты навсегда благословишь этот чудесный день своего отречения и дара.

Мы увидели, как Одила прижалась к ней, словно ребёнок на материнских руках, и сильно расплакалась.

— Не смущайся ты так! — попросила благодетельница, гладя ей волосы.

Растрогав и нас, первая супруга Амаро с трудом ответила:

— Мои слёзы — не от страдания. Я сейчас чувствую себя легко, счастливо… Почему я раньше не могла видеть вещи в таком свете?!…

— Да, — многозначительно объяснила Клара, — ты в духе ты утратила свой вес, что позволяет тебе поднять на уровень. Низшие страсти притягивают нас к Земле, как смола удерживает птиц от высот.

И, коснувшись её, она благожелательно сказала:

— Что ж! Ты дала свою чистую любовь и поэтому у тебя никогда не будет недостатка в ней. Начиная с сегодняшнего дня, ты будешь здесь блаженной посланницей, потому что твоё сердце будет служить ангелам-хранителям наших судеб, которые помогают нам с самоотречением, ожидая нас в более Возвышенной Жизни. Уступая нежность своего спутника другой женщине, чья помощь необходима ему для своего искупления, ты обрела в нём новое наследие чувств и, сблизив свою дочь с той, которую мы должны считать своей сестрой, ты обрела заслугу, необходимую для восстановления своего малыша, будущее которого ты сможешь направлять… Сегодня же ты будешь со своим Хулио.

По лицу преображённой Одилы пробежал свет счастья из её внутреннего мира.

Солнце заливало Землю оживляющими лупами, когда мы привели её в больницу с обещанием, что придём за ней позже, чтобы предпринять путешествие в «Лар да Бенсао».

И действительно, несколько часов спустя, когда перерыв в трудовых обязательствах предоставил нам возможность, мы пригласили её на встречу с ним.

Поддерживаемая под руки Кларой, мать Хулио выражала безграничную радость.

Впервые со дня своей физической смерти она принимала участие в такой прекрасной экскурсии, изливаясь в восклицаниях восхищения от удивительной игры света.

Недалеко от места, куда мы направлялись, она стала жадно вдыхать тонизирующий воздух, изумляясь видением Природы, насыщенной ароматами и украшенной цветами.

Она приходила в восторг от созерцания сотен радостно играющих детей. Побледневшая, с вниманием, направленным на детскую толпу в тревожных поисках своего сына, она в мыслях была очень далеко от нашей группы. Поэтому она, как автомат, послушно давала себя вести.

Сопровождая Кларенсио, мы достигли жилища Бландины, принявшей нас со своей обычной любезностью.

Мы вошли.

Здесь уже не нужны были лишние слова.

Привлечённая большой колыбелью, представшей перед её глазами, Одила бросилась к больному малышу и в тревоге вскричала:

— Мой Хулио! Хулио! Сын мой!…

Несомненно, в материнскую нежность Вселенская Мудрость вложила хорошо запрятанные тайны. Есть нечто чудесное и божественное в связях, соединяющих матерей со своими детьми, нечто, которое мы пока что не можем ощутить.

Больной ребёнок вдруг преобразился.

Неописуемое выражение радости засияло на его лице.

— Мама! Мамочка!… - вскричал он в ответ.

И он вытянул руки, чтобы припасть к груди матери. В слезах, Одила инстинктивно вынула его из кроватки и стала покрывать его нежными поцелуями. Когда её чувства улеглись, она присела рядом с нами, держа малыша на руках.

Полностью преображённый, Хулио рассказал ей, как болело его горлышко, и показал ей серьёзно пораненную голосовую цель.

После растрогавшего нас момента Бландина завела разговор, удовлетворённо сказав:

— Мы знали, что Божественная Доброта не оставит нашего больного малыша без материнской нежности. Хулио обретёт в ней незаменимую преданность.

Одила, которая, естественно, была растревожена органическим состоянием малыша, ничего не ответила. А Клара с любовью сказала:

— Мы наемся поместить нашу подругу на некоторое время в Парке, где она с удовольствием займётся малышом.

— Да, Школа Матерей предоставляет много мест, — охотно сказала Бландина. — Одила сможет спокойно и уверенно предаться работе, которую потребует состояние Хулио. Она получит все необходимые средства.

— Мне больно видеть его таким, — сказала озабоченная мать, указывая на больного ребёнка. — Я не понимаю причины появления такой крупной язвы вне плотского тела. У меня нет основы, чтобы охватить сразу всё, что я вижу. Частично это из-за того, что я была безумной, неспособной к размышлениям.

Я увидел, как Министр и Сестра Клара обменялись выразительными взглядами, и подумал, что они мысленно общаются.

Ссылаясь на болезненные слова матери, наставница указала правой рукой на ориентера и весело добавила:

— Слова Кларенсио просветят вас.

— Да, — сказал внимательный Министр, — наша сестра, естественно, столкнётся в будущем со множеством проблем, связанных с путём её возвышения. Мы все оказываемся бесконечно далёкими от Неба, о котором мечтали на Земле, и каждый из нас хранит в себе тот недостаток, который ему необходимо преодолеть. Прошлое отражается