Творения. Том третий. «Афанасиана»: ТВОРЕНИЯ ДОГМАТИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ, АСКЕТИЧЕСКИЕ, ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЕ, СЛОВА И БЕСЕДЫ, АГИОГРАФИЧЕСКИЕ - Джафаров
И как опять-таки, когда мы помышляем о человеке, созданном по образу и подобию Божию (Быт. 1:26), мы видим совместно (ἅμα) ум, слово и дух, и не так, чтобы из этого что-либо было первым (πρότερον) или вторым (ὕστερον), но мы говорим [о нем] в одно и то же время и как о составленном, и как о едином, как о в некотором роде умопредставляемой троице (τριάδα νοούμενον), где, например, ум – нерожденный, слово же – рожденное и то в свое время чернилами написанное, описуемое и посланное.
Так и о Боге всяческих [мы мыслим]: Отца как Ум нерожденный, Сына как Слово рожденное, и Его посланного во время благоволения Отчей воли не как [слово] произнесенное (προφορικὸν), которое [только] в некоторый момент и [на некоторый] срок для некоторой нужды было порождено, но как ипостасное (ὑποστατικὸν) и Само по Себе существующее (αὐτόχρημα τοῦτο ὄντα), как и было Оно рождено. Ибо, однажды рожденный от Отца, Сын является Ипостасью, неразрушимое имея стояние (στάσιν) от того, от чего (ὑφ’ ὧν) у Него по природе бытие. Ведь слово «ипостась» (ὑπόστασις) по этимологии изъясняется как стояние от кого-то (ὑπό-στασις). И так как Отец – Ум и причина Рожденного, то имеет у Себя Сына как Рожденного. Потому и евангелист наравне с предлогом «от» (ὑπὸ) написал предлог «к» (πρὸς), говоря: В начале бе Слово и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово (Ин. 1:1). Итак, равную силу имеют и к одному значению возвращают нас предлоги ὑπὸ («от») и πρὸς («к»), когда они приставляются к имени. [Соl. 924]
5. Итак, Сын есть Ипостась как от Отца имеющий стояние и не без Отца есть, но к Отцу всегда существуя; и не другую, чем Отец, имея волю, ни силу иную, ни действие, также не другую сущность, но все, что имеет Отец, имеет и Сам Сын, единосущный Отцу и Духу. Сей согласно Отеческой воле, древней и истинной, как великого Совета Отчего Ангел, Чудный Советник (Ис. 9:6), и издревле как Слово Отчее, многократно и многообразно говоривший отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам воплотившись, и вочеловечившись Тот, чрез Которого, говорит, [Отец] и веки сотворил (Евр. 1:2); не чтобы богам неким чудовищным вверил Свой Промысл [о мире], как баснословят язычники, но Сам Сын благоволением Отца и содействием Святого Духа, Промысл над всеми делами принял [на Себя]. И, показывая общность Своего единого Промысла и действия [с Отцом], Он говорит: Отец Мой доныне делает, и Я делаю (Ин. 5:17).
Ведь не по иному попечению действует Отец и не по иному – Сын, но по единому и тому же самому сущностному действию божества. Сей, будучи (как и опять гласит проповедник) сияние славы и образ ипостаси Его (действительно же – Отца), и содержа все словом силы Своей, совершив собою очищение грехов наших, воссел одесную [престола] величия на высоте (Евр. 1:3).
Но и обращение опять к [видимому] примеру сводится к той же мысли, а именно точным рассмотрением, что сияние, как луч из всего солнца, как из всего солнечного диска, имеет непрерывное (ἀδιάστατον) блистание [1094] и образ представления некой ипостаси (τῆς ὑποστάσεως) того, посредством кого и отображается.[1095]
6. Ведь примерно так же впечатываемое отображение перстня становится тем же самым оттиском, что и называется печатью, который не имеет никакого ущерба по существу в оттисках. Ибо отображение, отпечатываясь, не меняется, но остается неизменным, вследствие того что у перстня одно и то же отображение, – отпечатываясь как на воске, так и на золоте в царском динарии.[1096] Так и Божественное Отображение (χαρακτήρ) Сына есть неизменная печать Ипостаси Отца,[1097] и, нося все словом силы Своей (Евр. 1:3), посредством Самого Своего собственного Отображения, Он воспринял, словно воск, плоть в Самого Себя, запечатлел ее в Себе Самом (ведь это не является ни не возможным, ни не заслуживающим веры), чтобы во время Отеческого благоволения, как Отображение (поскольку Он и является Отображением), отпечатлеть в Себе Самом Воплощение, неся его как покрытие из воска или позолоту, поскольку [приведенный пример печати] отчасти показывает всецелое таинство неизреченного и необъяснимого Воплощения. Ведь таинство Воплощения все еще [и ныне] пребывает неизреченным и необъяснимым по причине возрастания (διὰ τὸ αὐξητικόν), поскольку мы постепенным возрастанием преподаем догматы,[1098] [Col. 925] а не одновременно все относящееся к [совершенной божественной] печати. Ибо хотя по оттиску, нанесенному как на прежде бывших, так и во многих восковых предметах, сразу (ἅμα) познается печать, однако в Божественном Воплощении – не сразу, но некоторым возрастанием совершенное (τὸ τέλειον) [учение] преподается.[1099]
Об этом хотя и возможно помыслить, представив, что если и мог бы [найтись] какой-нибудь тонкий ум, который мог проникать в недавно посеянное жизненное тело, и видеть, каким образом в то же время там падающее жизненное семя, хотя и сразу же в частичку некую собирается, тем не менее постепенно, путем прироста, приращение свое приемлет; впрочем, и это обозревать является делом необъяснимым и невыразимым. Ведь мы и то не можем сказать, что относится к нам, ни [тем более][1100] относящееся к Богу; впрочем, посредством представления (φαντασίᾳ) до некоторой степени [то и другое] воспринимается, но и то несказанно и неизреченно. Поэтому хотя Божественное Воплощение Слова и происходило с неким возрастанием, однако не так, чтобы Божественный Образ при этом увеличивался или совозрастал, но в силу того, что одушевленное тело [Христа] увеличивалось всей своей полнотой, соответственно чему человек обретает личное существование и носится во чреве.
Вот почему девять месяцев [Христос носится] по закону человеческого чревоношения, и потому говорится о Христовом Воплощении как Богоиспостасном (Θεοῦπόστατος), и нисколько не человекоиспостасном (ἀνθρωπο-ὕπόστατος), поскольку Он сообразно Божественному Образу принял человеческий облик Своего существования, подобно [нашему] человеческому соединению тела с душой. Таким образом, Христос – двойной, а не единый, и единый, а не двойной: двойной же и не единый – по двум природам; единый и не двойной – по единой Ипостаси. Потому и о двух волях говорим, но не о двух волящих и о двух действиях, но не о двух действующих. Но о Едином [говорим] Волящем – по одной Ипостаси, и о двух волях и двух действиях – по особенностям [каждой из] природ.
7. Итак, подобными [рассмотрениями] возвещая Божественное таинство Воплощения и Вочеловечения, мы отвергаем еретические хуления, по которым и самих погруженных в них оставляем, переходим
