Тайна леди Одли - Мэри Элизабет Брэддон
Погода переменилась: снег падал пушистыми хлопьями и уже покрыл толстым слоем землю и ветви деревьев в саду. Роберт посмотрел в окно на пустынную нетронутую дорогу, ведущую в Одли-Корт. Скучновато для человека, привыкшего к шуму и суете Темпла. Наблюдая за снежными хлопьями, которые с каждой минутой становились все крупнее и кружились все быстрее, Роберт с удивлением заметил, что по дороге медленно тащится одноконный экипаж.
– И кому не сидится дома в такую погоду? – проворчал он, возвращаясь в облюбованное кресло у камина.
Не успел он поменять дислокацию, как в комнату заглянула Фиби Маркс и объявила, что его желает видеть леди Одли.
– А, леди Одли! Ну конечно, весьма рад, – сказал Роберт, а когда Фиби вышла, процедил сквозь зубы: – Глупо, миледи. Уж от вас я такого не ожидал.
Несмотря на холод и метель, Люси Одли сияла. Хорошенький носик не потерял своего очарования от мороза, пухлые губки, похожие на розовый бутон, не побледнели, а сохранили яркий цвет и свежесть. Укутанная в соболя, привезенные Робертом из России, с огромной муфтой, придававшей ей вид беззащитной маленькой девочки, она подошла к камину и протянула руки к огню.
Роберту даже стало ее жалко.
– Какая ужасная погода, мистер Одли! – воскликнула гостья, смахивая снег с роскошной муфты.
– Да, действительно. Что заставило вас пуститься в путь в такой снегопад?
– Хотела повидаться с вами.
– Вот как?
– Да, мистер Одли, – смущенно произнесла миледи, теребя пуговку на перчатке. – С вами обошлись не слишком дружелюбно, вы могли обидеться, и я приехала просить прощения.
– Не нужно мне ваших извинений, леди Одли.
– Но с вами поступили несправедливо. Вам так славно жилось в Одли-Корте, все были вам рады, и вдруг мой дорогой супруг вбил в свою глупую голову, что сигары, выкуренные в моем будуаре его двадцативосьмилетним племянником, могут нарушить мое душевное равновесие. И вот результат: наш милый семейный кружок распался!
Роберт с грустью посмотрел на ее сияющее, воодушевленное лицо.
– Упаси господь, леди Одли, – ответил он, – чтобы я или вы навлекли горе и бесчестье на доброе имя моего дядюшки, человека с золотым сердцем. Я предпочту изгнание. Лучше бы я вообще никогда не переступал порога вашего дома!
При этих словах миледи, смотревшая на огонь, внезапно подняла голову и вопросительно взглянула ему в лицо, и Роберт сразу понял значение этого взгляда.
– Не беспокойтесь, леди Одли, – серьезно сказал он, – я не испытываю к вам никаких сентиментальных чувств, никакого глупого увлечения, позаимствованного со страниц Бальзака или Дюма-сына. Любой стряпчий из Темпла подтвердит, что Роберт Одли не подвержен эпидемии, внешними признаками которой являются щегольские воротнички и байронические галстуки. Я говорю, что лучше бы мне не приезжать в дом моего дяди, совсем в другом смысле.
Миледи пожала плечами:
– Если вы изволите выражаться загадками, мистер Одли, то не взыщите, что бедная женщина не в силах их разгадать.
Роберт промолчал.
– Дело ваше, – переменила тему миледи, – но ответьте, что привело вас в это мрачное место?
– Любопытство.
– Любопытство?
– Да, миледи, меня заинтересовал хозяин постоялого двора – здоровяк с бычьей шеей, рыжей шевелюрой и злыми глазами. Опасный тип. Не хотел бы я оказаться в его власти.
Румянец покинул щеки миледи, голубые глаза гневно вспыхнули.
– Что я вам сделала, мистер Одли? – воскликнула она. – За что вы меня ненавидите?
– У меня был друг, миледи, – печально ответил Роберт, – которого я очень любил. С тех пор как он пропал, я обозлился на весь белый свет.
– Вы имеете в виду мистера Талбойса, что отправился в Австралию?
– Да, того самого Джорджа Талбойса, который, как мне сообщили, уехал в Ливерпуль, а оттуда якобы уплыл в Австралию.
– Значит, вы не верите, что он отбыл в Австралию?
– Не верю.
– Почему?
– Извините, я не стану отвечать на этот вопрос.
– Как вам угодно.
– Через неделю после того, как мой друг исчез, – продолжал Роберт, – я поместил объявление в газетах Сиднея и Мельбурна, в котором просил Джорджа известить меня о своем местопребывании, а также обратился с просьбой сообщить мне, если кто-то встречал его в Австралии либо по дороге туда. Джордж Талбойс покинул Эссекс, или исчез в Эссексе, седьмого сентября. По моим расчетам, до конца месяца я должен получить хоть какой-то ответ. Сегодня двадцать седьмое, времени осталось совсем мало.
– А если ответа не будет?
– Значит, мои страхи небезосновательны, и тогда я начну действовать.
– А что вы собираетесь предпринять?
– Ах, леди Одли, вы напоминаете мне, сколь ничтожны мои возможности! С моим другом могли покончить хоть здесь, на этом самом постоялом дворе, и я, прожив здесь целый год, уехал бы, так ничего и не узнав. Что нам известно о тайнах домов, в которых бываем? Поселись я завтра в дешевом пансионе, где убили своего гостя супруги Мэннинг, я бы ничего не почувствовал. Страшные дела могут твориться под самым гостеприимным кровом, немыслимые преступления совершаются на самом идиллическом фоне, не оставляя следа. Я не верю в кровавые пятна, которых не в силах стереть время. Я скорее поверю, что мы можем спокойно дышать воздухом места, где произошло преступление, и, глядя на улыбающееся лицо убийцы, восхищаться его безмятежной красотой.
– Похоже, вам нравится рассуждать о подобных мерзостях! – язвительно заметила леди Одли. – Вам следовало стать сыщиком.
– Я и сам временами думаю, что из меня вышел бы неплохой детектив.
– Почему?
– Потому что мне не занимать терпения.
– Однако вернемся к Джорджу Талбойсу, о котором мы забыли. Что вы собираетесь делать, если не получите ответа на свои объявления?
– Я буду считать, что мое предположение о его смерти подтвердилось.
– И что тогда?
– Тогда я осмотрю его вещи, оставшиеся у меня в квартире.
– Какие, к примеру? – засмеялась леди Одли. – Пальто, жилеты, лакированные ботинки и пенковые трубки?
– Нет, прежде всего письма – от его друзей, старых школьных товарищей, отца, сослуживцев.
– Вот как?
– И от его жены.
Несколько минут миледи молчала, задумчиво глядя на огонь, трепещущий в камине.
– А вы когда-нибудь видели письма покойной миссис Талбойс? – наконец спросила она.
– Нет. Думаю, это обычные женские каракули, не способные пролить свет на судьбу моего друга. Мало кто из женщин может похвастаться столь прелестным и необычным почерком, как у вас.
– Вы что же, знаете мой почерк?
– Да, и очень хорошо.
Миледи еще раз протянула руки к огню и взяла с кресла муфту, собираясь уходить.
– Хотя вы отклонили мои извинения, мистер Одли, – сказала она, –
