Андрей Портнов - Автово
— Умора! — подумал я, — Вот и выбрал себе «самую лучшую». Молодец! Я прямо-таки горжусь собой. И как же мы здесь жить будем?
Я оглянулся вокруг в поисках веника или чего-то его заменяющего, но ничего не нашёл.
— Ну, и пусть! — Желание прибраться улетучилось у меня так же быстро, как и появилось. — Будем спать как все — в грязи и холоде, а завтра уберёмся.
— Видно, чёрт меня дёрнул выбрать нам эту кладовку, — продолжал думать я, — ну, кто, кто меня просил это делать? Я не могу! Я хочу домой, в Астрахань! В мою миленькую сраненькую Астрахань!
Так сидел я один посреди грязи и сырости и чувствовал, что на душе скребутся кошки. Нет, не об этом я мечтал, сидя в своей тёплой комнате в Астрахани. Смогу ли я здесь выжить? Именно выжить, потому что по-другому здешнее существование и назвать-то нельзя.
Я сидел, но мне и в голову не могло прийти, что то обстоятельство, что я выбрал именно эту комнату, сослужит нам хорошую службу. И кто знает, как бы всё вышло, если бы я не решился на этот отчаянный поступок.
Да, всего этого я не знал. Не знал я и того, что грядущие два года окажутся самыми лучшими годами моей жизни и оставят в моём сердце неизгладимый след.
Но сейчас передо мной была серая действительность, и ничего кроме грусти и разочарования не царило в моей душе.
Так просидел я около 20-ти минут. Но время летело, и скоро нужно было уже идти.
— Ну, всё, мне пора, — сказал я сам себе, затем решительно встал, оделся и пошёл прочь из этого общежития, чтобы вернуться сюда уже вместе со всеми.
ЧАСТЬ 4. Заселение
— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Площадь Восстания», переход на линию 3.
Я встал и приготовился к выходу. Электричка, не спеша, ехала по тёмному туннелю, вскоре затормозила и изрыгнула из себя целую толпу, которая ринулась во все стороны. Табличка «Выход к Московскому вокзалу» указывала налево. Налево я и пошёл.
Выйдя из метро, я почувствовал, как мороз сразу же обжог мне лицо. На улице было градусов 20, а то и больше (мороза, разумеется).
— Как сегодня будем спать в этой конуре — околеем все, — были мои первые мысли на, так сказать, свежем воздухе. Да уж, свежее только в морге.
На вокзале было ужасно много народу — так, по крайней мере, казалось. Потом я пойму, что это обычное явление для Питера, но для меня, провинциала, такая толпа была в диковинку.
На электронном табло весело забегали зелёненькие циферки и сообщили, что поезд N 259/260 Астрахань-Санкт-Петербург уже на подходе и вот-вот появится.
Вскоре я увидел Игоря. Он был весь закутан и тоже выражал своё недовольство местным климатом.
Стараясь весело и непринуждённо болтать о своих первых впечатлениях и о жизни, вообще, мы вдруг услышали, как какая-то тётка, прокричав в рупор, сообщила, на какой путь прибывает наш родной 259/260.
Радуясь дополнительной возможности согреться, мы почти бегом пошли на нужную платформу.
— Ой, чего сейчас будет! Мне даже страшно, — сообщил я Игорю. — Сейчас все со своими баулами и чемоданами весь перрон займут. Суматоха начнётся.
— Да ладно, успокойся. Давай так, ты иди дальше — к плацкартному вагону, а я встречу здесь «купейных».
Как уже упоминалось раньше, 8 человек из наших ехали в купе, а 8 — в плацкарте. Вот почему я сейчас и шёл всё дальше и дальше от здания вокзала по неимоверно длинной платформе — ведь именно там, где-то в конце, должен был остановиться плацкарт с нашими.
На горизонте показался поезд к величайшей радости продрогшей и замёрзшей толпе встречающих.
Вот мимо меня стали проезжать купейные вагоны, в окне одного из которых на меня дико смотрела и улыбалась морда Васильева.
Наконец, поезд полностью остановился, я взглядом отыскал нужный мне вагон и уже собрался было подойти к нему поближе, как увиденная мною картина заставила меня мгновенно остановиться и впасть в оцепенение.
Дверь вагона распахнулась, и оттуда стали выползать знакомые рожи. Положив свои вещички на перрон, они тут же ринулись обратно, оставив Катьку присматривать за вещами. Затем они выбежали снова, дико вороча глазами, ища Катю, а найдя её, немедленно подбегали к ней, клали новые чемоданы, роняли старые и снова убегали в вагон. Эта история повторялась бесконечно. Сначала я пробовал считать их вещички, но тут же сбился со счёта, поскольку за снующей туда-сюда массой уследить было невозможно.
Вскоре вокруг Катечки образовалось столько вещей, что пройти мимо них людям было очень затруднительно, а то и не представляло никакой возможности.
— Хорошо, что вагон в числе последних, — подумал я, — всё-таки, народу за нами почти нет.
Катя уже с места не могла сдвинуться, рискуя быть раздавленной этой глыбой вещей.
Если бы поставить все сумки, чемоданы, коробки и т. д. друг на друга, а на них сверху поставить Катю, то кто знает, не переплюнула бы она по высоте Мать-Родину. Правда, ещё неизвестно, не осталась бы она заикой после эдаких выкрутасов.
Но стоять и дальше на одном месте я уже не мог и, подойдя ближе, я спросил Катерину:
— Привет, это что — всё ваше или у меня галлюцинации.
— Наши, наши, сейчас ещё принесут.
Мне стало нехорошо. Я знал, я догадывался, что вещей будет не мало, но чтобы столько…
— И как же вы всё это попрете? — начал было я, как вдруг из вагона раздался душераздирающий крик:
— Вот он!!!
Вскоре из вагона выбежали остатки наших с последними вещами и окружили меня.
— Где автобус?! Ты заказал нам автобус?! — белугой ревел Коммунист.
От волнения у меня даже язык отнялся.
— К-к-какой автобус?
— А на чём мы поедем?
Тут я опомнился и тоже заорал на него:
— А мне какое дело! Нечего на меня наезжать, мы сами тут только два дня, ещё не освоились. Наймите носильщика или сами, в несколько заходов, перенесите вещи до вокзала.
И объяснив, куда нести чемоданы, мы с Катей остались стоять на стрёме, а остальные, взяв в руки, кто что может и сколько может, стали делать свои первые шаги по питерской земле.
Потом, взяв некоторые Катины вещи, я тоже пошёл к очередному «пункту свалки». Проходя мимо вагона, где встречал Игорь, я остановился, ибо здесь вещей было столько же, если не больше. Самое большое количество сумок и чемоданов было у татар и Султана.
Они наняли настильщика. Я бы на их месте сделал бы тоже самое. Себе дороже! Уж лучше заплатить, чем надорваться.
Встретившись и перетащив всё в одно место около выхода на дорогу, мы остановились и стали думать.
О том, чтобы с таким грузом ехать в метро не могло быть даже и речи. Эдак мы бы и до утра не управились. Решено было брать грузовую машину. И как самый кричащий, Коммунист пошёл её искать.
А пока мы все стояли на жутком холоде, перескакивали с одной ноги на другую и делились впечатлениями. Надо сказать, что в поезде нашим крупно не повезло: оба вагона совершенно не отапливались, в Саратове было 30 градусов мороза, народ спал в куртках, пальто, шапках и чуть ли ни в валенках на босу ногу. На Рудика, вообще, смотреть было невозможно. Его лицо, и без того всегда белое, сейчас напоминало какую-то маску Пьеро. Эту бледность подчеркивала также его светло-серая куртка. На него невозможно было смотреть без слез и конвульсий. Он неподвижно стоял рядом с Владиком, и чувствовалось, что только благодаря этому союзу Рудик крепился изо всех сил и призывал на помощь всё своё самообладание, чтобы переселить желание бросить всё и с диким криком кинуться под проходящую электричку.
Я лишь мысленно поблагодарил небо за то, что мы с Игорем в поезде чувствовали себя комфортно и спали с расстёгнутыми рубашками.
Катя постоянно нервничала и не знала, куда деть свой тубус, а положив его, всё время боялась, как бы он не упал. Мы все стояли и ждали без вести пропавшего Коммуниста, даже стали надеяться, что он, действительно, пропал, но через некоторое время кто- то решился пойти за ним следом.
Мороз крепчал, ждать становилось совершенно невыносимо, как вдруг появился Коммунист и сообщил, что поймал тачку — шофер согласен довезти нас за 50 тонн. Нас было много, поэтому скинуться было можно. Итак, снова взяв в руки вещички, мы потопали к тому месту, где стоял грузовичок. Какой-то молодой парень, который и оказался шофером, велел нам быстрее загружаться.
Мы уже решили, что в машине поедут я, чтобы показывать дорогу и кто-нибудь — человека 2–3 — из наших, а всех остальных Игорёк повезёт за собой в метро. Этими добровольцами, едущими со мной, стали Марат, Наиль и Султан.
Началась загрузка. Поднялась страшная канитель — все жаждали закинуть свои вещи первыми.
Уйдя от греха подальше, я отправился к шоферу в кабину, рассказал, куда надо ехать и стал ждать окончания погрузки. Где-то через полчаса шофер юркнул к себе в кабину, сказал, что все погрузились, трое ребят тоже залезли в кузов, так что можно ехать.
