Семен Чухлебов - Я сын батрака. Книга 1
Вышли рано утром по морозцу, ночью выпал небольшой снег и едва прикрыл землю. Идти было легко, и мы быстро дошли до дубков, из них выгнали лису, и собаки её быстро взяли. Ладно, думаю, хоть не с пустыми руками возвращаться домой. Затем мы пошили к лесной полосе, что граничит с землями села большой Джалги, километра два вдоль неё и повернули в сторону хутора в поля озимой пшеницы. Солнце поднялось уже высоко, снег растаял, и образовалась грязь, и создалось такое положение, сверху грязь, а сама земля, замёрзшая и грязь, которая прилипает к сапогам на них же и замерзает. Нам то и дело приходится очищать сапоги от грязи, а то на них столько намерзает грязи, что они становятся пудовыми. Тоже самое происходит у собак, они тоже останавливаются и стряхивают примёрзшую грязь. А для зайца ещё хуже, у собак хоть подушечки ног голые и грязь не так прилипает, а у зайца они волосатые и к его лапам ещё больше прилипает грязи и замерзает, и у него на ногах получается, что-то вроде свинцовых башмаков, и с ними бежать он совершенно не может. И как только заяц поднимается, собаки его метров через двадцать-тридцать берут. И поэтому получилась такая катавасия, по озимым мы прошли метров пятьсот, а у нас на плечах уже четыре зайца, да ещё лиса у тата на плече висит, так что с охотой надо заканчивать. Слышу голос отца: «Ну что, сынок, хватит, четыре зайца да лиса, куда больше. Давай в лесной полосе отдохнём, перекусим, и пойдём домой». Я не возражал.
На перекус у нас было по кусочку хлеба и по маленькому кусочку сала, мамин резерв для охотников. Сидим на поваленных деревьях жуём, собаки от меня не отходят, преданно заглядывают в глаза и просят хоть маленький кусочек. Тато меня предупреждает, чтобы собакам еду не давал, у них сил домой дойти хватит, а вот мы без еды, можем и не дойти. Он мне ещё говорит, что наступит голодная усталость и тогда «пиши, пропало» (Поговорка). Я ещё подумал, ну какая усталость, я молодой, здоровый, да меня никакая усталость не возьмёт, и с собаками разделил свою еду, разумеется, тайком от отца. Покушав, мы пошли по лесной полосе, там была сухая прошлогодняя трава, и по ней было идти легче, чем по земляной дороге. Но затем всё же пришлось идти по дороге. До хутора оставалось с полкилометра, чувствовалась сильная усталость, всё-таки тащить четыре зайца русака, это вам не фунт изюма, так что пришлось нелегко. Но, всё-таки, чувствую, что до дома дойду. Тато говорит, пойдём огородами не будем хуторян дразнить своими охотничьими трофеями. Ну, огородами так огородами мне ведь всё равно. И всё было бы хорошо, если бы не эти ненормальные зайцы. Вот он хутор, рукой подать, а заяц возьми и выскочи из старой прошлогодней травы, и, дурачок, побежал в озимые. Не пробежал и пятидесяти метров, как тут же был схвачен борзыми собаками. Я положил у дороги свою поклажу и пошёл за очередным трофеем.
Поднимаю косого с земли без особого желания, а в голове вертится мысль, тех еле тащим, а тут на тебе ещё один, как с ними справиться. Но бросать же не будешь вот, и несу, хотя бы больше зайцы не выскакивали, подумал я. Только подумал, прямо у дороги выскочил ещё один дурачок и тоже в озимые побежал. Его ждала такая же учесть, как и первого ненормального. Притаскиваю ещё двух русаков, кладу рядом с теми зайцами, и думаю, как же всё это тащить. Тато предлагает, ему два зайца, лису и ружья (у нас было два ружья, одно своё, а другое мы брали у Якова Кошевого). С его предложением я не согласился, потому что вижу, отец устал больше моего, предлагаю ему, что я возьму всех зайцев, а Вы, тато, лису и ружья. Лиса была небольшого размера, так что не очень тяжёлая. Связал верёвкой всех шестерых зайцев, по три на каждой веревке, одну связку положил на одно плечо другую на другое, и потихоньку пошли дальше. Дошли до огорода хуторянина Коробки, чувствую, что силы покидают, тут я вспомнил слова отца, чтобы еду кушал сам, а не кормил ею собак, но его не послушал и вот тебе результат. Отец говорит: «Давай, сынок, тут отдохнём, трава высокая хоть и прошлогодняя, на ней будет хорошо отдыхать. Сняли ношу и легли на землю, немного полежали и я чувствую, как меня потянуло в сон, посмотрел на отца у него глаза тоже закрытые. Думаю, нет, так нельзя, земля-то ещё мёрзлая, можно и простыть. Поднялся и говорю отцу: «Тато, давайте вставать, а то земля холодная, можно простыть». Отец с трудом поднялся, вижу, его силы покинули больше, чем меня, я беру своих зайцев, лису и оба ружья и говорю тато: «Вы хоть без ноши дойдите домой, а я как-нибудь справлюсь, всё донесу до дома». С грузом поплелись дальше, пересекли Дыренский переулок, вышли в старые огороды, которые ближе к нашему огороду.
Кое-как доплелись до нашего огорода, но там канава, неглубокая, в другое время я её просто перепрыгивал, но не сейчас. В данном случае всё вышло не так как раньше. Спустились с отцом в канаву, а вылезти из неё не можем. Отец предложил отдохнуть и набраться сил, а потом идти дальше. Так и сделали, легли на склон канавы и лежим, ждём, когда придут силы. А наши собаки, смотрят на нас и видят что мы ни какие, немного возле нас покрутились и рысцой побежали через огород домой. Лежим в канаве молча, сил даже разговаривать нет, ждем их подхода из внутренних резервов организма, я чувствую, что уже начал замерзать, а они, то есть силы, не подходят. Я понял, что ждать нечего и говорю тато: «Пойдёмте, уже немного осталось, как-нибудь дотащимся. Приподнимаюсь, смотрю, к нам идёт мама, я говорю: «Тато, а нас встречают» — «Кто?» — спросил отец, не поднимаясь. «Да мама, кто же ещё нас будет встречать». Мама подошла к нам и говорит: «Я смотрю, собаки бегут через огород, а вас нет, ну, думаю, значит, что-то случилось с моими охотниками, и пошла вас искать, а вы, оказывается, канаву перелезть не можете». Отец поднялся на ноги и говорит: «Не можем, маты, не можем, так с Сеней заморились, что и неглубокая канава для нас непреодолимая преграда». Мама взяла три зайца и лису на одно плечо, оба ружья на другое и пошла домой. Мы тоже выбрались из канавы и последовали за ней. Мы пришли домой рано, ещё было светло и улеглись спать, а когда проснулись, то было уже темно, встали, ещё немного перекусили, и принялись снимать шкурки с трофеев, добытых на охоте. Кода я снял шкурку с первого зайца, тато сказал маме: «Возьми и отнеси Груне, отдай всего зайца, ныхай сама мяса поест, и детишек своих покормит. Мяса было много, практически всё его засолили в двухведёрную кастрюлю, чтобы дольше хранилось. Потом с мясом были две или три недели, хоть на столе его было и не так много, но оно было постоянно, что поднимало настроение и давало силы. Вот таким мне запомнился последний день охоты, конца охотничьего сезона 1954 года, как вы уже знаете он был успешным и не простым. В заключение об охоте хочу написать следующее. Я вот всё время пишу о дубках, пришли к дубкам пошли от дубков и так далее. То есть, это слово постоянно фигурирует в моём повествовании, а что такое «дубки», я вам не объяснил. Так вот, чтобы исключить этот пробел я вам расскажу о «дубках».
В начале 50-х годов прошлого века, правительство решило Сальские степи засадить лесными полосами. А то, что же это получается, в степях практически снег не задерживается, его ветрами куда-то уносит или на север или в Сибирь, и как результат зимней влаги хватает на два месяца, а затем, вся трава «выгорает» и пасти стада животных негде. Правительством страны было принято решение всю степь «перекрестить» лесными полосами, и не только лесными полосами, а создать там лесные массивы и тогда ветер снег не унесёт. Ну, раз правительство решило, то надо делать. Были созданы лесозащитные станции, которые этим и занимались. Приехали учёные брали пробу грунта, узнавали какая погода в здешних местах и решили сделать лесные полосы из дубов. Местные жители как узнали такое решение учёных, тут же запротестовали. Они говорили «науке», что в наших местах нельзя сажать такие теплолюбивые растения как дуб или бук, они у нас замёрзнут. Ведь у нас зимой снега практически нет, а морозы бывают до минус 25 градусов. Местные жители говорили учёным, что если вы хотите что бы у нас были лестные полосы, то посадите степную акацию, и это будет гарантией, что лесная полоса вырастет, и будет приносить пользу. Но учёные, ссылаясь на анализ почвы и на среднегодовую температуру региона, решили сажать дубы. Но что сделаешь, сетовало местное население, у них наука, а главное у них власть, что решили то и сделают. И работа закипела. Первые годы выращивали саженцы и затем посадили большой лесной дубовый массив. В размерах он был метров 100 в ширину, а в длину, я точно не знаю, но говорили что четыре километра. Пока деревья были небольшие, то местные жители назвали их «ДУБКАМИ». Первые несколько лет зимы были тёплые и растения прижились и росли. В частности, когда я жил в хуторе, то они были живые. Но шло время, и вот в начале 60 годов я приехал к родителям на побывку. В одно утро отец мне говорит: «Слухай, сынок, давай поедем в дубки и напилим там дров, а то матери зимой нечем будет топить. Когда тебя не было, звал Мишку, но разве он пойдёт». Я, разумеется, сразу согласился, для меня работа это удовольствие, тем более родителям помочь.
