Семен Чухлебов - Я сын батрака. Книга 1
Но главное было дома. Когда я занёс в хату лиса и небрежно бросил его на солому у печки, а сам разделся и принялся чистить ружьё, отец оторвался от своего сапожного дела, посмотрел на мою добычу и с восхищением произнёс: «Ну и зверя ты добыл, сынок». Я молча чищу ружьё, сдерживаю внутри себя порыв похвастаться добычей. А отец поднялся со стульчика, присмотрелся к лису и говорит: «Да ты, сынок, никак Корноухого лиса взял, а что же ты, мне об этом не говоришь?» — «А что мне говорить, по возможности спокойно ответил я, я же не один его брал» — «А с кем?» Не удержался от вопроса отец. «Да вот с ними», — кивнул я на собак, которые в это время дружно поедали кашу с мясом, приготовленную мамой. Мне очень хотелось похвастаться и в красках рассказать, как всё было, но я знал, что отец на дух не переносит хвастовства и себя сдержал, а когда отец спросил: «Как тебе это удалось?» Я скромно ответил: «Не просто было, тато».
После этого несколько дней я по хутору ходил в ранге героя, а что, хоть и хуторской, а герой, потом всё поутихло, позабылось и всё стало на свои места. Когда тато снял шкуру с корноухого лиса, высушил, а затем повесил её на стенку, где уже висели шкурки зайцев и лис, то шкура корноухого разительно отличалась своими большими размерами от прочих шкурок. Директор нашей школы, узнав, что отец охотится, пришёл к нам со своей женой выбрать мех жене на воротник. Его жена увидела мех корноухого лиса, сразу сказала мужу, что хочет его. Немного поторговались, и тато уступил им шкуру корноухого лиса, за сто рублей. Вот таков был конец гегемонии корноухого лиса.
А время шло, зима катилась к своему неизбежному концу, снег на полях практически растаял, днём светило солнце и была плюсовая погода, а вечером и ночью были небольшие заморозки. В это время я с табуном уже не работал, отца перевели работать объездчиком полей, и мне пришлось уйти от табуна, так как я в колхоз записываться не хотел и поэтому работу мне не давали. Хотел в колхозе работать по найму, но в нашем колхозе такая услуга не практиковалась, и поэтому я как бы был безработный. А отец продолжал работать, бригадир дал ему тележку, мы её называли просто тачка, в которую запрягалась лошадь, и на ней отец объезжал поля. Он охранял в основном озимую пшеницу, чтобы её скот, не потравил, то есть не поел всходы и не потоптал. Я с отцом тоже ездил несколько раз, он мне объяснил, что и к чему, чтобы я в следующий раз мог работать один.
Потом я ездил и брал с собой собак, не на охоту, а просто так, чтобы они прогулялись. Кто не знает, то я вам скажу, собаки, которые занимаются охотой, не могут долго быть без работы, день, максимум два, и всё, им снова надо идти на охоту. Вот так и наши собаки, они в хате никому покоя не дадут, если вовремя никто не пойдёт с ними на охоту. Они ходят по хате взад-вперёд, скулят, визжат, кто-то из семьи одевается, чтобы выйти на улицу, собаки думают, что это на охоту и рвутся во двор. Одним словом, беда с ними, лучше пойти в степь и пусть они набегаются.
Как-то был случай, когда наши собаки три дня не были на охоте, я тогда ещё табунщиком работал, и у меня заболел сменщик, и поэтому пришлось за него дежурить, и дома я не был три дня. Прихожу домой, оба борзых прямо набросились на меня, думаю, что это с ними случилось? Оказывается, отец заболел, и не ходил на охоту вот они и бесятся. Ладно, думаю, надо идти, а то эти хвостатые сами с ума сойдут и всех в доме с ума сведут. Пошёл с ними по своему старому маршруту. До старого бывшего хутора Гашуна от него, повернул вправо и пошел в сторону кошары, где я взял корноухого лиса. Шёл быстро, не так, как ходит отец, петляя от кустика полыни, к другому кустику выискивая зайца. Но я же не на охоту пошёл, а прогулять собак, вот я их и прогуливаю быстрым шагом. Думаю, сейчас километров восемь-десять намотаем это, и станет для собак настоящей прогулкой. Правда собаки, не в пример мне обнюхивают каждый кустик, стараются выгнать зверя, и один раз у них получилось, но заяц поднялся так далеко, что бежать за ним только время потерять. Не доходя до кошары метров пятьдесят, я увидел, как ко мне несутся две чабанские собаки-волкодавы.
Эти собаки большие по величине и очень злые, если на кого налетят, то разрывают на куски. Они смело вступают в драку с волками и практически всегда побеждают их. Мои собаки, увидев таких «гостей», ощетинились и были готовы принять бой, но я знал, что этот бой будет не в их пользу и дал команду к ноге, а сам взял ружьё наизготовку, и дал выстрел верх. Волкодавы остановились, затем прижались брюхом к снегу и крадущими шагами стали приближаться к нам. У меня было двуствольное ружьё, и в запасе был ещё один выстрел, но я для подстраховки перезарядил и другой ствол, и подумал, как только непрошеные гости, приблизятся на расстояние десяти метров, я буду стрелять на поражение, а с такого расстояния я не промажу. А волкодавы двигаются ко мне, как будто моё ружьё их и не касается, они уже так близко, что я вижу их большие туши, покрытые чёрной лохматой курчавой шерстью, огромные морды и злые глаза. Я приготовился к стрельбе, вскинул ружьё, приклад упер в правое плечо, и ещё секунда и один из злодеев был бы мёртв. Но тут я услышал крики, я приподнял глаза и увидел что кто-то бежит от кошары и кричит. Что этот человек кричал, я пока понять не мог, но было видно, что он обращался ко мне и, наверное, к своим собакам. Волкодавы тоже услышали крики, агрессия их, как-то потухла, они брюхом легли на снег и чего-то ждали. Но я ружьё не опускаю, а держу на изготовке для стрельбы. Наконец прибежал чабан и это был Миша Чипурный, ну тот, который мне подарил ягнёнка, я об этом раньше писал. Миша говорит: «Сеня я сейчас запру в сарайчик собак, а ты в гости ко мне, я как раз варю мясо, так что вместе и поедим». Мясо! Это хорошо и я согласился.
Только зашли в Мишино жилище я сразу унюхал запах варёной баранины, ну думаю, раз варится баранина, значит, будет и шулюн, а горячий шулюн поесть с морозца очень даже хорошо. Мы с Мишей поговорили, он меня порасспросил о моей жизни вне дома, я его спросил, как он живёт, затем, я поел немного шулюна с кусочком хлеба, а от мяса я отказался. Конечно, я не против мяса, но мне идти ещё далеко, а наевшимся идти трудно, вот я и решил воздержаться. Михаил меня не понял и, наверное, подумал, что я не нормальный, как так, в полуголодное время отказаться от мяса, затем сказал: «Не хочешь сейчас мясо, тогда возьми с собой, как проголодаешься вот тогда и поешь, и сунул в мою холщовую сумку два куска мяса, предварительно завернул их в какую-то белую тряпку. Потом он меня провожал, и мы с ним шли и снова говорили о его чабанских делах. Затем он вернулся к себе, а я с собаками пошел своим маршрутом.
Круг я сделал приличный, уходил с хутора на южную сторону, а зашёл в хутор с северной стороны. Прошёл такое большое расстояние и ни зайца, ни лисы, ну что делать просто какое-то невезение. Пошёл домой и, не доходя до ближайших хат метров двести, выскочил заяц, я вскинул ружьё, выстрелил, мне показалось, что заяц упал, но оказалось, что он не упал, а только споткнулся и снова побежал. Но вот эта временная его заминка дала собакам возможность быстро его взять. Ну и ладно, думаю, хоть не с пустыми руками домой приду. Дома были рады моей добычи, ведь уже три дня как живём без мяса и жира. Отец осмотрел зайца и спросил меня: «Стрелял?» Я ответил что стрелял, но попал или нет, не знаю. Когда тато начал снимать шкуру с зайца, то в правой ноге обнаружил дробину, достал её и показал мне. Так вот почему он споткнулся, я всё-таки в него попал. Когда я вошёл в хату, то сумку свою положил у входа на лавку, а когда разделся, взял сумку и говорю маме: «Мам, а вот ещё гостинчик», мама перебила меня и спросила: «От зайчика?» — «Ага, — говорю, — от зайчика которого зовут Миша Чипурный», и подаю ей сверток.
Мама осторожно берёт, кладёт на стол, разворачивает, и как всплеснёт руками, и тагу говорит: «Батько, ты посмотри, что Сеня принёс». Тут к маме сбежалась вся семья и вскоре от принесённого мною мяса остались только кости, которые потом грызли собаки. Но всё это было зимой, а сегодня на дворе почти весна, вот это «ПОЧТИ» и сыграло с нами злую шутку.
ТЯЖЕЛЫ ОХОТНИЧЬИ ТРОФЕИ
На дворе уже в свои права вступает весна, особенно это заметно днём. Хотя утром ещё чувствуется лёгкий морозец, но днём солнце берёт своё. Как-то в конце марта тато говорит мне: «Сеня, завтра последний день охоты, так что надо сходить поохотиться. Начнём от дубков, затем пойдём на озимые, там заяц должен быть». Сказано сделано.
Вышли рано утром по морозцу, ночью выпал небольшой снег и едва прикрыл землю. Идти было легко, и мы быстро дошли до дубков, из них выгнали лису, и собаки её быстро взяли. Ладно, думаю, хоть не с пустыми руками возвращаться домой. Затем мы пошили к лесной полосе, что граничит с землями села большой Джалги, километра два вдоль неё и повернули в сторону хутора в поля озимой пшеницы. Солнце поднялось уже высоко, снег растаял, и образовалась грязь, и создалось такое положение, сверху грязь, а сама земля, замёрзшая и грязь, которая прилипает к сапогам на них же и замерзает. Нам то и дело приходится очищать сапоги от грязи, а то на них столько намерзает грязи, что они становятся пудовыми. Тоже самое происходит у собак, они тоже останавливаются и стряхивают примёрзшую грязь. А для зайца ещё хуже, у собак хоть подушечки ног голые и грязь не так прилипает, а у зайца они волосатые и к его лапам ещё больше прилипает грязи и замерзает, и у него на ногах получается, что-то вроде свинцовых башмаков, и с ними бежать он совершенно не может. И как только заяц поднимается, собаки его метров через двадцать-тридцать берут. И поэтому получилась такая катавасия, по озимым мы прошли метров пятьсот, а у нас на плечах уже четыре зайца, да ещё лиса у тата на плече висит, так что с охотой надо заканчивать. Слышу голос отца: «Ну что, сынок, хватит, четыре зайца да лиса, куда больше. Давай в лесной полосе отдохнём, перекусим, и пойдём домой». Я не возражал.
