Семен Чухлебов - Я сын батрака. Книга 1
Он был всё в той же загородке, но уже среди других овец выделялся своими крупными габаритами, а шерсть была такая же курчавая, только теперь коричневого цвета. Стоим с отцом у загородки, я и говорю тато: «Вот он, стал какой большой, в росте перегнал всех остальных овец». На что тато мне ответил: «Большой-то большой, но мясо его ты не разгрызёшь, он перерос лишние три года, всё тебя ждали, хотя на него зарились твои братья Михаил и особенно Григорий. Но я сказал им этот баран Сенин и только он будет им распоряжаться, ну и они отстали от меня». На другой день, и шулюн был наваристый и мясо вкусное, так что лишние три года, моему барану не помешали. Но это будет потом, а пока я пасу табун и по пути охочусь, так сказать, совмещаю работу со своим хобби.
ЛИСА-ОБМАНЩИЦА
На другой день, я менял Лёньку Беленко на дежурстве по охране табуна. После обеда собрался уходить, а тато предлагает мне взять с собой собаку Лётчика пусть, говорит он, с тобой прогуляется, может, какую дичь и поймаете. Полёта я брать не стал, после вчерашнего боя ему нужен отдых, да и раны надо залечить. Еду на своём Гнедом, собака бежит сбоку, доехали до старого хутора, вроде никого не видно, повернули в степь. Не проехали и ста метров, как откуда ни возьмись, выскочила лиса, собака за ней, я верхом на лошади за собакой, и так дружно скачем. Я еду недалеко за ними и всё отлично вижу, как Лётчик нагоняет лису. И вдруг лиса исчезла. Но я охотник уже опытный и знаю, если среди чистой степи исчезает лиса или заяц, значит, где-то рядом нора.
Моя собака стоит на месте и лает куда-то вниз. Подъезжаю, слезаю с лошади, начинаю обследовать нору. Так вот нора, вот её отдушина, я черенком арапника потолкал в отдушину, чувствую что-то мягкое, скорее всего это там плутовка. Ладно, думаю, руками её тащить из норы, опасно может все руки искусать, значит надо тебя дорогуша, выкуривать от туда, иначе никак тебя не возьмёшь. Отошёл от норы метра на три и глазами выискиваю, горючий материл, чтобы разжечь костёр и затолкать его в нору. Тогда плутовка дымом задохнётся и из норы вылезет, а мы с Лётчиком её и подхватим. Вглядываюсь вдаль, но ничего не видно, вокруг голая степь, кизяки возможно и есть, но они сейчас под снегом и их не видно. Я стою, смотрю, и собака со мной тоже, стоит и смотрит, хочет мне помочь. Но, нет ничего подходящего, придётся рисковать и вытаскивать лису из норы рукой, иначе её не взять. Одеваю на одну левую руку две вязаные, варежки, заталкиваю её в нору, но ничего не нащупываю, я двигаю руку дальше, и снова нечего нет, тогда я затолкал руку до плеча, и рукой нащупал противоположную стенку норы, и только теперь я понял, что лисы в норе нет. Оказывается, пока мы с Лётчиком высматривали, что-либо для костра, плутовка выскочила из норы, и убежала от нас. Стоим мы с коллегой по охоте, горюем, как же так, лиса была у нас в руках и мы её упустили. Ну что делать, горюй не горюй, этим делу не поможешь.
Вечером пригнали табун и ночевали с Лётчиком там же в бытовке, поужинали сваренной мною кашей и легли спать. Ночь прошла спокойно, утром отогнали табун, и вернулись на базу, не доезжая до базы метров сто, моя собака рванула с места и побежала. За кем она побежала, я не видел, но раз побежала значит по делу, моя собака зря бегать не будет. Заскакиваю на лошади за баз, там стоит Лётчик, а у его ног лежит ярко-рыжая лиса. Я слез с лошади, взял лису, поднял её на уровень плеча, затем встряхнул её и оценил её мех. Мех у лисицы был прекрасен, я привязываю лису к седлу и при этом, хвалю свою собаку, ласково гладил её по голове со словами: «Лётчик, ты молодец, за такою работу тебе полагается хороший обед». При слове обед, Лётчик усиленно замахал хвостом. Думаю вот собака, а человеческий язык понимает. Кода я привёз лису домой, то отец очень был рад нашей удачной охоте, да не только тато, вся семья радовалась. У нашей мамы я был как бы любимец, отчётливо это не проявлялось, но при каждом удобном случае она отцу меня хвалила.
Вот и на этот раз мама тату сказала: «Дывысь батько якый помощник вырос, а до него из наших сыновей никто на охоту не ходил. Правда, Мишка раза два сходил, а затем отказался. А Гришка тот не ходил по той причине, что не знал, будет удача на охоте или нет. А вот Сеня не такой, ты ему сказал, возьми собаку, может, что поймаете, и он, не отнекиваясь, взял её и вот результат». Отец молча стоял уже готовил пяльцы, чтобы снять шкурку с лисы, и не знаю, слушал ли он маму или нет, он не любил раздавать долгие похвалы, в чей-то адрес, если он в твой адрес сказал «Молодец», то этого уже достаточно. Мне как-то стало неудобно, что мама меня так расхваливает, ведь в хате не только мы трое, здесь была и Наташа, а так же Миша и Рая.
И я, чтобы уравновесить мнение обо мне, решил рассказать о том, как мы вчера с Лётчиком «вытаскивали» лису из норы. Смотрю на маму и говорю ей: «Мама Вы зря меня так хвалите, ведь охота у меня не всегда получается удачно. Вот только вчера нас с Лётчиком нагло обманула плутовка».
И рассказал им, как это было. Мама нас с моим коллегой назвала горе охотниками, а тато философски сказал: «На охоте всякое случается, так что это не удивительно». Мама согласилась, с ним и мне стало немного легче. А что страдать, лису то я домой все равно принёс, а это, как ни как заработок, шкурка стоила 60 рублей, а они на дороге не валяются. А вот ещё один охотничий случай.
Как то в средине февраля мы с отцом пошли на охоту, и как всегда по старому маршруту. Наш охотничий маршрут был таким, сначала к старому хутору Гашун, затем от него поворачиваем вправо в степь, и заканчивался он у дубков. Это была наша конечная точка, но не всегда. А в степи мы её пока всю не осмотрим, дальше не двигаемся. Ходили долго, кружили возле Сладкого лимана, затем пошли к ближнему лиману, но ничего не подняли, причиной, скорее всего, была погода. Накануне выпал снег, да такой сильный, что всю землю накрыл белым покрывалом толщиной сантиметров в десять, вот заяц зарылся в снег и носа не кажет. В такую погоду его поднять очень трудно, в эту пору, заяц поднимается тогда, когда на него наступит охотник, или его собака, иначе нагретое место он не покинет. Дошли до ближнего лимана, решили, что сегодня не наш день и пошли домой. Тато закинул ружье на плечо, и молча идём, каждый думает о своём, вдруг, метрах в десяти от нас выскочил заяц, отец даже не успел снять ружьё с плеча, как собаки ринулись за косым. В степи, покрытой снегом, всё видно как на ладони, собаки быстро догнали зайца, а взять его не могут, он то и дело увёртывается от них и бежит дальше. Тогда собаки избрали другую тактику, они начали заворачивать зайца в нашу сторону, то есть на охотника, они знали, что охотник поможет им взять дичь. Отец увидел, что собаки повернули зайца на нас и говорит: «Молодцы, собачки, сейчас они зайчика к нам пригонят, и мы его возьмём тепленьким». И вот он долгожданный бежит метрах в двадцати от нас, отец прицелился, бух, мимо, ещё бух и опять мимо. «А тудыт перетудыт», — начал ругаться тато, заяц убежал, а собаки набегались, подошли к нам сели и сидят, тяжело дышат, высунув свои языки.
Отец отдал мне ружьё, подошёл к собакам, стал возле них на колени, обнял одного пса одной рукой, другого другой рукой, стоит и причитает: «Собачки вы мои дорогие, вы умницы, вы сделали свою работу хорошо, и вы не виноваты, что заяц убежал, это я, старый дурак, плохо сделал своё дело, понимаете, не попал по нему, всю жизнь хожу на охоту, а стрелять так и не научился».
Когда отец это говорил, то одновременно, ласкал собачек руками, а те на него смотрели и своим взглядом как бы говорили ему: «Ну ладно, что уж так сильно расстраиваться, не взяли сегодня, возьмём завтра, а сегодня нам просто не повезло». Затем отец поднялся на ноги и говорит мне: «Ладно, сынок, пойдём домой, раз сегодня не наш день, то тут ничего не сделаешь». Так в этот день мы пришли домой с пустыми руками.
БОРЬБА ЗА СВОИ ПРАВА
Где-то в середине февраля наша бригада табунщиков пополнилась ещё одни членом, и теперь нам стало легче, теперь мы работали не через день, а через два и у меня стало больше времени для охоты. Я Лёнке говорил ещё, когда мы стали с ним работать с табуном. Что это не правильно то, как мы работаем, человек должен работать восемь часов в сутки, и иметь один выходной в неделю, (тогда была шестидневная рабочая неделя), а мы с тобой, как прокажённые, через день по двадцать четыре часа в сутки и без выходных, так нельзя. Алексей выслушал меня и говорит: «А что ты мне об этом говоришь, ты нашему бригадиру скажи, может, подействует». Ладно, думаю я сейчас к бригадиру не пойду, немного поработаю, пойму, что к чему, а уж потом поговорю с ним.
И вот где-то в первых числах февраля я пришёл в бригаду к бригадиру, Николаю Орленко и говорю ему: «У нас табунщиков не правильный график работы. Мы с Алексеем дежурим через день и по двадцать четыре часа в сутки, так нельзя» — «А что ты возмущаешься, — начал на меня шуметь Николай, — всегда так работали и никто не возмущался, ты один нашёлся такой умный, тут тебе не город, у нас свои законы» — «Да нет, Николай, говорю ему, здесь ты ошибаешься, законы в нашем государстве одни для всего народа. В главном законе страны, то есть в конституции, сказано, что каждый гражданин имеет право на своё волеизлияние и должен работать по восемь часов в сутки и иметь один выходной в неделю. А сколько мы с Алексеем работаем, через день по двадцать четыре часа и без выходных, и это ты считаешь правильно.
