Семен Чухлебов - Я сын батрака. Книга 1
В клуб мы пришли минут за двадцать до начала сеанса. Народ уже начал собираться. Как только мы подошли, люди загудели, то ли от радости, что, наконец-то киномеханик появился, то ли от недовольства. Послышались голоса: «Кино давно начинать надо, а он ходит где-то». Я, не обращая внимания на возгласы, прохожу к двери клуба, открываю её, вытаскиваю движок, закрепляю его штырями, завожу, в клубе загорелась лампочка и стало светло. Люди столпились у двери, но в клуб никто не заходит, ждут, когда я буду продавать билеты. Я зашёл в помещение, взял переноску, вышел с ней и с помощью стула закрепил её на гвоздь, который я днем вбил. Затем пошел назад, и подключил переноску к блоку питания. На крыльце клуба загорелся свет, людей это так обрадовало, что их восторгу не было предела. Послышались голоса: «Вот хорошо, теперь не будем на ступеньках спотыкаться, а то смотри, чтобы ноги не поломать». Ну и другие голоса в этом роде. Я, всё это делаю, а сам думаю, надо что-то сказать народу по поводу того, что все должны платить за просмотр фильма, а то как бы опять эти родственники беспорядок не устроили.
Но как это сделать я не знал, я ведь никогда речи не держал, но сегодня надо это сделать, но как, сказать, от своего имени, но кто я для них такой. И тут у меня созрела мысль сказать от имени старшего киномеханика Ивана Фоменко. Как будто он поручил мне сказать это людям вот. Так и сделаю, а как получится, так и получится, главное, чтобы люди поняли. В клубе приготовил рулоны билетов, взрослые и детские, рядом со мной стояла тётя Таня, я ей говорю: «Я, сейчас хочу обратиться к людям, чтобы они знали, что билеты надо покупать всем, а то, как бы не получилось как вечера, но я буду это делать первый раз, поэтому волнуюсь, так что тётя Таня стойте рядом со мной, так сказать, поддерживайте меня морально». Она посмотрела на меня сочувственно и говорит: «Да ты сильно не волнуйся, я в колхозе тоже на собрании выступала и нечего, живая осталась». Ну, вот и хорошо, думаю, раз тётя Таня осталась живой значит и со мной ничего не случится. Я, вышел на крыльцо, стою в своей военной форме, в кепке, над моей головой светит лампочка, рядом стоит тётя Таня. Я посмотрел на собравшихся людей, в их глазах я увидел ожидание какого-то, очень важного сообщения. Думаю, раз люди ждут, значит надо говорить. Я слегка покашлял и начал: «Товарищи, то, что я вам сейчас скажу, это мне поручил сделать наш старший киномеханик Иван Фоменко. Мне, нужно вам сказать очень важную вещь. Я, конечно, волнуюсь, но это неважно, важно то, чтобы вы меня поняли. Так вот, по закону все граждане, которые смотрят кино, должны платить за это, то есть покупать билеты, которые мы продаём, никакие бесплатные родственники законом не предусмотрены. Бесплатно кино могут смотреть только те, кто показывает его, то есть мы киномеханики, остальные все платят. Если кто-то из нас киномехаников хочет, кого-то пропустить бесплатно, то он должен за свои деньги купить ему билет. Вот посмотрите, как это должно быть. Я, у тёти Тани Фоменко, вы её знаете, и ночевал и ужинал, одним словом питался, и хочу, чтобы она посмотрела кино бесплатно, поэтому я за свои деньги покупаю ей билет. Кладу рубль в левый карман брюк, там у меня находится касса кино, отрываю взрослый билет и отдаю тёте Тане, возьмите», — говорю тёте Тане. Подаю ей билет. Она берёт билет и кладёт себе в карман. Затем я посмотрел снова на людей и спрашиваю: «Всем понятно?» В ответ послышался гул голосов, не понятно, почему гудят, то ли одобряют мною сказанное, то ли наоборот. Тут из толпы прорывается к крыльцу пожилой человек, невысокого роста и говорит мне: «Дозволь, сынок, сказать мне». Я пригласил его на крыльцо и разрешил говорить. Он повернулся к людям и сказал: «Вот что, дорогие мои, парень говорит дело, так дальше нельзя, на всё есть законы и их мы должны соблюдать. А то получается какая-то вакханалия, того пущу бесплатно, а вот этого не пущу, что это твоя личная лавочка. Нет, этому надо положить конец, и я тебя, сынок, полностью поддерживаю, и думаю, большая часть селян поддерживает, за исключением, конечно, родственников. А смотрите, какой он нам свет сделал, теперь точно со ступенек никто не упадёт. Понимаете, парень о нас думает, чтобы мы не только нормально зашли в клуб, но и нормально вышли, спасибо тебе, сынок». Сеанс прошёл нормально, люди весело покидали зал, не боясь, что об ступеньки разобьют лоб, а одна женщина с радостью кричала: «Смотрите, а свет падает аж до моей калитки, ой, как хорошо, вот так бы всегда! Прям живи и радуйся».
Помню, тогда я подумал, как людям мало надо для счастья, освети улицу и всё будет хорошо. Ещё раз повторяю, сеанс прошёл нормально, Ивановы родственники, куда-то подевались, то ли они прошли по билетам, то ли услышав моё выступление, ушли домой, а может, и совсем не приходили. Но что сеанс прошёл нормально то это точно, шума, никакого не было. Мы, с тётей Таней домой пришли поздно, машина во дворе стояла, но ни Ивана, ни Цыгана дома не было, куда-то девались. Смотрю, на машине стоит корзинка, но что в ней, не видно. Я, залез на машину, обследовал содержимое корзинки и увидел там бутыль, видать, с растительным маслом. Спустившись с машины, я в раздумье говорю: «И куда они подевались?» Но, тётя Таня знала своего сына и не волновалась, сказала, что завтра придут. Ну ладно, думаю, раз завтра придут, то тогда и волноваться нечего. Мы с тётей Таней поужинали и легли спать. На другое утро пропажа, в виде Ивана и Николая, появилась в доме Фоменковых, но только к обеду. Мы уже с тётей Таней успели выкорчевать дерево, я уже начал эти бывшие деревья превращать в дрова, а они только нарисовались. Мы с хозяйкой сидели, обедали, когда зашли, Иван и Николай. Оба с большого похмелья. Они сели к столу, Иван говорит: «Сеня, надо грузиться, через пару часов поедем». Я оторвался от борща и говорю: «Как скажешь, Иван, ты у нас начальник, но если ты хочешь знать моё мнение, то я думаю, что в таком состоянии, как наш водитель никуда ехать не надо, а то наша поездка может плохо закончится. Я предлагаю, сегодня здесь отдохнуть, а завтра, на свежую голову и поедем. А сегодня у нас с тётей Таней много работы по хозяйству, надо все бывшие деревья превратить в дрова, так что давай поездку отложим на завтра». Тётя Таня меня поддержала, сказала: «Нельзя Николаю пьяному садиться за руль, не далеко и до беды». Иван с Николаем согласились с нашими доводами, похлебали борща без хлеба и улеглись спать. На другой день, отдохнувшие, мы погрузились и уехали в село Ипатово. Там, отдых два дня и снова в путь по маршруту. Так я с ними проездил до марта месяца 1952-го года, а в марте меня Алексей Николаевич снова вернул в кинотеатр, и я там показывал кино, до мая месяца этого года.
А в мае месяце, снова пертурбация, из учебки вернулись два дипломника, и их начал обучать Иван Радченко, а я снова оказался в моторной мастерской с братьями Лёвиными. Моё душевное состояние того времени, я описывать не буду, так как не смогу довести его до вас. Скажу просто, на душе было плохо, если не сказать мерзко. Но что я мог сделать? Вот именно ничего, ну ладно, хорошо, что хоть не выгоняют с работы.
В заключение о работе на кинопередвижках хочу вам рассказать, о том, как я ходил на хутор Корчагенский к Татьяне в гости, к той, у которой я ночевал, когда показывал у них кино. Когда я уже работал на западной кинопередвижке, я несколько раз к Татьяне ходил в гости. В первые выходные я к ней не ходил, думал пойти, но не знал, как она воспримет моё посещение её дома, а на другой выходной, это примерно через две недели я всё же набрался смелости и пошёл. Но перед тем как к ней идти я думаю, надо что-то купить им в подарок, а то живёт Татьяна со своим сыном Юрой небогато и даже, можно сказать, бедно. Прежде чем к ним идти, я зашёл к брату на работу и говорю ему: «Андрей, я взвешу два килограмма халвы, а то я собрался в гости так без подарка идти неудобно». Брат возмутился, моей наглостью он думал, что я два кило халвы возьму со склада бесплатно, но я его успокоил, сказал ему, что всё, что я возьму у тебя на складе я тебе за это заплачу. Я купил у Андрея два кило халвы две шоколадки по рубль двадцать копеек за штуку, халву завернул в плотную бумагу под названием «пергамент», и положил в сетку-авоську, а шоколадки положил в карман куртки, и отправился пешком, в Корчагенский хутор в гости. Только я вышел на Корчагинский трак, как слышу, за моей спиной гудит машина, оглянулся, едет автомашина ГA3-51, я махнул рукой, и она, к моему удивлению, остановилась, а водитель сам открыл мне дверь. Я такому феномену был удивлён, обычно здесь водители не останавливаются, потому что водители знают, люди идут в Корчагинский хутор, а идти туда недалеко, так что нечего и тормоза жечь. Залезаю в кабину, водитель, молодой парень, говорит мне: «Здравствуй, Сеня?» Я удивлённо смотрю на него и спрашиваю: «А откуда ты меня знаешь?» Парень смотрит на меня, улыбается и говорит: «Так тебя почитай всё Дивное знает, ты же к нам кино привозил, а потом почему-то не стал приезжать. Приехал Николай, с каким-то другим механиком. Снова Николай показывал кино, а он так долго вставляет ленту, что некоторые люди начали его ругать и сравнивать с тобой. Когда вышли из кино, то одна женщина говорит: «Опять к нам прислали этого татарина, он пока меняет ленту, так что до этого показывал, можно и забыть. Вот в тот раз мальчишка хорошо показывал кино, мне очень понравилось, но его, почему-то к нам не прислали, наверное, перевели в другое место, где начальство смотрит кино, а нам селянам, на тебе Боже то, что мне негоже». Вот так, Сеня, хорошо о тебе думают наши селяне. Сеня, так где ты сейчас показываешь кино?» — «Да на Западной кинопередвижке» — «Жалко, что к нам не приедешь, а то моя сестрёнка дала мне задание, что как ты приедешь в Дивное показывать кино, чтобы я тебя пригласил к нам ночевать, а то говорит, у наших соседей он ночевал так пусть и у нас ночует» — «Это у Ивана и Гали, что-ли», — спросил я у него. «Ну да, Галя к нам приходила и хвасталась, а мою сестрёнку завидки взяли» — «А тебя как зовут-то?» — «Да Павлом меня зовут, ну вот и приехали. Ну ладно, Сеня, до свиданья, учти, как снова к нам в Дивное приедешь, то ночуешь у нас, хорошо?»
