Семен Чухлебов - Я сын батрака. Книга 1
Рассказал и показал, что делать и как делать, ещё сказал цену, что стоимость одной шпалы равняется семи рублям, пожелал нам удачи хорошо работать и зарабатывать, а затем ушёл. Как мы с Михаилом мучились с этими шпалами, вернее шпалы нас мучили так, что это не описать, скажу одно, что эта работа для здоровых мужиков весом под сто килограмм, а у нас с Михаилом на двоих будет килограмм сто десять, не больше. Так какая с нас рабочая сила, но делать нечего, раз взялись, значит надо работать, как говорится: «Взялся за гуж, не говори, что не дюж». Вот так, друзья мои.
К концу дня, мы кое-как наловчились, но всё-таки костыль ломиком вытаскивать было трудно. Михаил предложил удлинить рычаг, какой-нибудь трубой, лишь бы она подходила по диаметру. Он ушел в мастерскую станции и вскоре вернулся с метровой трубой. Дело пошло веселее, но все равно, когда окончательно стемнело, мы закончили работать и подсчитали свои «трофеи» их оказалось только пять. Но, думаю, на первый раз и то хорошо. Вскоре пришёл мастер, принял нашу работу, что-то в блокнот записал и сказал: «Деньги за работу получите завтра в кассе». Затем посмотрел на нас оценивающе и говорит: «Вам, парни, надо вес набирать, а то на такой работе с вашим весом делать нечего, разве что в кассе работать, но там место уже занято, так что только вес набирать. А работы у нас много, эта ветка протяжённостью четыре километра, её надо разобрать, а затем положить новые и шпалы, и рельсы, а людей не хватает. Так что, ребята, давайте набирайте вес, ходите обедать в наш буфет, там для работников дороги обеды не дорого, ешьте больше мяса, оно даёт силу, так что старайтесь. Теперь до свидания, до завтра». Попрощался и ушёл. Михаил, глядя на меня сказал: «Вот так, Сеня, а мы с тобой по пирожку с капустой съели, и потому к вечеру еле ноги таскаем. К своему здоровью надо относиться серьёзней». На другой день, я встать с постели не мог, всё болит: руки, ноги, спина, голова, нет, голова не болела, она была занята тем, что думала, как быть дальше. Я ведь до этого физически не работал, а тут сразу такая нагрузка, думаю, если так будет каждый день, то лучше вернуться в театр, хотя и возвращаться неудобно, скажут, трудностей испугался, а в советское время это было такое пятно, от которого не отмыться.
Подошла ко мне Дуся и спрашивает: «Ты почему не встаёшь, заболел что-ли?» Я ей рассказал про свои болячки, она внимательно выслушала и говорит: «Сеня, со мной тоже такое было, когда, я первый раз пошла, солому копнить, то я вилами там так намахалась, что утром подняться не могла, всё болит, а на работу идти надо, и я ходила, дня через четыре всё прошло. Так и у тебя будет. Вставай потихоньку и пойди лука на поджарку нарви, завтракать будем». Я еле поднялся, всё тело болит, а Дуся меня ещё за луком в огород посылает, никакой жалости к своему ближнему. Иду, еле передвигаю ноги, поплясал, около грядки вприсядку, нарвал луку, назад иду, чувствую, что ноги двигаются лучше, значит, дело идёт на поправку, надо только хорошо размяться. Позавтракал, пошёл к Лёвиным, Михаил сидел и держал на руках своего племянника двух лет, состояние его было примерно такое, как и у меня. Поговорили с ним немного, решили сегодня не ходить на работу, Ивана дома не было, пошёл на телеграф звонить в совхоз, узнать, когда можно приступить к отделке школы. От нечего делать я пошёл в сад, фрукты были ещё зелёные, так что полакомиться было нечем. Нашёл себе работу, начал таскать от колонки воду в бочки. Вскоре пришёл Иван и рассказал последние новости. Говорит, что звонил в совхоз, школа к отделке ещё не готова, каменщики сидят без камня, так что недели две или три придётся нам поработать на железке, через пару дней я к вам подключусь, жена идёт на поправку. Звонил на станцию мастеру, он понял ваше состояние и отпустил на два дня, так что ещё завтра отдыхайте.
В этот день я у Ивана в саду провозился до вечера, у него и обедал, и ужинал. На другой день работал у брата на складе, так и прошли эти два дня. Наступил рабочий день, и мы с Михаилом отправились снова таскать шпалы, вернее мы их не таскали, а ломами скатывали с насыпи. День прошёл более-менее, ломота в теле понемногу проходила, да и приятно было получить заработанные деньги, хоть и небольшие, но всё же. Позже, Михаил и я, втянулись в работу и дело пошло быстрее. Да и здоровья прибавилось, начали хорошо питаться, закрепились мышцы, и стали чувствовать себя сильнее. Теперь за день мы убирали до двадцати шпал, но объём работы был очень большой, порядка двух тысяч шпал. Хоть на этой ветке кроме нас работала ещё одна бригада, но работы хватало всем. Вскоре Иван присоединился к нам, дело пошло ещё веселей, объём работы стали выполнять больше, но, правда и заработок теперь делили на троих, но все равно, получалось неплохо.
Весь заработок я отдавал брату, оставлял себе только три рубля на обед. Видно было, что мой заработок и брату, и Дусе приносили радость, как-никак достаток в семье. Так я с Лёвиными проработал до конца июня, пока мы не получили сообщение из совхоза, что школа к отделке готова.
Я — СТРОИТЕЛЬ
Сборы были недолгими, я собрал в свой фанерный чемодан чёрного цвета, нехитрые пожитки: продукты, такие как, крупа, макароны, растительное масло, две бутылки, то есть продукты на первые дни нашей работы. Закрыл чемодан на замочек, попрощался с Дусей, Андрей уже был на работе, чемодан в руки и на станцию Винодельное. В селе Ипатово ж/д станция называлась Винодельное. Откуда взялось такое название станции, я точно не знаю, но от ипатовских стариков я слышал, что такое название станции дал один большой царский чиновник, который ехал в наше село для переписи населения. В общим, въезжает этот чиновник в село, а навстречу ему едет телега, на которой стоит большая бочка, а ещё на телеге сидели два мужика, которые сопровождали эту бочку. Как только телега с бочкой и дрожки чиновника поравнялись, мужики увидели, что навстречу им едет такой высокий чин, в мундире и в фуражке с кокардой. Они испугались, дёрнули за вожжи свою лошадёнку, он резко повернула и бочка с телеги свалилась и прямо под ноги лошади чиновника. Лежит на боку перед лошадью чиновника и из её воронки льется красная жидкость. Чиновник, не поднимаясь с дрожек, спрашивает у мужиков: «Что это у вас?» И показывает тростью на бочку. «Вино, Ваше превосходительство, вино» — «Так чего же вы, раззявы, стоите, немедленно переверните бочку, чтобы вино не разливалось. Такую драгоценную жидкость и вы льёте на землю, эх вы, виноделы-раззявы». Затем он тронул свою лошадь и поехал в управу. Уже в управе чиновник начал заполнять документы на перепись на селения, спрашивает у главы управы: «Как называется ваше село?» — «Да, понимаете, мы название селу ещё не придумали. Хотели назвать село Степное, но степи, как таковой, вокруг села и нет, везде поля, сады, да виноградники. Затем кто-то предложил назвать село Калаусное, но такое название тоже не прижилось. Народ говорит, слово, какое-то непонятное, что оно обозначает не известно. Вот так пока без названия села и живём» — «Скажите, а сколько у вас дворов в селе?» — «Да почитай дворов сорок будет» — «А людей, сколько живёт в вашем селе?» — «Да, почитай, душ двести будет. Но точно мне не известно» — «Ну что же, — говорит чиновник, я для того и приехал чтобы установить сколько в вашем селе душ. А пока давайте определимся с названием вашего села. Я тут по дороге встретил ваших мужиков, которые везли бочку вина и опрокинули её на дорогу. Вино разлилось по дороге, и из-за этого я их назвал раззявами- виноделами. А скажите, у вас многие занимаются виноделием?» — «Виноделием? — сначала переспросил глава управы, а затем ответил, — Да, почитай, каждый двор, так что у нас виноделов хватает» — «Ну, вот и хорошо, тогда давайте так и назовём ваше село, село Винодельное. Ведь такое название вашего села будет правильным. Все занимаются виноделием, значит, и село будет называться Винодельное. Это решение мы так и запишем в циркуляр. Вот с тех пор село получило свое название Винодельное. Затем к селу провели железную дорогу, и станция тоже стала называться Винодельная. А уже гораздо позже, после революции, пошла мода называть, города, сёла и станицы именами героев гражданской войны. Вот и наше село переименовали, и оно стало называться Ипатово, по имени героя революции, который воевал в наших краях и тут же погиб. Ему и памятник установили в центре села. Название села переименовали, а название ж/д станции оставили прежнее, вот потому она сейчас и называется, Винодельное. Всё то, что я вам описал о станции Винодельное, я в 1948 году слышал от рабочего по складу, который работал у моего брата Андрея. К сожалению имени и фамилии его ни тогда, а тем более, сейчас, я не знаю, а возраст у него был примерно лет 60. На этом исторический ракурс о названии станции закончился. А сейчас я иду на станцию, которую не переименовали там, я должен встретиться с братьями Лёвиными. На станции, они меня уже ждали. Михаил был с небольшим чемоданом, а Иван с рюкзаком, в котором находились инструменты для отделочных работ.
