Когда налетел норд-ост - Анатолий Иванович Мошковский
Виктор засмеялся.
— Теперь все. Отстаю от вас.
— Ну, если так, не теряйте времени, пока люди свободны и дела нет, а я с вашего разрешения пойду посплю часок.
Виктор сошел с крыла рубки на палубу.
Вахтенные матросы ставили рыбоделы — длинные разделочные столы из толстых досок — и мойку над трюмом для ошкеренной рыбы. То и дело Виктора просили посторониться, отойти.
Главными людьми на палубе теперь были Северьян Трифонович, Василий и Дрыгин. Рыбмастер был в кирзовых сапогах и меховой кожаной безрукавке. Скоро суета улеглась — все было готово для приема рыбы.
Тралмейстер почесал в затылке, размял плечи, оперся о фальшборт и стал смотреть на море, на туго натянутые ваера, на тонкую линию дальнего дымчатого берега.
Неподалеку промышляли небольшие рыбацкие боты, рыбаки на них были в ярко-желтой спецодежде и в традиционных зюйдвестках. Они очень старательно, перебирая руками, тащили какие-то веревки из глубины.
— Удивительно, что такие маленькие суденышки выпускают в открытое море! — сказал Виктор, обращаясь к Северьяну Трифоновичу.
— Они привычные, отличные мореходы, и рыбу хоть и ловят на ярусы, как наши деды когда-то…
— Зачем же как деды? — перебил его Виктор, чего-то не понимая.
— А где ж им взять деньги, чтоб купить настоящий тральщик? Отец с братом или с сыновьями ловят и, знаете, немало берут; они-то, может, первейшие рыбаки в мире…
Виктор вдруг стал догадываться, в чем дело.
— А что это за земля? — Он показал глазами на размытую линию горизонта.
— Норвега. Так наши деды называли ее.
— Норвегия?!
Виктор стал внимательно вглядываться в дальний гористый берег, в маленькие, аккуратные, свежеокрашенные боты с двумя-тремя рыбаками на борту. Так вот она какая, Норвега, — сдержанная, мглисто-серая, суровая. Это, значит, туда, туда — сразу заработало его воображение, — к тем фиордам и портам, в войну подкрадывалась «Малютка» с их главным у торпедного аппарата и давала залп по кораблям противника…
Их главный был в те годы моложе его, и Виктор подумал, что сейчас смотрел бы на него другими глазами.
Что бы сказал он, узнав, что Виктор вышел в рейс на случайном, первом попавшемся ему судне?
— Да, это Норвегия, — повторил Северьян Трифонович. — Мой-то дед из поморов, зимнебережный — с Зимнего берега, и частенько бывал там, ходил на ёле в Вардё и в другие ихние порты, лес продавал, покупал сахар и мануфактуру. Хороший народ, сказывал, выдержанный, твердый в кости. Молод был он тогда, мой дед, как-то привез норвежский нож из стали особой крепости — железную проволоку рубит, а на лезвии ни зарубки. Точить такой не надобно — держит марку. До сих пор он у меня, только не показываю я его своей ребятне. Есть у него один минус: в рукояти, понимаете ли, вделан стеклянный глазок. Глянешь в него — а там раскрасавица без всяческих одежд. Пробовал замазывать окошечко, да кто-то из моих пронюхал, отцарапал замазку. Теперь вот прячу…
— Нынче с такими девицами за границей изготовляют ручки и брелоки для ключей, — сказал Виктор.
— Техника шагнула вперед! — усмехнулся Северьян Трифонович. — До чего люди не додумаются, в особенности если за это хорошо платят…
Море сияло синевой и зеленью. Редкие чайки совсем по-домашнему, как уточки на пруду, плавали, слегка покачиваясь, охорашивались, чистили клювом перья. В воде отражались длинные белые облака, которые разбросал и довольно-таки быстро гнал ветер. Примерно в двух милях от них по правому борту Виктор увидел траулер, возле которого с резкими криками тучей кружились чайки и глупыши.
— Трал поднимают, — пояснил Северьян Трифонович, заметив недоумение в глазах Виктора. — Значит, кое-что взяли… Чайки — хорошая примета, охотятся они за мойвой и селедкой, а за теми, значит, охотится и всегда идет следом треска, ну а за нею мы с вами охотимся, рыбаки. Так и завершается цикл… Как вот у нас будет? Хорошо хоть, ловим не очень густо, не наступаем друг другу на пятки, а то бывает, тралами спутываемся, а потом на распутке и ремонте полдня теряем.
Заметив среди рыбаков Колю, Виктор шепотом спросил:
— Северьян Трифонович, а за что он? Не знаете?
— Сидел-то? Не вышло у него на берегу жизни: по дурости загремел, а вроде бы и по делу. Отец у него запойный и мамку приучил к стакану. Недосуг им было за детьми глядеть, слово умное сказать. Тоже оставляли им выпить, сперва на донышке, а потом и поболе. Ну и пошло… В ПТУ Колька учился, сопляк сопляком был, а уже имел за мелкие нарушения приводы. Выпил раз с приятелями, зашумели, кто из них храбрее. Ну и чтоб выйти в первые, в самые наилихие, тут же на спор содрал он с головы проходившего мимо гражданина ондатровую шапку. Ну и готов. Колонию получил. Вышел. На работу устроился. Грузчиком в магазин. Приятелей завел. Однажды на выпивку не хватало, сперли что-то на складе и пошли продавать, а их за шкирку. Тем дали условный, а за Колькой уже срок был. Еще один намотали. Сопляк ведь, а жаль! Долго ли такому пропасть? Как вот у нас приживется? Вроде бы оттаивает немножко от прежнего. Не замечали?
— Заметил… — Виктор хотел рассказать, что перед отходом «Меч-рыбы» Шибанов в своем кубрике чуть не силой навязывал Коле полстакана водки, но тот не взял и даже обругал матроса — так вот почему обругал! Однако сказать об этом предсудкома — значило б выдать Шибанова, и Виктор едва вывернулся из трудного положения. — Улыбчивей стал в рейсе и рыбу шкерить учился в салоне с охотой…
— Боюсь я за него… — Заветренное, изрытое оспой лицо тралмейстера вдруг на глазах Виктора постарело, одрябло, осунулось от каких-то мыслей и переживаний. — У меня своих пятеро, все парни, в труде вроде бы растут, знают, что к чему, а нелегко с ними теперь. Один тоже ходит по острию ножа, не по пьянке, нет, — себя найти и показать хочет, удостовериться, какой он есть… Два раза едва успевал оттащить от беды… Успею ли в третий? Ох эти нонешние дети! Кольку подселили к Шибанову — лучший на судне матрос, а вот насчет этого, — тралмейстер щелкнул себя по горлу, — безвольный. Прямо стыд за него! Долго ли так будет? Сколько об этом на комитете говорено было… Как бы Колю не сбил… — И внезапно, кинув искоса взгляд на Виктора, добавил: — А вы бы переоделись, такой плащ запросто можно замарать на палубе, попросите у боцмана что-нибудь попроще…
— Не беспокойтесь, ничего с плащом не будет… Скажите, а
