Когда налетел норд-ост - Анатолий Иванович Мошковский
Сейчас ему было не до Виктора, и тот с горечью подумал: никому он здесь не нужен, но зато все они, все, вплоть до Бубликова и Коли, нужны ему… Что он без них?
Виктор спустился по трапу, заглянул в салон и увидел там Дрыгина — старшего мастера по рыбообработке.
Длинноногий и тощий, в измятом коричневом пиджаке и брюках с пузырями на коленях, он стоял у стола со шкерочным ножом в одной руке и вырезанной из доски рыбиной в другой и проводил инструктаж — показывал новичкам, как нужно разделывать рыбу: подавать на рыбодел, отхватывать голову и потрошить.
Виктор неслышно встал за матросами. Был тут и Коля в своем затрапезном морском кителе с засаленным у затылка воротником. Он нервно помаргивал и внимательно тянул в сторону Дрыгина длинную, с большим кадыком шею, брал вслед за другими нож, рыбину и проделывал ножом все необходимые движения.
— В одну минуту опытный шкерщик может разделывать до шестнадцати штук! — утверждал Дрыгин.
— Шестнадцать? — удивился Коля. — Значит, в четыре секунды — одну? Для этого нужно быть фокусником!
— И ты будешь, и все вы будете такими фокусниками! — заверил их рыбмастер и принялся поучать дальше. — Только старайтесь, ребятки, постичь всю премудрость шкерки. Что для этого надобно? Многое. Перво-наперво — хорошенько наточить нож, потом — правильно, свободно, легко стоять у рыбодела, далее — досконально изучить строение внутренних и наружных органов рыбы, беречь все движения и каждую секунду вахтенного времени…
Виктор ухмыльнулся: учитель!..
До чего же в разных измерениях живут люди, поневоле вспомнишь тут Перчихина с его мрачноватой сверхтрезвой философией… Черт побери, может, и ему, Виктору, испытать свои силенки в шкерке и вслед за другими новичками взять в руки шкерочный нож и эту деревянную рыбину, грязную, залоснившуюся от десятков ученических рук и сильно изрезанную во время дрыгинских лекций?
Он не сделал этого, однако с интересом слушал и смотрел на движения руки и лезвия: это могло ему пригодиться. Виктор и не заметил, как проторчал в салоне добрых полчаса, и, когда рыбмастер, пожелав удачи, отпустил новичков, он задержал Колю.
— Все усвоил? — спросил он дружелюбно.
— А чего там, — чуть отстранился от него Коля, — шкерить — не часы на конвейере собирать…
— Итак, сколько будешь давать рыбин в минуту?
Худое Колино лицо с сероватой кожей чуть дрогнуло, оживилось, в глубине его глаз мелькнул плутоватый проблеск:
— Для начала одну! Но чтоб по правилам, чтоб не в брак…
— Ага, значит, боишься, что шею намылят, продраят, пропесочат?
— А вы что думали? — в тон ему ответил Коля. — Попробуй попорть рыбу! Гад буду — в салон не пустят, жрать не дадут, а что делать в море без жратвы?
Не такой уж он был забитый, как показалось.
— Держись Шибанова — не пропадешь! — сказал Виктор. — Ты, я вижу, парень не промах…
— Вроде бы, да пока что все промахивался.
Виктор проснулся в час ночи и вышел на палубу. Вид моря совершенно изменился. По правому и левому бортам «Меч-рыбы» двигались другие рыболовецкие суда, волоча за собой хвосты черного дыма: они, видно, работали на угле, — из низких, скошенных назад труб других судов — «жидкачей» — струились сизоватые полосы. Ветер развевал на них многоцветные флаги разных стран мира — суда двигались медленно, наверно, с опущенными тралами. А не очень далеко, милях в пятнадцати от их траулера, виднелась узкая, размытая расстоянием и синеватым маревом полоса какого-то берега.
— Трави джилсон! — послышался громкий голос Северьяна Трифоновича, ответные голоса других, стук лебедки, и Виктор бросился на шум.
Огромный траловый мешок, захваченный тросом, перевалился за борт «Меч-рыбы», исчез в воде, и за ним медленно потянулись сухие еще крылья трала, по смазанным роликам побежали стальные тросы-ваера, в воду уходили бобинцы и ожерелья кухтылей, окованные металлом черепахи траловых досок. И все время раздавались деловито громкие, четкие команды Северьяна Трифоновича, рыбаки в брезентовых куртках и стеганых фуфайках делали то, что он приказывал. Скоро весь трал ушел в море, очевидно, в Норвежское море (они ведь собирались промышлять в нем, это Виктор хорошо помнил), хотя оно решительно ничем не отличалось от того, по которому они шли вчера, от Баренцева моря — ни цветом воды, ни дымчатой синевой неба, ни легким плеском волн…
Ваера туго натянулись, заскрипели, и судно, резко сбавив ход, пошло тише. Почти все рыбаки, кроме свободных от вахты, высыпали на палубу, на полубак и с явным интересом следили за спуском трала.
Виктор заметил на крыле ходовой рубки Сапегина. Тот кивнул ему, и Виктор поднялся по трапу.
— Наконец-то мы впряглись в постромки! — сказал капитан. — Теперь час-полтора терпения. Самописец эхолота кое-что написал нам, посулил, да и руководитель группы посоветовал попытать счастья на этих курсах…
— Проверим его советы, — ответил Виктор. — Нынче на многих промыслах неважно с рыбой…
— Мягко говоря… Но брать ее нужно откуда хочешь, хоть с потолка, — Сапегин блеснул мягкой синевой глаз и показал головой на небо. — За счет себя, кажется, иной раз выполнил бы рейсовое задание и бросился в трал, если бы был потяжелей.
В глаза радостно било солнце, море по-прежнему мерно пошатывалось, и «Меч-рыба» со спущенным тралом едва-едва покачивалась.
— Что ж вы все один, в лучшем случае вдвоем? — внезапно спросил Сапегин. — Не хотите расширять контакты? У нас на корабле замечательный народ… («В том числе и Гвоздарев?» — весело подумал Виктор.) Так что не стесняйтесь, знакомьтесь… Хотите, перезнакомлю со всеми, кто сейчас на палубе, проведу по кубрикам и каютам и прикажу своей властью поработать на вас? Хотите?
— Нет, что вы… Зачем же… Я сам… — возразил Виктор, — лучше скажите, когда у вас впервые появилась мечта стать моряком, капитаном? Кто повлиял на вас? Наверно, в роду были мореходы?
Сапегин погладил пальцами толстые лоснящиеся щеки, второй подбородок и, вздохнув, с сожалением посмотрел на Виктора.
— Должен вас разочаровать: я, как и вы, москвич, родители мои — учителя. В Мурманск привезли меня после войны, в пятилетнем возрасте. Отец и сейчас работает завучем в школе рабочей молодежи. Мать преподает русский язык и литературу в средней общеобразовательной. А вот соседи по коммунальной квартире — все, как один, моряки. Они таскали меня на свои ледоколы, сухогрузы, траулеры, и никто специально на меня не влиял, как выразились вы, и мечта начисто отсутствовала, но никем другим, кроме моряка, как понимаете, стать я не мог…
Объяснение Сапегина и правда слегка разочаровало Виктора.
— И не жалеете? Нравится? Нашли свое призвание?
Сапегин слегка поморщился:
— А кто его знает. Наверно. Живая работа. Если есть
