Татьяна Ларина - Евгений Петрович Василёнок
Да, сегодня почему-то все очень устали, хотя посетителей перебывало за день не так уж много. Чувствовала усталость и Татьяна. Это, наверно, потому, что сегодняшний день — последний. Но нет, не поэтому. Очень уж необычный этот день. Столько принес волнений, столько разговоров. Вот что значит лететь в космос!
— Завтра буду спать часов до двенадцати,— заложив руки за голову и потягиваясь, проговорила Нина Ивановна.— Пусть мои домашние хоть разочек побудут голодными. Пусть хоть разочек посердятся на меня. Побунтуют пусть, наконец.
— Девочки…— каким-то глухим, не своим голосом сказала вдруг Зина.— Девочки…— повторила она еще раз.— Вот я и съездила… -
— Что? — шепотом сказала Нина Ивановна.
Глухой Зинин голос и в особенности шепот Нины Ивановны до того напугали Татьяну, что она даже подскочила на стуле.
Еще ни о чем не догадываясь, она только и смотрела то на Зину, то на Нину Ивановну.
— На самое Черное море съездила,— тем же глухим голосом вновь сказала Зина.— На самый южный берег…
— Касса? — догадалась Нина Ивановна.
Зина кивнула головой.
— Много?
— Семьдесят пять.
— О боже!
Теперь все поняла и Татьяна. Проверяя кассу, Зина обнаружила недостачу. У нее по хватает семьдесят пять рублей. Целых семьдесят пять!
— Зина, пересчитайте еще раз! — почти крикнула Татьяна.— Зина, этого не может быть!
— Уже считала. Два раза.
— Надо пересчитать еще. Куда же они могли деваться? Они никуда не могли деться!
— Но вот куда-то же делись,— произнесла Зина уже каким-то другим, скорее всего безразличным голосом. Словно она смирилась с этой нежданной бедою.
— Пересчитайте, Зина, ну, пожалуйста, пересчитайте еще. Давайте пересчитаем все вместе.
— В самом деле,— сказала Нина Ивановна.— Давайте поищем. Черт знает что!
Они стали проверять документы. Татьяна просматривала расходные, Нина Ивановна приходные. Расходных было меньше, и Татьяна не торопилась. Каждую бумажку она осматривала со всех сторон, сверяла написанное цифрами с суммой прописью и только после этого отбрасывала косточки на счетах. Ей попались три аккредитива. Один из них, вспомнила Татьяна, был того молодого человека с Алтая, земляка Германа Титова. Оказывается, его зовут Федором Федоровичем Вороновым…
И, как тогда, когда этот Воронов выходил из сберегательной кассы, Татьяну вдруг снова охватила смутная тревога, беспокойство. Она еще раз осмотрела аккредитив, повертела его и так и эдак, внимательно перечитала все, что было там записано. Аккредитив был на сто рублей. Пятьдесят из них Воронов получил раньше, остальные взял сегодня. Татьяна вспомнила, что он именно это и говорил — пятьдесят, мол, рублей…
Все было правильно.
Откуда же тогда эта тревога, это беспокойство?
Татьяна вспомнила: тогда она машинально, вслед за Зиной, пересчитывала деньги. И насчитала пять бумажек.
Пять бумажек по десять рублей — это и есть пятьдесят рублей.
Да, все было правильно.
Нина Ивановна пересмотрела свою папку с документами быстрее Татьяны. Когда и Татьяна окончила свою работу, они принялись пересчитывать наличные деньги. Зина в это время молча сидела на стуле, откинувшись на спинку и безвольно опустив руки на колени. Она не причитала, не плакала, даже не смотрела в сторону, где за ее столом возились Нина Ивановна и Татьяна. Словно ее уже и не интересовало то, что там делали. Словно она уже все для себя решила.
Татьяна еще не теряла надежды, что произошла какая-то глупая ошибка, что деньги обязательно найдутся. За все время ее практики в этой сберкассе не было еще ни единого случая недостачи. У Зины всегда все было «в ажуре». Опытная кассирша, она работала тут не один год, и просто невозможно было себе представить, что с нею могло случиться такое.
Но вот Нина Ивановна отбросила на счетах последнюю косточку и помрачнела. Руки ее упали на стол. А глаза долго еще смотрели на счеты, и по ним Татьяна поняла, что надежды ее не оправдались.
Да, денег в кассе не хватало. Счеты показывали ту самую сумму — семьдесят пять рублей.
— Попробуй вспомнить, Зиночка,— умоляюще сказала Нина Ивановна.— Может, ты как-нибудь вспомнишь, кому передала их? Ну, попробуй вспомнить.
— Ничего я не знаю.— Зина встала, но тут же опять опустилась на стул.— Ничего, ничего… И вообще, давайте не будем больше об этом. Я натворила, мне и отвечать.
— А знаете что? — вдруг сказала Татьяна.— Я вспомнила. Да, да, я вспомнила!
— Что ты вспомнила? — вскрикнула Нина Ивановна.
Татьяна потрогала себя за лоб, повернулась к Зине.
— Вы ему передали… ну… этому… земляку Титова. Да, да, я вспомнила! Именно ему!
— Земляку Титова? — растерянно переспросила Зина.— Тому, который по аккредитиву брал?.. Но почему ему? Что ты вспомнила?
— Мне еще тогда показалось,— торопливо заговорила Татьяна,— ну, тогда, когда вы отсчитывали ему деньги. Но тогда я еще не знала, что это такое. А вот теперь догадалась. Вы отсчитали ему не десятками, а по двадцать пять рублей. Пять бумажек по двадцать пять рублей.
— Это точно? — спросила Нина Ивановна.— Ты это определенно знаешь?
— Да, да! — горячо заговорила Татьяна. Потом добавила: — Мне так показалось…
— Какого же лешего ты сразу не сказала? Еще тогда?
— Так ведь это мне теперь так показалось. А тогда… я как-то не подумала… А вот теперь… По-моему, те бумажки были не красными. Они были сиреневые. Ну да, сиреневые!
Татьяна быстро отыскала аккредитив Воронова, и они стали рассматривать его. Вначале повертела его в руках Нина Ивановна, потом взяла Зина. Она долго всматривалась в него, морщила лоб, думала…
— Нет, не помню,— сказала она наконец.— Хоть убейте, не помню.
— Он, он! — стояла на своем Татьяна, но уже не так уверенно, как прежде.— По-моему, это он. Больше некому, только он…
— Если бы ты сказала сразу…— Зина грустно покачала головой.— А теперь что же...
— Ищи ветра в поле,— добавила Нина Ивановна.— Надо было сказать сразу. Как увидела, так и надо было сказать.
— Сказать!.. Но я ведь ничего не увидела. Если б увидела!..
— Вообще, чертовщина какая-то,— проговорила Нина Ивановна.— Видела… не видела… Черт знает что!
Татьяна вдруг стала ощущать, что прежняя убежденность начала неизвестно почему оставлять ее. В самом деле, откуда она взяла, будто там были тогда ассигнации сиреневого цвета, а не красного? А возможно, что они были именно красные? Она ведь определенно ничего не заметила. Она просто не всматривалась тогда в
