Дочки-матери - Юрий Николаевич Леонов
И в этот вечер неразлучная троица поджидала, когда он выйдет. Обрывки задиристой кутерьмы рикошетили от распахнутой форточки. Он слышал и не слышал тот визг, то окунаясь в омут минувшей весны, когда так гулко, обвально шумели теплые ливни и обещающе улыбалась ему Зоя, то вновь и вновь прокручивая в памяти сегодняшнюю обиду.
Тему дипломной работы Андрей выбрал по душе: «Лесовосстановление кедра на крутых горных выработках». А на новых посадках да на порубах еще и разу не побывал. Что ни день, всем наличным составом, как любит выражаться начальник участка Гущин, — на сенокос. Сначала был ударный районный месячник по заготовке кормов для скота, сейчас ударная декада — встречный план. Что ни день — в обнимку с косой, мозоли на руках отглянцевались до желудевого блеска. И конца этим травам не видно. Там, где вначале косили, — уже отава стеной.
Сегодня не выдержал Андрей: в обеденный перерыв тайком, схватив ломоть хлеба с рыбной котлетой, подался в ближний распадок, где лет пятнадцать назад еще стояли кедры. Вверх по ключу, сбегающему с седловины между двух сопок, поднялся он довольно легко. Одолевая вброд бликующие на солнце перекаты и приглубые омутки, в которых металась вспугнутая рыбья мелочь, привычно радовался свиданию с опахнувшей его свежестью бегущей воды. Как старых знакомых, примечал он то рыжеватый проблеск бурундука в заломе от отшлифованных половодьем корней и веток, то шершавую округлость осиного гнезда над отцветающей липой…
Не собираясь заходить далеко, Андрей проломился сквозь стиснувшую берега белую кипень шеломайника и сразу наткнулся на пень — кряжистое, обжитое длинноусыми мхами основание кедра. Наметанным глазом Андрей оценил обстановку: молодая поросль березняка и лещины захлестнула образовавшуюся пустошь, обтекая редкие кроны корявых дубов и ильмов, оставленных лесорубами за ненадобностью. За плотной зеленью кустарников и высокотравья не видно было земли. Каждый клочок ее насыщен был жизнью: ароматами, шорохами, хитросплетеньем красок и теней. Медвяный настой цветущего шеломайника свивался с влажными запахами древесной трухи. Роящаяся в воздухе мошка свирепела от близости человеческого пота. Андрей опустил закатанные рукава штормовки и торопливо полез вверх по склону.
Дальше тайга и вовсе была непролазна, особенно на бывших волоках, по отлогим виткам которых трелевочные тракторы стаскивали стволы поваленных кедров. Искореженные остатки деревьев, сдвинутые ножом бульдозера вместе с воздетыми вверх корнями выворотней, выглядели крепостными валами, созданными для устрашения неприятеля. Да и на самой территории поруба все замшелым валежником устлано, колючим элеутерококком затянуто, лианами переплетено. Сам черт ногу сломит, другую вывихнет…
Ради очистки совести Андрей пригляделся повнимательней к тем местам, где растения смыкались друг с другом пореже: вдруг да выжил, топорщится среди них трехгранными иглами кедровый самосев… Нет, словно б и не росло на склоне когда-то главных кормильцев здешней тайги, могучих венценосных деревьев…
Вернулся Андрей расстроенный, с багровой от укусов мошки шеей, а на стане уже пусто — все на лугу. «Давно ли ушли?» — кольнуло острое беспокойство…
Поджарый, усохший за эту страду лицом Гущин встретил Андрея матом. Мог бы и не столь круто завернуть при женщинах. Так ему Андрей и сказал, чем еще больше распалил начальство. Но вовремя почувствовал Гущин, понял по набухшим желвакам Андрея, что еще чуть-чуть — и не будет в бригаде самого безотказного косаря. Уйдет пешком практикант — не остановишь.
— Ты ж ситуацию знаешь, — смягчил Гущин свою напористость, сдернул замызганную кепчонку, промокнул ею вспотевшие залысины. — Грамотный, чего тебе объяснять. Вот кончим декаду — и займемся своим делом.
— Ну да, — натянуто усмехнулся Андрей. — А там грибы-ягоды пойдут, заготовка семян…
— И это надо! Кто ж за нас будет делать? План есть план. И пиломатериалы на нас, и мед, и лыко. Все надо. А ты как думал? И кедром твоим тоже займемся непременно. Лесоуход да лесовосстановление никто с нас не снимал. Народу-то сейчас, сам видишь, — по пальцам счесть. Все крутимся, и ты крутись, привыкай. А как же иначе?
— Чего же не понять? — в тон Гущину ответил Андрей. — Только и меня поймите. Мне диплом защищать не по травам. Так что будем взаимно вежливы. А то с детсада не люблю, когда на меня ногами топают.
Андрей хотел добавить, что, если и дальше так пойдет его практика, придется писать объяснительную записку в институт, пока не поздно. Да слишком квелый вид был у Гущина: опершиеся на вилы венозные кисти рук, прикрытые вислыми веками глаза, очень похожие на отцовские…
Когда практикант вышел на крыльцо глотнуть чистого воздуха, на нем была свежая кремовая сорочка, а джинсы сидели так влито, что в них не стыдно было б показаться даже в фирменном кафе «Лотос». Тонкие тугие подтяжки словно бы удлиняли его и без того рослую фигуру. Одеваться по вечерам нарядно, для настроения, стало привычкой Андрея, пожалуй, с этой весны. Он будто бы не заметил встрепенувшейся при виде его троицы, свернул на другую половину балкона и умостился с ногами на широких перилах, упершись спиной в столб.
Солнце скатилось за сопку, обагрив зависшее над нею облако. Оно пылало ярким диском на светлой эмали неба. День истаял, в низины стекли сумерки, а воздух был душноват и застоян. Поникли сомлевшие соцветья вейника, что рос за пустырем, у забора.
Казалось, разлившаяся повсюду дрема обволокла даже девчонок. Притихшие, они шушукались изредка. Однако довольно скоро им надоело разглядывать застывшую спину Андрея.
Если б не Галка, Томка-большая ни за что не стала бы унижать себя ожиданием невесть каких милостей. При всем любопытстве к приезжему практиканту, ей была ревностно неприятна столь безоглядная тяга подруги к знакомству с ним. Томка-большая считала себя более опытной в девичьих делах и была уверена: если оставить Галку наедине с практикантом — непременно наделает глупостей, всем известно каких. С недавних пор от этих глупостей столь часто предостерегает Томкина мать, что и любопытство, и страх смешались в дочке в жгучий, тревожащий своим стыдом и недосказанностью интерес. Если верить матери, все они одинаковы, эти парни, у всех одно на уме, только маскируются по-разному. Вот и этот сидит,
