Рабочие люди - Юрий Фомич Помозов
— Да, черт побери, мы отступаем! В свой удар против молодого социалистического государства фашисты вложили всю военно-экономическую мощь Западной Европы. У них большой опыт ведения боевых операций. Они не только на маневрах, но непосредственно на полях сражений отработали вопросы массированного применения танков, авиации и десантных войск. Война началась в дьявольски невыгодных для нас условиях. Есть у нас и свои просчеты. Это все так. Но разве ж не заметны промахи у вождей третьего рейха! Гитлер задумал ошеломить нас внезапностью первого и, видимо, решающего удара. Он поставил на карту все! У него наверняка все резервы брошены в бой, чтобы в три-четыре месяца покончить с нами. Но этот блицкриг — сплошная авантюра! Правда, гитлеровцы добились крупных успехов в боях с нашим первым стратегическим эшелоном — войсками приграничных округов. Однако на подходе новые наши армии. Кроме того, в глубине страны идет формирование стратегического эшелона. А вот учел ли это гитлеровский вермахт? Думается, нет. И в этом я вижу переоценку фашистами своих сил и недооценку нашей крепнущей мощи.
Отец повеселел, вдруг толкнул напрягшимся плечом сына, воскликнул:
— Русский медленно запрягает, да быстро ездит! Это ты хотел сказать, а?..
— Считай, что и это. Сопротивление наше возрастает. Отступая, мы спружиниваемся для ответного удара. Где — не знаю, но удар этот обрушится на врага, и тогда мы посмотрим: устоит ли фашистский зверь на ногах. Только для этого…
— Для этого нам самим надо устоять на ногах! — подхватил отец с ожесточенной мрачностью.
— Да, сейчас надо устоять во что бы то ни стало, — кивнул сын.
— И устоим! — раскатисто, зло, решительно громыхнул отцовский голос, словно вобрал в себя всю силу народной веры.
С матерью Алексею не удалось повидаться: она спозаранку ушла на Первую Набережную, к Капустиным, нянчить годовалую дочку Прохора и заодно установить, по праву бабушки, бездремный надзор за бедовыми внучатками, так как невестка Варвара поступила работать браковщицей на «Красный Октябрь».
Распрощавшись с отцом, Алексей заторопился к заводу.
Там, у проходной, давно уже поджидала машина и томился в ней безотлучный, как солдат на посту, шофер Овсянкин. Не словом, так взглядом укорит он за долгую задержку: мол, опять вы, товарищ секретарь, нарушили свой график, в обком не поспели вовремя! Тогда придется в ответ на молчаливый укор улыбнуться шутливо-покаянно: дескать, обстоятельства оказались сильнее меня — что тут поделаешь?..
Нынешний день тоже выдался на редкость напряженным, а ко всему еще сулил опасность.
Вдруг Алексей расслышал отдаленный выстрел, похожий на упругий щелчок ногтем по фанере. И тотчас же над головой задорно и будто бы совсем незлобиво просвистела пуля. Интуитивно он взглянул на ближнее чердачное оконце, которое хотя и пряталось в гущине вишняка, но все же выдавало себя, подобно тенистому омуту, нечаянным солнечным отблеском. Стреляли явно оттуда. Стреляли подло, исподтишка! Наверно, поэтому лицо Алексея выразило одно брезгливое недоумение. Он даже не отступил в порыве самосохранения назад, а стоял, коренастый, с широким разворотом плечей, прямо посередине улицы, как будто сама человеческая беззащитность сейчас служила защитой от смертельного зла.
Вскоре до Алексея донесся жужжащий гул голосов, топот ног, хруст веток в вишневом саду; затем оттуда слепившимся пчелиным роем вырвалась толпа и вытолкнула из своей глубины нечто инородное — худущего старика в растерзанной одежде.
Тот жадно, как после удушья, хватал воздух губастым ртом, и взгляд его округлых и мутных, невидящих совиных глаз тупо, но упрямо скользил по лицам в явной надежде за что-то зацепиться.
— Он, что ли, стрелял? — спросил Алексей и гадливо поморщился.
— Он, он, паскуда, фашистская погань! — отозвалась свирепым стоном толпа.
— Откуда же он взялся?
— Да это ж Дрейман, бывший обер-мастер! В старое время он часто лупцевал нашего брата стальными прутьями. Ну, однажды ваш отец и не сдержался — скинул эту нечисть в сточную канаву.
— Однако почему Дреймана не выселили?
— А он, товарищ секретарь, слезу чувствительную пустил. «Я, говорит, развалина, мне в дороге капут выйдет, так вы уж меня, разнесчастного, не тревожьте и тут, близ родного завода, помереть дайте». Ну, а народ наш, известно, сердцем отходчивый…
Между тем бывший обер-мастер успел отдышаться. Его толстые губы слиплись в одну грубую складку и надменно выпятились, а в его мутном взгляде появилась стеклянная ясность. Теперь он уже твердо, с сосредоточенной злостью, вглядывался в лицо Жаркова своими круглыми и холодными совиными глазами.
— Знайте: Германия придет сюда, на Волгу, — заговорил он веско, четко, убежденным тоном пророка. — Да, я промахнулся, но у тех, кто явится не сегодня-завтра к вам, рука будет тверда и глаз меток. Вы будете уничтожены или станете рабами. Весь мир будет принадлежать Германии.
Кто-то, длиннорукий, с перекошенным лицом, кинулся к Дрейману, схватил его за горло по-рабочему клещевато, мертвой хваткой. Но хотя этот стихийный порыв был естественным выражением гнева всей толпы, он же выдавал и ее слепую ожесточенность. Поэтому Жарков, хладнокровный в своем брезгливом презрении к фанатику-смертнику, сказал спокойно и властно: «Уведите его». И тут же, как человек, способный подавлять в себе все личное ради общего дела, привыкший от частного случая переходить к обобщениям, он подумал о вражеских лазутчиках, о том, что охрана заводских поселков и вообще заводов еще толком не налажена и надобно, значит, меры принимать самые строжайшие, неукоснительные.
III
Август — сентябрь
«…Народ русский единым чувством живет! В ополчение уже вступило более 50 тысяч трудящихся области. Дивизии и корпуса земляков оснастим оружием, изготовленным сверх плана.
…Фашистами захвачен Каунас… Когда же, когда наступит перелом?
…В области начинается строительство железной дороги Сталинград — Владимировка общей протяженностью 180 км.
Предстоит огромная работа, но мы должны любой ценой обеспечить выход за Волгу, на железнодорожную линию Астрахань — Саратов. Надо изыскать 25–30 тысяч рабочих и закончить строительство в течение осени и зимы.
…С. М. Буденный обратился в обком с просьбой — помочь изготовить 30 тысяч седел для конницы. Боевой заказ, конечно, выполним.
…Да, квалифицированные кадры уходят на фронт. В городе сократился выпуск военной продукции. Не помогают и сверхурочные часы. В чем же искать тогда выход? В движении рабочих-двухсотников. В быстрейшей организации краткосрочных курсов для подростков и бывших домохозяек. Ни часу отдыха! Ни шагу без цели!»
В прошлом инженер-технолог, Алексей Жарков при посещении заводов охотно занимался… развязыванием всяческих производственных гордиевых узлов, пока наконец не спохватывался, что «хозяйственник» в нем слишком громко заявляет о себе.
Вероятно, это опасение и заставило
