Несносный характер - Николай Фёдорович Корсунов
Умолкли, заметив возле бабкиного дома человека, сидящего на скамеечке. «Не Григорий ли?» — встревожилась Инка, немного трезвея и крепче сжимая руку Алексея. Через листву клена просочился ручеек лунного света — на плече человека сверкнули галуны погона.
— Извините, товарищи! — Человек поднялся и приложил ладонь к козырьку милицейской фуражки. — Мне нужна гражданка Кудрявцева… Вы Кудрявцева? Мне поручено проводить вас в городское отделение…
— В милицию?
— Что за шутки, товарищ? — подступил к милиционеру Алексей.
— Попрошу вас, гражданин, не повышать голоса и не вмешиваться! Я выполняю приказание… Идемте, гражданка!
— Что за безобразие… Среди ночи! Я тоже с вами!
— Можете идти, но…
Что следовало за этим «но», спутники милиционера могли лишь догадываться. И теперь листья над их головами не просто шелестели, а укоризненно перешептывались, словно кумушки у ворот.
За всю дорогу Инка не произнесла ни слова. Ей казалось, что это не она идет рядом с пожилым сержантом, а кто-то чужой, чувства и переживания которого она никак не могла Понять. Она шла оглушенная и безвольная, голоса Алексея и милиционера доходили до нее так, как если бы она слышала их под водой.
Потом, когда оцепенение несколько сошло с нее, она поняла, что Алексей успокаивал ее, говорил, что вызывают, очевидно, просто как свидетеля, что через полчаса ее отпустят и они вместе вернутся домой… Да-да, так оно и должно было быть, она же ни в чем не виновата, наоборот, она, как говорят, сигнализировала. Тех, кто был в шайке дяди Егора, позавчера арестовали, а ее до сих пор даже не вызывали… Да-да, Алеша прав, у нее хотят получить какие-то дополнительные сведения… Но почему ночью? Почему в сопровождении милиционера… Это было непонятно и страшно.
Вот и приземистое двухэтажное здание городской милиции. Странно, она же совсем не сюда ходила тогда!.. Ах, ведь то — областная милиция, областной отдел БХСС! Значит, все передано в городскую…
Алексей остался внизу, возле дежурного милиционера, — наверх не пустили. Он ободряюще кивнул Инке. Вслед за грузноватым сержантом она поднялась по крутой деревянной лестнице на второй этаж. Все двери походили одна на другую — узкие, обитые черным дерматином. Точно такие же она видела в областной милиции.
Сержант остановился перед одной и, сурово, неподкупно глядя на Инку, быстро поправил галстук, фуражку. Только после этого согнутым указательным пальцем постучал по дверной, наполированной ладонями ручке.
За двухтумбовым коричневым столом сидел мужчина в гражданском костюме, было ему лет сорок, но на вид он выглядел старше — на темени почти не было волос. Сержант доложил ему, что гражданка такая-то доставлена. Тот кивнул: очень хорошо, мол, и попросил ввести Силаева.
Силаева? Постойте, постойте, так это Игорь Силаев? Или однофамилец?
Инка с тревогой смотрела на дверь. А хозяин кабинета из-под припухлых век внимательно следил за Инкой.
Вошел Игорь, весь какой-то опустившийся, помятый после сна. На щеках и подбородке чернела щетина. Сел на предложенный следователем стул и, сложив руки, спрятал их между коленей. С необыкновенной заинтересованностью разглядывал Инкины босоножки из кожзаменителя.
— Кудрявцева, вам знаком этот молодой человек?
— Игорь, ты как попал сюда? — Инка начала догадываться, что или произошла какая-то страшная ошибка, или ее, Инку, действительно впутали в историю с хищением водки. — Как ты попал, Игорь?
Губы Игоря смяла усмешка:
— Наверное, так же, как и ты: под конвоем.
— Вы не знали, что Силаев арестован? — голос у следователя бесстрастный.
— Нет, не знала. — Инка с удивлением посмотрела на следователя. — А почему я должна была знать?
— В каких отношениях вы были друг с другом? Давно ли знакомы?
— Знакомы? Лет пять-шесть, наверное… Просто знакомы… Знакомы и все. Я еще не замужем была, ну, на танцах…
— И только? А вы вспомните получше. Только ли?
— Только.
— И вы не ночевали у Силаева? И он не устраивал вас в двадцать третий магазин? И не сбывал через вас похищенную водку? Вспомните. Хорошо вспомните.
Инка вскочила. Вот теперь ей все было ясно. Остекленевшими глазами она уставилась на Игоря, а он все изучал ее босоножки, сучил между коленей руками и непрестанно покачивался: взад-вперед, взад-вперед, как маятник.
— Игорь! Ты… Неужели ты…
— Я устал страшно, Инна. — Он поправил очки и снова спрятал ладони промеж сжатых коленей. — Я все правильно рассказал…
— Хватит, Силаев!
— Игорь, это чудовищно!
— И за тебя отомстил. Сполна…
— Силаев, я вам запрещаю!
— Игорь…
— Сядьте, Кудрявцева, выпейте воды. — Следователь налил из графина в стакан и пододвинул ей. Сержанту кивнул на Игоря: — Уведите!
Инка, не садясь, выпила всю воду. Вода была ледяная (странно, откуда они такую берут?!), даже зубы ломило. Почувствовала облегчение. Опустилась на стул и с натянутой улыбкой посмотрела на следователя:
— Вы разыграли меня? Это так нужно?
— Почему — разыграли? Все данные за то, что вы соучастница…
— Но я же заявила! Я писала лейтенанту Иванову!.. Я ему деньги отдала…
— Все это правильно, за это спасибо вам. Но вот, — он достал из стола толстую папку, полистал, расправил листок ладонью, — вот послушайте показания экспедитора: «Кудрявцева потребовала, чтобы мы отдавали ей тридцать рублей с каждого ящика. Мы не пошли на это, и тогда она пригрозила: вы, мол, еще пожалеете! Водку она продолжала принимать, очевидно, она еще надеялась, что мы одумаемся, так как уже начали платить ей не по десять рублей, как прежде, а по пятнадцать. И еще она надеялась, что Силаев женится на ней, он обещал ей это, но когда она увидела его с другой девушкой, то опять устроила сцену… Через неделю после этого нас арестовали…»
Следователь поднял голову. Инка сидела бледная и неподвижная, как манекен в витрине универмага.
— А вот показания Силаева, — следователь снова полистал дело и расправил на нужной странице. — Он заявляет… Читать? Может быть, теперь вы чистосердечно признаетесь во всем? — Он подался к ней с участливым и выжидающим видом.
— Это чудовищно, товарищ следователь… Я ни в чем не виновата, это клевета, меня хотят… мне отомстить хотят… Это чудовищно…
Следователь придвинул к себе стопку чистой бумаги, посмотрел на свет перо авторучки — нет ли волоска. Мельком взглянул на вошедшего майора в милицейской форме. Тот молча опустился на стул в сторонке. Пристально смотрел на Инку через узкие стеклышки очков. Он кого-то напоминал Инке, но ей не до него было, и она не узнала в нем отца Эдика — видела один раз, да и то в ночное время, был он тогда в элегантном черном костюме.
Следователь приготовился писать.
— Я запишу ваши показания… Рассказывайте, Кудрявцева, только правду рассказывайте…
Инка несколько раз просила
