Анатолий Клещенко - Камень преткновения
— Девки, вы куда одни? Ребята проводят, подождите…
— Сами дойдем, не маленькие! — весело отозвалась Аня.
Наташа рассмеялась:
— Ладно уж! Нам — сюда за делом, обратно — домой. А парням впустую ноги ломать.
А за дверью, на улице, запела Тося, и остальные подхватили:
Понапрасну, парень, ходишь,Понапрасну ножки бьешь!..
Частушка рассыпалась смехом, по-особенному звонким на морозе.
— Ну, девки! — восторженно сказал Тылзин и многозначительно повернулся к лесорубам: — В воскресенье опять придут, слыхали? Невесты сами набиваются, а вы? Эх!
Бросив папиросу, задавив ногой ее огонек, он пошел в комнату. Дверь закрылась, в сенях стало вовсе темно.
— Та, что плясала с Витько́м, правильная деваха! — завистливо сказал Воронкин.
— Остальные — тоже ничтяк, не скажи. Есть что подержать в руках, — пошевелил Ганько растопыренными пальцами.
— Идем спать, Закир, — хмуро позвал своего молчаливого товарища Воронкин.
Подождав, пока закроется за ними дверь, Ганько равнодушным голосом спросил у Стуколкина:
— У тебя гроши есть, Никола?
Тот помолчал, а Ганько представил себе насмешливый взгляд, каким посмотрел бы на него Стуколкин при свете.
— Пара кусков есть. Было четыре, две тыщи Витьку отдал…
— Мне дашь тыщу? С двух получек отдам…
— О чем разговор? Бери… Ты же проигрывал…
15
День, выбранный Антоном Александровичем Латышевым для очередной поездки на Лужню, радовал бодрящим небольшим морозцем и не по-зимнему щедрым светом. Еще в кабинете директора леспромхоза, ожидая, пока запрягут коня, он пожалел, что не взял противосолнечных очков.
— Электрик пусть сразу же обратно, — сказал директор, бросая на рычаг телефонную трубку. — Нечего ему там зря болтаться. Подумаешь, двадцать метров провода навесить!
— Побольше, Михаил Захарович! — поправил Латышев. — На конном дворе и в бане тоже свет нужен.
— Эк там далеко до бани и кондвора!
— Все же…
— Ну, там увидишь. И, как договорились, на самообслуживание. Движок запустить — хитрость не велика.
— Справятся. Там шофер один есть, из демобилизованных.
В стекло глухо постучали одетой в рукавицу рукой.
— Я поехал! — сказал Латышев.
— Счастливо. Посмотри, как там эти головорезы… Может, разбежались уже?
— Поближе бы их куда-нибудь, Михаил Захарович! На глаза!
— Ближе — механизация, постоянные кадры. Двадцать раз говорили…
Антон Александрович молча вышел из кабинета. Разговор испортил ему настроение.
В санях было тесно: движок, генератор да он с электриком. Добро еще, что бензин раньше догадались забросить. Зато коня впрягли — не дай бог по городу ездить. Заслышав автомашину, сворачивай на панель и висни на поводе. Иначе разнесет.
Но из города выбрались благополучно.
Накатанная лесовозами дорога вначале текла ровно, потом стала нырять в разложины. На спусках приходилось сдерживать коня, а на подъемах — слезать, идти рядом с санями. Яркий солнечный свет заставлял щуриться, от этого уставали глаза. Уже несколько раз Латышев сворачивал с дороги, загоняя коня по брюхо в снег, и с трудом удерживал его за поводья — пропускал тяжелые ЗИЛы с прицепами, груженные бревнами.
— Черт, — сказал он электрику, — надо было до Сашкова машиной ехать или до Вижни хотя бы. А уже оттуда гужом.
— Поздно догадались! — усмехнулся электрик.
Латышев посмотрел на него искоса.
— Не в том дело. Машины либо в разгоне, либо на трассе — лес возят. Да и не уместились бы на лесовозе, а кузовную машину директор раньше послезавтра не обещал.
— Тогда зачем говорить: машиной надо?
Антон Александрович не ответил. Не признаешься же, что брюзжишь от скверного настроения. А хорошему быть откуда? Проявляем заботу об оступившихся — электричество им проводим. Чтобы светлее на правильную дорогу выходить! Прав старый Фома Ионыч — разговоров много, а на деле…
— Как там блатяки-то поживают, Антон Александрович? — как нарочно, напомнил электрик.
Латышева прорвало.
— Как, как!.. Знаешь, как на дальних участках живут холостяки?
— Закладывают? — Электрик щелкнул себя по кадыку.
— Живут как хотят!
— Так это везде, Антон Александрович. Возьмут на поруки, перевоспитывать, мол, будем. Модно. А он через месяц-другой за расчетом идет. Как не дашь? Дают! Ну и пошел себе. О нем и забыли…
— А на Лужне и забывать некому было, хоть и не рассчитывались пока! Да и теперь… черт, машина идет! Вороти, вороти вправо!
Ночевали в Сашкове, в конторе совхоза.
На Лужню приехали около девяти утра. Оставив электрика распрягать коня, Латышев пешком тронулся к лесосеке. Думал — подъедет на порожняке, но сани попадались только навстречу, груженые.
— Где мастер? — спросил он на ближней пасеке.
— Должно, уехал на берег.
— Не встречал, — усомнился Латышев, а потом вспомнил, что Фома Ионыч мог проскочить с самыми первыми возами, покамест он с электриком крутились на конном дворе.
Пошел по пасекам.
На третьей работал Тылзин. Возчиков его бригады инженер видел дорогой. Везли кубометров по пяти, благо ледянка в хорошем состоянии.
— Как дела, Иван Яковлевич?
— Привет, Антон Александрович. Дела — сколько свалишь, столько и стрелюешь. Как всегда!.. Да-а, дела, брат, на большой, — вспомнил он вдруг и полез, по пояс проваливаясь в снегу, к волоку. — Такие дела, Антон Александрович! Соседи-то у нас…
— Что? — испугался Латышев.
— Как что? Прямо не узнать ребят. Шугин такой костюм отхватил — закачаешься! Позавчера Ганько вечером заходит — тоже в костюме, джемпер на нем шерстяной. К Ваське Скрыгину — вроде лезвие для безопаски понадобилось. Надо обновой похвастать, сам понимаешь! И вроде с пьянкой потише стало. Правда, и денежки повышли, наверное…
— Радуешь, Иван Яковлевич!
— А все знаешь кто? Борька Усачев! Тут — баян, тут — девки прибегать стали. Ну, и не хочется хуже-то других быть! У нас-то ребята — что Борис, что Васька — любят, чтобы и сапоги почистить, и гимнастерочку — под ремень…
Разыскивать Фому Ионыча Латышев отправился повеселевшим.
«Великое дело — пример, — думал он. — Жили люди, сами на себя смотрели — одинаковые, как бревна в штабеле (на глаза попался штабелек окученных для погрузки на сани бревен). Появились другие. Здоровые духом, думающие, видящие свою дорогу. Неравнодушные к чужим судьбам. Молодые не бывают равнодушными. И вот, пожалуйста — за ними потянулись, захотели стать похожими на них. Какая — пусть самая задушевная — беседа, какое подталкивание могут сравниться с устремлением самого человека? Опять прав Фома Ионыч: душу надо задеть! Задел Усачев душу, сумел понравиться — результаты налицо!
— Антон Александрович! Эй, Антон Александрович! — с подсанок раскатившегося на повороте порожняка неловко соскочил мастер. Выковырнув набившийся в голенище валенка снег, чертыхаясь, захромал навстречу.
— На пень угадал, скажи ты! — пожаловался он. — Не разглядел сослепу. Давненько ты не был!
— Свет вам привез наконец, — похвастал Латышев, стаскивая рукавицу. — Здравствуй, Фома Ионыч! Ну, как тут у тебя?
— Видишь: пилят, возят.
— И пилить и возить можно по-всякому.
— Рубль — он, Антон Александрович, заставит шевелиться, не бойсь!
— Плохо, если только рубль. Надо, чтобы еще и другая заинтересованность была…
— Вчера — сто сорок про́центов по участку.
— Про́центы — это не показатель, лучше моего знаешь. Ледяночку полить, снежок раскидать. Так они и набегают, процентики. Комплексным методом только Тылзин да Фирсанов работают? Две бригады?
— Две…
— А людей на участке?
— Да чего ты ко мне привяз? Мое дело — отведи пасеку да наряд заполни. Мне с комплексом мороки куда бы меньше…
— Вот и внедряй.
— Как ты внедришь, ежели не хотят?
— Слушай, Фома Ионыч! Не сидеть же все время мне или Аксентьеву у тебя на участке! Нельзя так! Ты все время с людьми, тебе же проще. Убеждать надо. Примеры перед глазами — Фирсанов и Тылзин.
— Люди людям рознь, Антон Александрович! У Ивана ребята один к одному подобрались, да и у Фирсанова — все деревенские, с мальчишек вместе. А пришлый народ как думает? «Я-де ломать буду, а ты полегоньку… Шут тебя знает, какой твой характер?» Вот и работают парами, чтобы одному другого с глаз не терять…
Рассуждения мастера снова заставили Латышева помрачнеть. В словах, которыми тот излагал взгляды рабочих, слышалась солидарность с ними. Черт, до чего крепко сидит старое даже в таких, как Фома Ионыч! Молодежи — Усачевым, Скрыгиным — надо браться за организацию производства, вот кому…
