Когда налетел норд-ост - Анатолий Иванович Мошковский
— За что вы его?! Что он сделал такого?
— Он знает за что, подлюга! Вы новички тут, а ему говорено было…
— Как вам не стыдно! Он ведь мальчик!
— Ма-а-а-альчик, — передразнил ее матрос, — палки такой нет, чтобы сломалась об этого мальчика…
— Дима, что ж ты стоишь? Ведь Коля совсем не виноват… Это мы… Дима!
— Пусть только тронет его еще хоть пальцем! — сказал Дмитрий, не трогаясь с места.
— Хватит на первый раз… — ухмыльнулся матрос.
— У вас есть дети? — все еще не могла успокоиться Женя. — Он ведь слабее вас, и вы…
— Это вас не касается, гражданка. — Матрос отошел от нее.
— Коля, брось камень, — попросила Женя, и Колька кинул камень на землю.
— Хотишь, чтоб и вас привлекли? Так это запросто!
— Хватит запугивать, — раздраженно сказал Дмитрий. — Я тебе уже объяснил: далеко зашли и не смогли вернуться — течение и ветер.
— А вы читали инструкцию, прежде чем выйти в море? Для вас вывешена.
— У меня на работе более чем достаточно разных инструкций, — сказал Дмитрий, — и не пристало мне еще на отдыхе читать их! А если хотите, чтобы все вовремя возвращались, перейдите на моторные лодки или на худой конец буксируйте рыбаков на место лова на моторке, а потом отвозите назад.
— Новости! — усмехнулся матрос.
— Сами-то небось не ходите на веслах! Ездите как господа, жалеете свои руки, а с несчастного отдыхающего деньги дерете, награждаете мозолями да еще ругаете… Очень жаль, что нас отнесло так близко и тебе не пришлось гнать моторку куда-нибудь к Геленджику или Новороссийску.
— Теперь уже я виноват? Почему все пошли к берегу, как только задул норд-ост, кроме вас?
— Потому что мы не из трусливых.
«Ну зачем, зачем он это говорит? — подумал Колька. — Ведь это не так… Если бы он хоть немного знал характер моря… Ну, Иван пьяница и драчун, это всем известно, ему это так не пройдет, но зачем же Дмитрий говорит не то?»
— А лорд вернулся? — неожиданно спросила Женя у матроса.
— Уже уехал из Джубги. Все нормально. Все, кроме…
— Точка, — сердито сказал Дмитрий. — Цепляй нас к своей керосинке, а я там поговорю с кем надо. Больше не желаю слышать твой голос.
«Ну зачем он так? — подумал опять Колька. — Это так непохоже на него…»
Матрос стал укреплять на «Ласточке» трос.
— Я не поеду морем, — сказала вдруг Женя.
— Ну чего ты удумала? — спросил Дмитрий. — Будем все вместе, ни к чему разбивать наш экипаж. И сегодня море ничего, получше, чем автобусная дорога.
— Нет, — сказала Женя, — я хочу автобусом.
— Ну как знаешь.
Женя посмотрела на Дмитрия, и Колька заметил, что посмотрела как-то особенно пристально и долго. Что это с ней такое сегодня?
— Ну всего, Дима, — она протянула Дмитрию руку.
Тот пожал ее. Потом протянула Кольке, он увидел, что в глазах у Жени стоят слезы. Он обернулся к Дмитрию, но тот копошился в корме «Ласточки» и ничего не видел, а через мгновенье Женя провела рукой по глазам, и они стали такими же, как раньше.
— Спасибо, ребята!
— Ты за что это благодаришь? — спросил Дмитрий. — За эту поездку?
— За все. — Женя как-то странно улыбнулась и опустила голову.
Дмитрий вздохнул и начал декламировать:
— За все, за все тебя благодарю я…
— Не надо, Дима. Ну, мальчики, я пошла… Всего.
— Всего. — Дмитрий махнул рукой и опять стал возиться в лодке.
Он не видел, как Женя быстро пошла, почти побежала от них, как потом обернулась и еще раз внимательно посмотрела на них — Колька это отчетливо видел — и скрылась за забором медицинского пляжа.
— Заводи свою керосинку, — приказал матросу Дмитрий.
Глава 20
ТЕНЬ ВЕРТОЛЕТА
Вернувшись в Джубгу, они втроем переволокли обе лодки по мелководью галечной косы в речку. Дмитрий отпустил Кольку домой, а сам пришел минут через двадцать, и очень кстати, потому что, явись он на десять минут позже, от Кольки, может, не осталось бы ничего, настолько свирепа была бабка. Она колотила его и за эту поездку, и за какого-то дельфина.
— Отставить! — Дмитрий оттащил Кольку от бабки. — Сбегай за Женей.
Колька обрадовался, выскочил из калитки и припустился вдоль забора. Лизка была во дворе — гладила платье возле летней кухни.
— Женя дома? — спросил Колька.
— Уехала. — Лизка послюнила палец и дотронулась до утюга. — Эх вы, мореплаватели!
— Как уехала? — Колька подошел поближе. — Она ведь только что вернулась.
Лизка пожала плечами.
— Не знаю… Собралась в десять минут, расплатилась с мамой — и на станцию. Хочешь посмотреть, что она мне оставила?..
Колька со всех ног бросился назад. Лизка что-то крикнула ему в спину, но Колька не остановился. «Уехала, — думал он, — уехала… Как же она могла уехать от такого, как он? И все-таки уехала. Решилась. Не захотела… А ведь казалась такой несерьезной, хохотушкой и трусихой — и уехала! Вот, значит, какие бывают девчонки…» Колька влетел в комнатку Дмитрия.
— Дима… — крикнул он, задыхаясь, — дядь Дим, Лизка говорит, она уехала.
Дмитрий повернул к нему внезапно похудевшее лицо и стал рассматривать Колькины глаза, нос, подбородок, точно ни разу не видел.
— Что ты сказал?
— Лизка говорит, совсем недавно собралась и ушла. К автобусу.
Дмитрий вышел из комнаты, сбежал с крыльца. За ним резко стукнула калитка. Он побежал по улице вдоль реки. Какая-то сила подтолкнула Кольку, и он помчался следом. Он мог бы запросто нагнать Дмитрия, но не хотел и держался метрах в десяти от него.
Дмитрий влетел на откос шоссе у моста и ринулся к автобусной остановке, где стояло несколько человек.
Жени там не было.
Дмитрий заглянул в ожидалку, потом стал что-то расспрашивать у людей с чемоданами и свертками.
Колька не подходил, он глядел на него издали.
Дмитрий неподвижно стоял у края шоссе и смотрел туда, где оно плавно изгибалось, уходя на Туапсе. Он стоял так минут пять, а может, больше, и Кольке стало не по себе. А когда Дмитрий повернулся в его сторону, хотел, чтобы он не заметил его. Но Дмитрий заметил, крикнул: «Пошли», и они зашагали назад, к мосту, к тому самому мосту, которым когда-то так любовался Дмитрий и спрашивал у него, что означают цифры перед въездом на мост «10 т» — с грузом больше десяти тонн не въезжать — и на самом мосту — «4» — груз с габаритами выше четырех метров не уместится.
Шли молча. Ни слова. Даже дыхания Дмитрия не слышал Колька.
Потом он, не сказав ни слова, заперся
