Поколение - Николай Владимирович Курочкин
— Даст бог, и прыза ашшо доставим, — улыбнувшись впервые за много дней, прихлопнул по двери ладонью Иван.
— А я б энтих прызов за борт покидал враз, — проворчал Липат.
Герасимов велел мужикам понадежнее заделать обе двери, сам же, отпустив Климку, стал к правилу.
— Вишь, как оно, без господина ты остался…
— Эко ладно-то, дядя Матвей, — воскликнул обрадованно зуек.
— Слышь-ко, Клим, беги к Ивану, вели разнести подборные, поворот учнем назад, в Русь.
Климка убежал. Зашевелились у паруса мужики, пошла райна. Кормщик толкнул рукоять вправо и, упираясь в палубу ногами, повел тяжелое правило к борту.
Лодья с готовностью легла на левый поворот.
— Откройте, скоты! — офицер барабанил по толстым доскам двери обеими руками. — Кто посмел закрыть! Я вас всех под трибунал!.. Бой!
Герасимов, прикорнувший на бухте, открыл глаза. Было уже светло. Васильев у правила, слушая ругательства, улыбался во весь рот. Привалившись друг к дружке, дремали Липат, Ефрем, Климка и хворый Игнатий, которого перенесли от мачты на корму.
— Постукочи, — мирно отозвался Ефрем и зевнул. — Быват, кто и отворит.
— Джим, Билл, эй, кто там на вахте! — бушевал офицер. — Откройте дверь, свиньи вонючие, заснули все там, что ли!
Матвей поднялся, подошел к казенке.
— Вахта на месте, — отозвался он по-английски. — Ее несет команда лодьи.
— Что за чушь! — взвизгнул офицер.
— Теперь вы пленники, — продолжал Герасимов. — Судно идет обратно.
Стук прекратился.
— Курс, если по вашему компасу, норд-ост-тень-норд, — сообщил Матвей.
Офицер молчал, видимо, обдумывал услышанное.
— Послушай, шкипер, — отозвался он наконец. — Это же глупо. У норвежских берегов крейсируют два наших фрегата и два брига. Вам не пройти!
Матвей молчал.
— Вас всех ждет виселица!
Герасимов не отзывался.
— Поэтому я предлагаю джентльменское соглашение, — не унимался пленник. — Вы нас должны выпустить. А когда достигнем берегов Британии, я похлопочу о том, чтобы вас выпустили беспрепятственно, как не оказавших сопротивления моряков призового корабля.
«Эк, благодетель», — усмехнулся про себя Герасимов. А вслух сказал твердо:
— «Евлус» пойдет в Россию.
— О, святые! — воскликнул в бессильной злобе офицер. Стуча каблуками, он сошел по трапу вниз, в казенку. — Эти скоты, эти безобразные обезьяны все-таки успели наворовать водки! — доносилось оттуда. — О позор! Пленен! Кем?!
Но Герасимов уже не слушал его. Он шагал к поварне, дверь которой сотрясалась от ударов кулаков.
— Эй, Джим, что за шутки с утра! — бушевал кто-то за дверью. — Открой, триста акул тебе в глотку!
— Открой живее, Джим, а не то мы тебе устроим такое…
— Не устроите, — перебил их Матвей.
— Почему, дьявол тебя распотроши?
— Потому что ваш Джим уже кормит акул, — объявил кормщик, — а вы взяты в плен командой лодьи.
— Врешь! — прохрипели за дверью. — Открывай, пока мы не сделали из тебя чучело попугая! Эй, Смит, дьявол, где там топор? Я разнесу этот проклятый кап!
— Топора на месте нет, — отозвался голос снизу.
— Тогда давай ружья, поработаем прикладами.
— Прочь от двери! — крикнул Матвей. — Если выбьете хотя бы одну доску, мы взорвем всю поварню. Порох уже заложен.
— Почему мы должны этому верить, сто змей тебе в печенку? — спросили из-за двери.
— Можете не верить, но я предупредил вас, — сказал предостерегающе кормщик.
— Так ведь и вы с судном взорветесь!
— Нам терять нечего. Зато есть надежда выплыть на обломках. А вы погибнете сразу.
Наступившее молчание, а затем перестук башмаков по ступенькам трапа известили о том, что матросы спустились вниз, видимо, совещаться.
Через некоторое время за дверью вновь завозились.
— Эй, там, наверху! — услышал Герасимов. — А как вы намерены поступить с нами?
— Сдадим властям, — ответил Матвей.
— А кормить станете?
Матвею хотелось сказать: «Так же, как вы нас кормили».
Но, подумав, он ответил:
— Если будете смирными, еду получите.
6
Матвей с Иваном снова вели лодью далеко от берега, высокие горы были едва заметны у горизонта. На таком расстоянии с рыскавших у побережья английских кораблей «Евлуса» не углядеть.
Теперь берег тянулся по правую руку. Пытаться проникнуть в Тромсё было сейчас безрассудно, и «Евлус» бежал вдоль опасных берегов все дальше, к Кольской губе.
Шел девятый день плавания после захвата судна людьми Герасимова. Вот-вот должен был показаться Рыбачий. А там до Колы, почитай, рукой подать.
Офицер то надолго затихал в казенке, которая стала ему тюрьмой, то его охватывал приступ бешенства, и тогда он начинал колотиться в дверь с ругательствами и проклятиями.
Матросы смирились со случившимся. Они спали, играли в кости и лениво поругивались, отводя этим душу в безделии и неволе.
Матвей дежурил у правила. Он не выпускал из виду купола острова Вардё, которые тянулись вдоль материка с севера на юг, и начал уже уклоняться вправо, к Варяжскому заливу[58] ожидая вскоре усмотреть прямо по накозью долгожданный Рыбачий.
Липат стоял за впередсмотрящего. Ему помогал Климка. Он сам вызвался подежурить на ветру, узнав, что Герасимов уже начал подворачивать к берегам. Зуйку не терпелось первому углядеть родную землю. Свежий норд-вест, обычный в Варяжском заливе в начале осени, положил лодью на правый борт. Судно, кланяясь волнам, шло круто к ветру. Долго этим курсом идти было нельзя — занесет в глубь залива, а потом выбирайся три дня покосами[59].
Герасимов выбирал момент, чтобы начать поворот. Он окликнул Васильева с Ефремом, велел им далеко от паруса не отходить.
Хворого Игнатия уложили в освободившейся от бочек кладовке. Там было тихо, не было пронизывающего, как на открытой палубе, холодного ветра.
Матвей увидел вдруг вытянутую Климкину руку. Липат пытался тоже разглядеть что-то впереди. А Климка уже мчался к корме.
— Судно никак, дядя Матвей! — выпалил он. — Гляди-кось о леву руку.
Среди частых зазубринок волн на горизонте Матвей увидел корабль. Это была не лодья, не шхуна, не гукар. А судя по очертаниям, большое двух- или трехмачтовое судно. Мужики у снастей тоже не отрываясь смотрели в ту сторону.
Герасимов быстро огляделся, оценивая обстановку. Если сделать покосный поворот, лодья устремится на пересечение курса неизвестному паруснику, не исключено — врагу. Если идти дальше тем же курсом, корабль, когда на нем заметят лодью, пустится в погоню и вскоре настигнет «Евлус» или зажмет его где-нибудь у скалистых берегов Варяжского залива. Ближайшее же укрытие — Вардё. Матвей бросил на острова быстрый взгляд, прикинул — должен успеть. А там — крепость.
— Розбирай концы! — крикнул кормщик.
Больше размышлять было некогда. Мужики бросились к такелажу, приготовились к развороту паруса.
— Ворочает к нам! — закричал Васильев.
— Покосим вправо! — скомандовал Матвей.
Он толкнул тяжелое правило, уводя лодью правее, туда, где в голубоватом мареве проглядывали Вардё, невысокие острова; казавшиеся издали
