Николай Удальцов - Бешеный волк (сборник)
…Погода испортилась. Над Кожимом пошел дождь, и самый старый из милиционеров счерносливив лицо, спросил пилота:
– Какого черта было лететь в такую погоду? – словно не милиция, а сами летчики заказали этот рейс.
– Погодой, как известно, заведует Господь Бог, – ответил первый пилот, – Но когда он был – еще не было вертолетов.
Второй пилот добавил:
– А когда появились вертолеты – нам объявили, что Бога нет…2
Инструкция дежурному по отдельному радиотехническому батальону, расположенному в районе поселка Хальмер-ю, километров в семидесяти севернее Воркуты, гласила: «Дежурный по части отдыхает лежа (спит) не снимая снаряжения и не раздеваясь с 00 до 04 часов…»
Но когда под незаходящим солнцем воскресным мартовским утром, около девяти, в штабе батальона зазвонил телефон спецсвязи, дежурный, лейтенант Игорь Дмитриев спал, заперев портупею и кобуру с пистолетом в сейф и, сунув свернутый китель под голову.
И видел при этом не первый сон.
Резкий неприятный звук зуммера разнесся по пустым помещениям штаба, заставив Игоря вздрогнуть. Спецсвязь это такая штука, по которой, особенно в воскресенье, может звонить такое начальство, что не грех перед аппаратом навытяжку встать.
Спецсвязь.
Сон Дмитриева как ветром сдуло. Поднимая трубку, он даже галстук поправил:
– Дежурный по части!.. – начал Дмитриев в трубку, но трубка ответила ему голосом, в котором явственно слышалось отсутствие многокилометровых ретрансляционных разгонов:
– Ага, – звонил помощник командира дежурных сил старший лейтенант Гусев с их собственного командного пункта, – Слушай внимательно: курорт на Рижском взморье, шесть букв, вторая «а», предпоследняя «р»…
Майори, кретин, – Дмитриев чуть не с размаху бросил трубку на рычаг.
Вот кретин, – повторил он, уже не кому не обращаясь
Но это уже не имело значения – сон прошел.
– Черт побери, – в сердцах прибавил Игорь, и, словно в ответ на его последние слова, телефон зазвонил вновь.
Зазвонил вновь.
На этот раз взять трубку Дмитриев не торопился. И лишь когда зуммер рявкнул в третий или четвертый раз он протянул руку к матово-черному эбонитовому микрофону. В том, что это вновь звонит Гусев, Игорь не сомневался – он только не знал, зачем тот звонит теперь.
О том, что в ближайшей тундре появился бешеный волк, напавший на караульного у КПП, лейтенант Игорь Дмитриев узнал через несколько секунд.
А вот о том, какая случайная и трагическая роль уже сыграна им в истории с бешеным волком, Игорь будет оставаться в неведении довольно долго. До тех пор, пока все живые участники этой истории не соберутся вместе; и пока художник Андрей Каверин не назовет имя.
Когда, собственно, сама эта история уже почти окончится.
Когда.
А сейчас история с бешеным волком для Игоря Дмитриева только начиналась, хотя в ней уже давно произошли все самые главные события…– …Слушай, Гарик, из караула звонили. У них там черт знает что. Я тебя с караулом соединю – сам разберешься, – сказал Гусев. Коммутатор находился там же, на командном пункте, и уже через секунду Дмитриев услышал голос начальника караула прапорщика Кавунова:
– Часовой со склада ГСМ сообщает, что на вышку напал волк.
– Какой волк, Кавунов? У тебя часовой галлюцинациями не страдает?
– Давай, Дмитриев, я тебя с ним соединю…
– Давай.
– Товарищ лейтенант, тут волки… Один волк…
– Один, говоришь. А не собака это?
– Нет, товарищ лейтенант, я его хорошо вижу. Здоровенный.
Дмитриев задумался – черт бы побрал всех волков утром в воскресенье:
– Тебя как зовут?
– Рядовой Савушкин.
– Вот, что, Савушкин, автомат у тебя в руках. А волк все-таки на объект нападает. Действуй. А я сейчас дежурную смену подошлю. Если завалишь, с вышки не спускайся. Может, он какой бешеный.
Дмитриев уже отдал приказ Кавунову поднять дежурную смену, когда откуда-то издалека, ветер донес звук выстрела. Затем еще одного. Еще.
А потом, заунывный, жуткий, протяжный вой…Впрочем, он подумал не об этом, а просто надел китель и застегнул портупею, увидев, что во двор штаба въехал ГАЗик командира части, и услышал доносившиеся со двора крики.
Так, уж выходит:
– Кричит – значит, начальник…3
Заместитель председателя Воркутинского охотсоюза Давид Яковлевич Рабинович явно покривил бы душой, если бы сказал, что никогда не держал в руках ружье.
Ружья ему приходилось держать в руках почти ежедневно. От старых одноствольных «Ижей», что не каждой комиссионкой к продаже принимались, до дорогих немецких «Зауберов» и бельгийских «Стандартов», цены на которые определялись цифрами с таким количеством нулей, что у иного дух захватить могло.
Могло.
У иного, но только не у Давида Яковлевича, который цену деньгам знал, но знал и другие цены. И главную цену – цену приходящего и цену уходящего.
На охоте Давиду Яковлевичу приходилось бывать часто.
Выезжал он на вездеходах и вертолетах, «Буранах», а однажды даже на оленьей упряжке, о которой, впрочем, у него сохранилось самое отвратительное воспоминание.
Ночевал в избушках промысловиков, балках геологов, туристических палатках, чумах ненцев-оленеводов.
Вьюжной зимой и комариным летом.
С мало, средне и весьма ответственными работниками министерств и ведомств, представителями центральных и местных организаций. И каждый раз умел сделать все так, что тот, кто ездил с ним – оставался довольным.
И дичь шла в руки спутников Давида Яковлевича, и погода оказывалась, если не отличной, то, по крайней мере, приемлемой.
Но так был устроен этот человек, что не поднималась его рука не то, что на красавца таежного лося, но даже на завалящего тамбовского зайца.
И все-таки, так складывалась его судьба, что организовывать отстрел бешеного волка придется именно ему.
Впрочем, это произойдет потом, когда о бешеном волке заговорили все, даже местное радио и телевидение.
А тогда, январским вечером, Давид Яковлевич под вой ветра за окном, пил чай, сидя у телевизора, погрузив ноги в просторные войлочные туфли; и никого не ждал в гости…
Он бы спокоен.
Не смотря даже на то, что совсем недавно Председатель охотсоюза, непосредственный начальник Давида Яковлевича, спросил его:
Я так и не пойму, вы режиссер, актер, а, может, критик?
Я зритель…4
Плохо за Полярным кругом когда дует Северный ветер; впрочем, Южный ветер за Полярным кругом кажется никогда не дует.
Эти двое появились из темноты, ветра и снежной пороши, пересекли шоссе Северного воркутинского кольца в районе поселка Октябрьский со стороны Восточного РСУ и тут же вновь скрылись среди сугробов.
Шли, не замечая занесенных снегом тропинок, проваливаясь под наст по самые ремни унтов. Шли, не переговариваясь и словно не обращая внимания на мороз, поставляя ветру не требовательные к уюту, бородатые лица.
Было в этих двоих что-то не понятное, не городское, хотя одеты они были в привычные для заполярья куртки буровиков с поднятыми капюшонами, меховые унты, теплые рукавицы.
Тот, что впереди, в черной куртке с подкрылками на плечах, был явно сильней и шел быстрее.
Второй, в зеленой куртке и нерпичьих унтах не пытался догнать товарища. И хотя разрыв между ними постепенно увеличился до сотни метров, было очевидно, что идут они вместе.
Вместе.
Первый остановился у винного отдела гастронома, и стал не спеша вычищать снег из-под собачьего меха унтов. Делал он это основательно, не торопясь, словно это занятие играло заметную роль в обряде посещение магазина.
Но когда к дверям подошел второй, они вместе вошли в прокуренное помещение, так и не сказав друг другу ни слова.
В винном отделе гастронома на поселке Октябрьский было не так уж и много народу. Просто сам отдел был не велик, и некоторую суету могли создать всего несколько человек.
Двое вошедших так же молча осмотрели прилавок и полки за спиной продавщицы, слегка прищуривая глаза в электрическом свете.
Было в них что-то такое, что сразу забирало на себя внимание. И хотя с ними никто не поздоровался, казалось, их признали.
Они не стали занимать очередь.
Просто тот, который был одет в зеленую куртку, нерпичьи унты и шапку из росомахи вытащил из меховых своих внутренностей три мятых червонца, а второй, взяв деньги, двинулся к продавцу, не обращая внимания на остальных людей. Нет, он не наглел и не толкался – просто ни на кого не обращал внимания.
Только один человек попытался схватить его за руку, в которой были зажаты червонцы, протянутые продавцу.
– Ну, куда? Куда? – эта фраза была сказана джинсово-тулупным безусым парнем уже выпившим, но еще, наверняка, не имевшим трудового стажа.
Лишь два слова сказал ему в ответ человек в черной куртке, и все услышали, что голос у него хриплый, простуженный.
Цыц, малолетка, – без всякого ударения.
Потом он протянул деньги продавщице.
Того, кто был в зеленой куртке, звали Юрий Михайлович Ананьев. Когда-то он был доцентом юридического факультета Ленинградского государственного университета. Но неприятная история с аспиранткой потащила за собой хвост мелких и средних проблем. Вроде разбирательства о денежных поборах среди студентов и обвинения в использование государственных средств на строительство личного гаража.
Дальнейшего Юрий Михайлович дожидаться не стал, и из города белых ночей уехал в Воркуту – город ночей не только очень белых, но и очень черных. Поработал там-сям и осел в тундре.
