Беглец пересекает свой след - Аксель Сандемусе
Очень легко создать у людей впечатление, что такое отношение является проявлением высокомерия. Янте, убежденный в своей нормальности, считает физически невозможным оставить письмо нераспечатанным. Поэтому он считает сильной чертой характера вписывать в письма, адресованные другим, синие буквы. Он во всех отношениях уверен, что человек, к которому он обращается, считает себя обязанным вскрыть и прочитать полученные им письма. Мой опыт подсказывает мне, что у полиции есть какая-то подобная бессмысленная идея. Когда я не отвечаю на два их письма, они неизменно отправляют мне третье заказным письмом. Таким образом, отправитель убежден, что он достиг своей цели — теперь он должен получить и прочитать это письмо. Но я, например, никогда не вскрывал заказное письмо, если не был уверен, что в нем находятся наличные или чек.
В УНИФОРМЕ
Униформа пробудила все мои старые страхи. Всегда, со времен Мизери-Харбор, я изменял свою внешность каждые шесть месяцев. Меня невозможно было узнать по годам. И вдруг я обнаружил, что ношу униформу. Называйте это слабоумием, называйте как хотите, но факт остается фактом: моя кровь стыла в жилах каждый раз, когда человек смотрел на меня, когда я был в форме: Теперь меня заметили! Этот человек узнал меня из «Мизери Харбор»!
Я не знаю, насколько, придерживаясь этой работы, я руководствовался так называемой извращенной радостью от этой моей фобии, а насколько необходимостью зарабатывать средства к существованию для своих детей.
Когда я маршировал вверх и вниз по горячим плиточным полам в те долгие летние дни, когда солнце било в потолок мансардных окон, в моей голове роилось множество любопытных мыслей, а ассоциации с педиками возникали всякий раз, когда я слышал, что кто-то идет. От чувства неуверенности у меня волосы вставали дыбом, весь мой приобретенный облик спадал. Хорошо известно, что с помощью систематической неуверенности можно заставить умы сдаться и подчиниться, но менее известно, что если жертве удается разобраться с собственным чувством неуверенности, то она приобретает полную защиту от всех провокаторов.
В тот раз я потерпел неудачу, как и много раз до этого. Я укрылся в таинственности.
ЕВА И АГНЕС
Но в тот период, когда каждый день, в прямом смысле слова, я маршировал взад и вперед среди руин забытого мира, мои мысли постоянно витали вокруг вещей, относящихся к моему раннему детству. Остановившись перед беломраморной Евой и заметив, что в очередной раз какой-то несчастный дьявол провел грязными пальцами по холодному мрамору, я тщательно вытер следы, хотя существовало правило, запрещавшее служителям делать это. Я вглядывался в ее безмятежное лицо и вспоминал теплую и энергичную Еву, получившую свои отметины в Мизери-Харбор, и вспоминал Агнес, мою сестру. Я думал о Розе, которая жила далеко-далеко в Сказочной стране, а в еще более далекой стране — о мальчике у груди женщины. И в мое сердце закрадывалась тяжелая тишина, и мысли уносились все дальше назад, к благословенной смерти, прежде чем я встретил себя через отца и мать — и еще дальше, к огромным белым равнинам, где в отдаленном уголке время сидит наедине со своей болью.
Я ВЗЛЕТАЮ НА КРЫЛАТОМ КОНЕ
У меня было бы ощущение «черномазого преступника», когда я стоял и изучал приватные рисунки этрусков, которые когда-то пожертвовали великолепными красками и стеной ради того же, что сейчас рисуют мальчишки в местах, где они справляют нужду. На тему искусства заднего двора должна быть написана книга. Ученые всегда нахмуривают брови и принимают выражение глубокомыслия, когда обращаются к этрускам, но никогда глубокомыслие не было хоть немного похоже на правду. Сходите в туалет и поумнейте от этрусского искусства. Я взмываю на крылатом коне высоко над Нилом.
БЕЗ МУЖЕСТВА ПРИЗНАТЬСЯ
А ночи! В то время я никогда не мог спокойно спать по ночам, но постоянно пробуждался от фантастических кошмаров. Мне снилось, что начальство отчитывает меня за странное поведение, например, за то, что я уносил статуи и плохо обращался с маленькими детьми в темных углах за фигурами. Я бы неистово отрицал обвинения, но при этом они презрительно улыбались и говорили, что я плут, не имеющий смелости признаться. После таких снов я приходил в музей в еще большем смятении духа. Но часто снились и маленькие мальчики, которых я знал в прошлом и которые теперь выросли, — они бросали в меня консервные банки, а банки были заполнены цементом.
СМЕШНАЯ ИСТОРИЯ
В музее был один служитель, очень старый, лет восьмидесяти. Он был совершенно дряхлым. Когда кто-нибудь из нас оказывался в непосредственной близости от него, он застегивал на нас пуговицы и шептал с ухмылкой: «Скажите, вы знаете, что такое консервная банка?».
Он не ждал, когда мы скажем «да» или «нет», а сразу начинал рассказывать историю о консервной банке. Это была одна из тех совершенно бессодержательных историй о попытке девушки скрыть потерю девственности. Каждый день своей жизни старый дурак успевал рассказать ее пять или шесть раз каждому из нас, в общей сложности сто раз в день. Если никого не было под рукой, он лукаво хихикал про себя над этой своей забавной историей.
ШКИПЕР «РЮРИКА»
Иногда приходили люди из Янте. И знаете, кто еще заходил в один день? Шкипер «Рюрика»! В одном из рассказов Киплинга есть замечание, что если есть какой-то человек, которого особенно хочется увидеть, то лучше всего сесть в Адене и просто ждать, когда он появится. Так было и со мной: Я бродил по музею, уверенно ожидая появления всех людей, которых я особенно ненавидел; я был уверен, что рано или поздно они появятся, чтобы увидеть, как низко я пал.
Шкипер «Рюрика» не узнал меня. Но он несколько раз неуверенно оборачивался, чтобы получше рассмотреть меня. Какая горько нелепая ситуация! Он никак не мог решить, кто я такой, видя меня в таком выдающемся окружении и в мундире, который был последним словом элегантности. Я чувствовал себя в безопасности, поскольку знал, конечно, со
