Сочувствую, что вы так чувствуете - Ребекка Уэйт
От обиды Селия не сразу находится с ответом.
– Я вам там была не ко двору, – говорит она наконец, – теперь понимаю.
– Не в этом дело. Но вечеринку мы устроили для друзей. Это не семейный праздник.
– У тебя в доме были Ханна и Майкл. Даже Оливия. Не понимаю, почему это «не семейный праздник». Но ты не волнуйся, – поспешно добавляет Селия, чтобы Элис не успела ответить, – намеки я понимаю. Я вам не нужна, это ясно. Но я никогда не думала, – ее голос дрожит, – что вы будете всеми силами оттирать меня в сторону.
– Никто тебя не оттирает, – уверяет Элис. – Господи, мама. Не все в этом мире вокруг тебя крутится!
Непривычная резкость в голосе Элис приводит Селию в смятение. Прежде Элис еще не разговаривала с ней так. Элис и сама явно опешила, потому что удивленно молчит. После паузы Элис без сожаления, на которое так рассчитывала Селия, произносит:
– Тебе бы лучше было подождать, только и всего. А сейчас Ханна на меня снова злится.
– Тебя только это волнует? – спрашивает Селия. Крик всей ее жизни, ее детские страдания рвутся наружу: «А как же я? Как же мои чувства?»
– Прямо сейчас – да, – отвечает Элис.
– Ну что ж, по крайней мере, я понимаю, где мое место, – говорит Селия. – Ладно, мне пора. У меня дела.
Впервые, разговаривая с Элис, она сама бросает трубку. Пытаясь успокоиться, она заваривает себе чай и садится за стол на кухне. Здесь, на кухне, она всегда одна, и все же теперь здесь особенно тихо. Тишина обступает ее все плотнее, Селии хочется включить радио, но заставить себя подняться она не может. Естественно, она сердита на Элис, но намного хуже мрачная, наконец осенившая ее догадка: воссоединения с Ханной не будет. Ни сейчас, ни потом.
Селия замечает, что руки у нее дрожат, и крепче сжимает ладонями чашку. Ледяная дрожь словно добирается до самого нутра, и горячий чай не в состоянии ее унять. Селии снова восемь лет. Не миленькая, она никому не мила.
Глава 15
2018
После вечеринки проходит неделя, а вестей от Ханны все нет. Каждый день (по нескольку раз) Элис собирается ей написать – снова извиниться и пригласить куда-нибудь. Но дни идут, а Элис все тянет. Впервые в жизни в душе закипает обида на сестру. Чувство это настолько непривычное, что Элис не сразу разбирается в нем. Но разве не старалась она наладить отношения с Ханной, хотя той этого явно не хотелось? Разве не бегала с самого детства за Ханной, пытаясь ей во всем угодить, хотя угодить Ханне невозможно?
– Дай ей время, – говорит Лавиния, когда на выходных они выбираются вместе пообедать.
– Я уже давала ей время, – отвечает Элис, – у нее было много лет.
– Вы уже выросли, – говорит Лавиния, – и теперь наверняка все изменится.
«Нет, – думает Элис, – ничего никогда не изменится». Она долго на это надеялась, и все ее усилия просто жалкие. Пора взрослеть (вот только знать бы как).
После этого они о Ханне не упоминают – несмотря ни на что, Элис считает такие разговоры подлостью.
Когда Лавиния предлагает встретиться, Элис удивлена и обрадована. В прошлом Элис вообще часто недоставало друзей. Коллеги по муниципальному совету старше, и хотя они вполне себе милые, близкой дружбы между ними не завязалось. Из трех университетских подруг Элис одна осталась в Эдинбурге, вторая поселилась в Ньюкастле, а третья перебралась в Ванкувер, поэтому встречаются они редко, хотя время от времени перезваниваются. Две уже замужем и сейчас воспитывают маленьких детей, а третья помолвлена. Элис рада за них, но порой тревожится за себя – у других жизнь двигается вперед, а ее собственная из года в год не меняется.
Конечно, у нее есть Макс, университетский друг и бывший парень, с которым Элис иногда ходит гулять. Правда, беседуют они на самые отвлеченные темы – обсуждают работу и новости, однако Элис и в голову не пришло бы доверить ему свои чувства (и, как ей кажется, это одна из причин, разрушивших их романтические отношения). А еще Элис возобновила общение с одноклассницей Джесс Мур – несколько лет назад та вдруг нашла Элис в соцсетях. Элис и Джесс изредка выбираются в кафе, но если начистоту, то Элис общество Джесс нравится не больше, чем в школе. У Джесс, как и у Элис, никого нет, и из-за этого Джесс переживает. При встрече она мрачно шутит, как они обе умрут в одиночестве. После таких разговоров Элис ходит слегка подавленная.
Список друзей получается до обидного куцый. Подростком Ханна заявила, что лучшая подруга Элис – это, за неимением лучшего, ее мать, и сейчас Элис боится, что Ханна права.
Предложение Лавинии вселяет в нее надежду. Правда, перед встречей Элис переживает, что Лавиния пожалеет, – сама Лавиния, такая необычная и интересная, наверняка сочтет Элис скучной. Но, к ее великому облегчению, беседа течет непринужденно и Лавиния часто смеется над шутками Элис. До этого Элис полагала, что Лавиния не из смешливых, но теперь она с удовольствием наблюдает, как серьезное лицо Лавинии оживляется, когда та слышит что-нибудь забавное.
Пообедав и выпив по две чашки кофе, они гуляют по Клэпэму и болтают. Элис знает, что ей пора домой, что лучше остановиться, пока не дошло до жуткого момента, когда темы для разговоров иссякнут, но попрощаться первой у нее не хватает смелости. Время идет, и Элис переполняет радостное волнение – она прикидывает, захочет ли Лавиния снова с ней встретиться и когда. Ни с Максом, ни на других свиданиях она не испытывала такого предвкушения.
Внезапно Элис одергивает себя: это не свидание.
– Это свидание, – говорит Лавиния, когда они направляются к Клэпэмскому лугу. Она оборачивается к Элис: – По крайней мере, для меня это свидание. А для тебя?
– Хм… – Элис тянет с ответом, а в конце концов вообще не отвечает.
Элис всегда очень осторожна. Даже перед тем как перейти улицу, она непременно смотрит налево и направо. Тебе кажется, будто с тобой ничего не случится, но это лишь в том случае, если остальные такие же осторожные, а они обычно ужасно безрассудны.
Мальчика на самокате она не замечает – во-первых, он появляется сзади, а во-вторых, они идут по тротуару, где на тебя, по идее, никто не наедет. И все же Элис наверняка услышала бы его – самокат жужжал, а колеса постукивали, – если бы Лавиния не завладела ее вниманием. Весь мир сжался и уместился в серых
