Сочувствую, что вы так чувствуете - Ребекка Уэйт
Поведение Ханны крайне огорчает Селию. Такого поворота событий она не ожидала даже во время худших их размолвок. Впрочем, и живя в Лондоне, Ханна не особенно стремилась поддерживать отношения с родными, поэтому Селия не понимает, почему сейчас ей так невыносимо. Она злится на Ханну и тоскует по ней. Она думает о дочери каждый день, зная, что Ханна, вероятнее всего, о матери и не вспоминает.
Хотя ее представления о Боге со времен студенчества не изменились, каждый вечер Селия ловит себя на том, что бормочет что-то вроде молитвы: «Пусть она поймет, как неразумно себя ведет. Пускай она вернется домой».
На Рождество и день рожденья они отправляют Ханне подарки. Селия знает, что Элис пишет Ханне по электронной почте, но о содержании писем Селия не спрашивает. К тому же Ханна, насколько Селии известно, на письма все равно не отвечает. По крайней мере, холодность Ханны распространяется и на Элис, и это Селию слегка успокаивает. Значит, Ханна отвернулась не от нее одной.
Проходит год, и от Ханны начинают приходить открытки, продуманно лаконичные: «Дорогие мама, Элис и Майкл, счастливого Рождества! С наилучшими пожеланиями, Ханна».
С наилучшими пожеланиями? Человечнее было бы вообще не утруждать себя поздравлениями.
В годы, последовавшие за отъездом Ханны, Селия пытается убедить себя, что ей следует благодарить судьбу за двоих оставленных ей детей. Но их ей недостаточно. После утраты ребенка утешения не бывает. Отсутствие Ханны все равно что ампутированная конечность, каждый день отдающая болью.
К тому же и Майкла в последнее время она видит редко – в основном он ограничивается телефонными звонками и непродолжительными разговорами (Селия подозревает, что виновата в этом его жена), – и даже Элис словно ускользает от нее. Иногда Селии приходится звонить ей несколько раз, потому что сразу Элис трубку не берет, а на сообщения порой отвечает лишь спустя несколько часов. Неужто Селия так мало для нее значит?
– Мама, я была на работе, – говорит Элис.
Или:
– Я не видела сообщения.
Но ведь сообщения все проверяют. И сколько времени нужно, чтобы ответить на сообщение? Минута-другая, не больше.
– Кроме тебя, у меня никого нет, – повторяет Селия.
– Неправда, – отвечает Элис.
Вот только это правда. Муж – бывший муж – Селии умер (вообще, такая глупая смерть очень в его духе), ее родители тоже. Марк покинул ее, а теперь и Ханна для нее потеряна. С сестрой они перезваниваются совсем редко, и во время беседы Кэти обвиняет ее в том, что она коммунистка, и грозится выдать властям. Но, само собой, Селия не станет жаловаться на все это Элис.
Теперь они с Элис видятся дважды в неделю – по воскресеньям они вместе обедают и идут прогуляться и еще один раз вместе ужинают. Дочь могла бы уделять ей побольше внимания. Некоторые матери видятся с детьми каждый день. Селии часто кажется, будто все остальные дела, которые Элис считает более важными, просто выдавливают ее из жизни дочери. Ведь в сложившейся ситуации просить, чтобы Элис хотя бы раз в день звонила ей, не так уж бесцеремонно. Да и беседуют они разве что с полчаса. Большинство дочерей были бы счастливы уделить это время матери. Если бы мать Селии изъявила желание ежедневно разговаривать с ней по полчаса по телефону, Селия была бы на седьмом небе. А вот для Элис в последнее время даже это сложно.
И ведь в жизни Элис не особенно много людей. У нее было всего два парня, и отношения эти продержались недолго. Круг общения у Элис тоже узкий. Ближайшей ее наперсницей всегда была мать. Поэтому сейчас, когда Элис вечером не отвечает на звонки, Селия переживает: вдруг с дочерью что-то случилось? А если Элис отвечает, но говорит, что долго разговаривать не может, Селия ломает голову, прикидывая, чем же таким Элис занята. Насколько ей известно, по вечерам Элис чаще всего читает у себя в спальне или смотрит с соседками телевизор.
Если даже на Элис ей полагаться нельзя, то на кого можно?
– Когда меня не станет, ты будешь по мне скучать, – говорит Селия, а Элис отвечает:
– Мама, не надо так.
Селия допускает, что люби она своих детей меньше – и ей жилось бы проще.
Селия надеялась, что по возвращении Ханны их ждет примирение, – и винить Селию за это не следует. Она не забыла ни того, что Ханна ей наговорила, ни того, как возмутительно она порвала с семьей. И тем не менее, узнав о возвращении Ханны, Селия ощутила неожиданную, поразительную легкость. От Ханны она ждала самой малости – намека, что ей хотелось бы все исправить. Обсуждать былые обиды они не станут, а просто, будто ничего и не произошло, начнут заново с того места, где все оборвалось.
И все же на похоронах тети Кэти Ханна если и не грубила напрямую, то все равно держалась официально, отстраненно. Как чужая. После похорон, вернувшись домой, Селия расплакалась, а ночью час за часом сидела на кровати и думала о Ханне. Чаще всего она вспоминала Ханну новорожденной крохой с глазами-ягодками и смешно надутыми губками. С невозможно мягкими кудряшками на затылке. Дети вырастают и покидают нас – и в этом величайшая жестокость природы.
Через неделю после похорон в голове у Селии складывается новый план по примирению с Ханной. Вечеринка по случаю ее возвращения – прекрасная возможность. Селии кажется, что достаточно им будет перекинуться парой слов в непринужденной обстановке, и дальше все завертится само собой. Она решает, что сейчас, раз уж Ханна не идет навстречу, она сама готова сделать первый шаг.
Разумеется, ничего не выходит. Вместо того чтобы принять протянутую Селией оливковую ветвь, Ханна выскакивает из дома, оставив растоптанную Селию в компании своих странноватых друзей. Такое унижение на глазах у всех делает горе Селии невыносимым.
– Она же не ожидала тебя увидеть, – говорит ей на следующий день Элис, – она думала, я ее заманила в ловушку.
Если таким образом Элис собиралась ее утешить, то получается плохо.
– Ловушка? Значит, вот я что для вас? Ловушка?
– Нет, – заверяет ее Элис, – конечно, нет. Но Ханна, вероятно, подумала, будто ты ее выслеживаешь.
– Когда мать приходит на вечеринку по случаю возвращения собственной дочери, – холодно произносит Селия, – это не называется «выслеживать».
– Она не ожидала тебя увидеть.
– А почему ты не предупредила ее, что я приду?
– Я не знала, что ты придешь! – вскрикивает Элис. – Я всего
