Сочувствую, что вы так чувствуете - Ребекка Уэйт
– Ну что, – резко бросает Майкл, словно это они заставили его ждать, – готовы?
«Как хорошо, – думает, войдя на территорию крематория, Элис, – что мы все вместе приехали». Сейчас она боится Кристины намного меньше – правда, ей все равно нестерпимо хочется в туалет – верный признак, что она волнуется. Она вполне успела бы до церемонии, но идти в одиночку Элис не хочется. Может, Ханна с ней сходит? Но тут Элис представляет, какую мину скорчит Ханна в ответ на предложение проводить сестру в туалет.
Когда они подходят к зданию крематория, Элис вдруг видит Кристину – внезапно и толком не подготовившись. Та стоит у входа вместе с другой женщиной, чуть постарше. Обе они в черных платьях и элегантных туфлях на каблуке. Когда они вчетвером приближаются, Кристина оборачивается и впивается в них взглядом. Элис хотелось бы увидеть Августа, но малыша здесь нет.
Вот они поравнялись с Кристиной, однако молчания никто не нарушает. Тишина становится все тягостнее. Элис ломает голову, придумывая подходящие фразы, но ничего не придумывается. Память лишь подсовывает ей сцену, где мать колотит в дверь Кристины, а та злобно выглядывает в окно.
Положение спасает Майкл, сухо проговорив:
– Кристина, прими наши соболезнования.
Кристина склоняет голову и произносит:
– Часовня прямо.
И на этом, слава богу, встреча заканчивается. Но даже оказавшись внутри, Элис чувствует холодок от Кристининого взгляда. Этот взгляд воскрешает в ней более старые воспоминания, и, шагая за Майклом, Ханной и Дэном, она пытается нащупать нить. Кого же Кристина ей напоминает? И тут ее осеняет: Милли Стивенсон тогда, много лет назад. Элис уже бывала объектом ненависти, и сейчас, как и прежде, не понимает причину – разве что в самой Элис что-то не так. Она хоть и виновато, но радуется, увидев, что неприязнь Кристины распространяется и на Майкла с Ханной, а значит, на этот раз дело не в личности Элис.
В часовне Элис знакомых не видит, хотя половина зала уже заполнена. Наверное, здесь в основном друзья Кристины (возможно, и отца, но точно Элис не знает). Других родственников со стороны отца нет. Бабушка с дедушкой давно умерли, а дядя Элис живет в Австралии. Элис надеется, что Кристина сообщила ему о смерти брата. Она думает, что надо бы вечером найти его в соцсетях, может, даже написать на рабочий мейл.
– Как думаешь, – спрашивает она Ханну, – я успею в туалет сбегать?
Ханна закатывает глаза.
– Конечно. Мы займем тебе место. Ты, главное, на обратном пути в похоронную процессию не влезь.
К счастью, туалет неподалеку от часовни, и Элис рада, что по пути туда она не сталкивается с Кристиной. Держа под краном руки, Элис глядит на собственное отражение. «Твой отец умер», – напоминает она зеркалу. Эти слова по-прежнему звучат бессмысленно.
Вернувшись в часовню, она видит, что ее спутники расположились в последнем ряду, а на место рядом с собой Ханна положила куртку. Элис усаживается и говорит:
– Как ты отвадила от меня Милли Стивенсон?
– Какую еще Милли? – Ханна накидывает на себя куртку. – Холодрыга тут, да?
– Милли Стивенсон. Помнишь, в десятом классе она меня травила?
– А-а, эту! – На лице Ханны появляется ностальгическое выражение. – Я ей сказала, что всем растреплю, будто она в тебя влюбилась. Сказала, что принесу в школу любовные письма от нее к тебе и всем покажу.
Элис переваривает услышанное.
– Но это же…
Ханна вздыхает.
– Да, Элис. Ясное дело, я все выдумала. Сыграла с ней в ее же игру. И мне бы все удалось. Если надо, письма я бы подделала. Я вообще умею убеждать.
Элис не знает, что сказать.
– Ну ладно. Спасибо.
Дэн, сидящий по другую сторону от Ханны, наклоняется к ним:
– Надо же, а я и не в курсе был.
– Ну, я не то чтобы собой гордилась, – признается Ханна, – теперь я жалею, что весь мой план мести крутился вокруг нашей жуткой школьной гомофобии. – Она искоса бросает взгляд на Элис.
«Почему она на меня так смотрит?» – думает Элис.
– Ты просто ничего лучше не придумала, – подает голос Майкл. Он сидит сбоку от Дэна, в самом конце ряда, и просматривает программу церемонии. – Все стандартно, – сообщает он, – тексты обычные. Стихотворение Дилана Томаса.
– «Не уходи покорно в добрый мрак»?[7] – спрашивает Ханна. – К ситуации не особенно подходит.
– И все-таки оно, наверное, успокаивает. Особенно потому что оно знакомое, – говорит Элис.
Несмотря на отношение к Кристине, критиковать программу похорон она считает неправильным.
– Но вряд ли он успел разгневаться на то, как быстро свет иссяк, правда ведь? – не унимается Ханна. – Его просто-напросто прибило поганой вывеской.
– А потом будет «Не стой у могилы моей со слезами»[8], – продолжает Майкл.
– Тоже классика, – говорит Дэн, – мы на бабушкиных похоронах его читали.
– И мы тоже, когда нашу бабушку хоронили, – подхватывает Элис, – мне оно очень нравится.
Ханна молчит. Элис подозревает, что сестра наверняка предпочла бы прочесть отрывок из какой-нибудь малоизвестной проповеди Джона Донна. Банальность ее явно раздражает. Вот только в горе вообще мало оригинального.
Народа в маленькой часовне прибавляется. Несколько пожилых мужчин кажутся Элис смутно знакомыми – вроде бы они с отцом вместе работали. Элис пытается улыбнуться им, но они, войдя в часовню, на последний ряд не смотрят. Прямо перед ней усаживается женщина в большой шляпе, частично перекрывая Элис обзор. Она и не знала, что на похороны до сих пор полагается приходить в шляпе. На секунду ее охватывает паника: неужто им с Ханной тоже следовало в шляпах явиться? «Нет, – напоминает она себе, – даже Кристина без шляпы».
– Лимонный леденец? – предлагает Ханна, сунув руку в карман куртки.
– Нет, спасибо, – отказывается Элис.
– Ханна! – одергивает Майкл сестру, когда та шуршит фантиком. – Ты ведешь себя невоспитанно.
– Уж прости мое невежество, – говорит Ханна, – просто я впервые на отцовских похоронах.
Дэн смеется, а женщина в шляпе оборачивается и строго смотрит на них.
– Она, наверное, думает, что мы похоронные хулиганы, – бормочет Ханна, когда женщина отворачивается.
В какой-то степени так оно и есть, думает Элис. Голоса стихают, звучит музыка, и в часовню вносят гроб. Следом за ним идет Кристина с Августом на руках. Она плачет. Рядом шагает маленький мальчик, бледный и темноволосый. Наверное, Оскар, предполагает Элис.
При виде гроба Элис содрогается всем нутром. Неготовая к этому, она вдруг замечает, что тоже плачет – некрасиво, неожиданно. Ханна молча протягивает ей салфетку.
Гроб ставят, после чего вперед выходит священник и приветствует собравшихся. Священник лысый, в тесноватом костюме –
