Сны деревни Динчжуан - Янь Лянькэ

– Ой-ё! И правда! И правда, точь-в-точь как человечек! Точь-в-точь как ребеночек!

И дед подцепил пальцами один из корешков и протянул его Юэцзиню:

– Возьми, приготовишь из него отвар. Это дунбэйский горный женьшень, не высаженный на грядке, а настоящий, дикий. Чтобы вырасти толщиной со столовую палочку, такому корешку нужно несколько десятков лет. От него здоровью большая польза, очень большая польза, отвар из женьшеня укрепляет ослабший организм лучше любого снадобья. Как знать, может, и от лихоманки поможет лучше любого снадобья.

Юэцзинь не смел принять такой подарок. Он знал, что дикий женьшень стоит целое состояние. Залившись краской, он откинулся на спинку стула и проговорил:

– Дядюшка, это ведь братец Хой вам подарил, разве я посмею отвар из него готовить?

Не желая слушать, дед вложил женьшень в руки Юэцзиня и сказал:

– Братец Хой нарочно велел передать один корешок тебе.

И Юэцзинь принял подарок.

Аккуратно завернул корешок в бумагу, положил на стол и говорит:

– Дядюшка.

Говорит:

– Велите Хою больше не приезжать в Динчжуан. Гэньчжу с парнями задумали против него недоброе, задумали его погубить.

Дед говорит:

– Гэньчжу только о печати мечтает, говорит, если отдашь ему печать, он и умрет со спокойной душой, ему и желать больше нечего.

Юэцзинь подумал немного и сказал с усмешкой:

– Мы условились, что если я первым помру, то оставлю ему эту печать, мне она в могиле ни к чему. Смерть придет, жизнь мою отнимет, и никакая печать не спасет. – Сказав так, Юэцзинь взглянул на стол с яйцами, тыквой и маслеными лепешками и смущенно добавил: – Но Гэньчжу не сегодня завтра помрет, а у меня всех предвестников – только кожный зуд да болячки. Он помрет, а мне дальше жить, мне печать нужна, чтобы матпомощь из управы носить да разные продукты. – Юэцзинь покосился на женьшень и спросил: – Дядюшка, это Гэньчжу вас надоумил печать у меня попросить? Как ни крути, а мы с вами одна семья, надо заодно держаться.

Дед смущенно зачастил:

– Что ты, что ты! Разве буду я просить за Гэньчжу, что ты!

Посидел еще немного с Юэцзинем и пошел восвояси.

4

И пошел к Гэньчжу.

Дед и Гэньчжу сидели друг напротив друга в главной комнате. Дома у Гэньчжу было все то же, что и у Юэцзиня. Под стрехой лежало пятнадцать, а то и шестнадцать новеньких парт и два распиленных дерева: тополь и павловния с площадки у школьной кухни. А напротив ворот валялась груда металла, бывшая когда-то баскетбольной стойкой. Баскетбольной стойкой на школьной площадке. Стойку погнули, разломали на части, а обломки свалили в груду посреди двора. В доме Цзя Гэньчжу смастерил декоративный потолок из школьных ставен: вынул ставни из оконных проемов, пристроил их у себя под крышей и обклеил бумагой. А еще забрал из школьной кухни котел, решетку для пампушек и жестяное ведро, которыми сообща пользовались все больные, забрал большую классную доску, стулья со спинкой, забытые ребятишками тетради, коробки с мелом и карандашами из учительской, и все это добро громоздилось у Цзя Гэньчжу в сарае и по углам главного дома.

И дом Гэньчжу напоминал школьную кладовку.

И еще там был колокол, в который дед звонил почти всю свою жизнь, Цзя Гэньчжу и его притащил к себе в дом и поставил у двери. Неизвестно, зачем Гэньчжу понадобился этот колокол. Наверное, решил, что колокол железный, потому и забрал его из школы и поставил у двери. И дед глядел на этот колокол, похожий на островерхую шляпу, и не мог отделаться от мысли, что колокол принадлежал ему, а не школе, и что Гэньчжу его попросту украл.

Дед впился глазами в колокол и смотрел на него не отрываясь.

– Дядюшка… – глянув на деда, сказал Гэньчжу. – Вы ведь не с обыском ко мне пожаловали?

Дед поспешно отвел взгляд, растянул лицо в смущенной улыбке, зачастил: «Что ты, что ты!» и разложил перед Гэньчжу сверток с женьшенем:

– Это Хой перед отъездом просил тебе передать. Настоящий женьшень, дикий. Сказал, надо приготовить из него отвар и пить не спеша – через пару дней силы в тело вернутся. – И дед почти умоляюще придвинул сверток к Гэньчжу, взял корешок побольше, выложил его на стол и добавил с улыбкой:

– Племяш, ты попытай счастья, выпей отвара, с самой древности тяжелых больных отпаивали отваром из женьшеня. И императоры в былое время тоже лечили все хвори женьшенем – выпьешь отвару, и даже самая безнадежная болезнь отступит. Будешь пить понемногу, так и поправишься.

Гэньчжу поглядел на корешок, вскинул глаза на деда и холодно проговорил:

– Сегодня утром Дин Хой проходил мимо, всем раздал по сигарете, а меня обнес.

Дед рассмеялся, делано рассмеялся и сказал:

– Да разве! А потом он велел передать тебе этот женьшень. В одном усике дикого женьшеня пользы больше, чем в пачке самого хорошего табака.

На губах Гэньчжу проступила улыбка, холодная, будто приклеенная:

– И не боится Дин Хой, что я выпью отвара, сил наберусь и огрею его дубинкой по затылку?

Дедово лицо застыло под желтой коркой, застыло под синей коркой, застыло под приклеенной улыбкой. Наконец он стряхнул корку с лица, улыбнулся Гэньчжу и сказал:

– Племяш, пей отвар, набирайся сил, а братец твой Дин Хой через пару дней приедет в деревню женить Сяоцяна, захочешь огреть его дубинкой – подойди сзади да огрей.

5

В этот день на рассвете отец привез в Динчжуан полтора десятка помощников и резной гроб из гинкго толщиной в пять цуней, сверху донизу покрытый позолотой. Знающие люди говорили, что на гробе вырезаны самые красивые виды Пекина, Шанхая и Гуанчжоу. Кроме Пекина, Шанхая и Гуанчжоу, гроб украшали виды каких-то иностранных городов, которых не могли назвать даже самые знающие люди. Поэтому все картинки были подписаны: Париж, Нью-Йорк, Лондон. Я не знал, где находятся Париж и Нью-Йорк, я не знал даже, где находятся Пекин и Шанхай, знал только, что мой дом в Динчжуане. А Динчжуан стоит на Хэнаньской равнине. Мне приготовили роскошный гроб, покрытый настоящей позолотой, которая стоила как половина всей деревенской земли, но мне было все равно. Гроб ярко сиял в золотых лучах, и свет его слепил глаза, словно само солнце упало на землю и отлилось в прямоугольник. Отец с помощниками торжественно пронесли мой гроб через деревню, и все уцелевшие жители Динчжуана потянулись за ними к школе. Все уцелевшие жители Динчжуана собрались посмотреть на мой гроб, пощупать позолоту на стенках, полюбоваться на города, в которых никто из них не бывал. Поглядеть на