Черешни растут только парами - Магдалена Виткевич
* * *
– Он взял в Германию эту книгу? – спросила я, когда пан Анджей закончил рассказывать.
– Взял, – подтвердил пан Анджей. – И за тридцать лет ни разу не открыл, – печально улыбнулся он. – Мы ее даже не вытаскивали из коробки, которая так и простояла в подвале, заваленная другими вещами.
– Тридцать лет? И вы все тридцать лет думали, что вы родственники?!
– Да. Дедушка Кароль умер вскоре после приезда в Мангейм. Не помогли ему лучшие врачи. Хотя, надо признать, отец старался. Хотел, думаю, искупить свою вину, – вздохнул Анджей. – Отец и мать ушли в начале девяностых. Я остался один. Я в Германии, а Стефания в Гданьске. Я еще не знал всей истории, но решил вернуть виллу. Считал, что я из числа законных наследников. Настали времена, когда такое стало возможным. На этой вилле местные власти тогда устроили квартиры, чердак заколотили, потому что он того и гляди мог обрушиться. Когда я начал бороться за нее, я узнал, что уже в семидесятых мой отец пытался вернуть ее. Он написал письмо в управление, и, кажется, ему даже пообещали что-то сделать в плане восстановления в правах собственности. Все кончилось обещаниями. Но я точно знал, что в руках государства наша вилла оказалась незаконно. Ее присвоили, поселили туда людей, с которых взимали арендную плату. Наверное, если бы отец уперся, он мог бы получить, как наследник, небольшую отдельную квартиру. Но ему не это было нужно. Потом времена сменились, и мне удалось восстановиться в правах на все имущество.
– А как вилла попала в руки пани Стефании?
– На это понадобилось еще десять лет. Может быть, чуть меньше, – грустно улыбнулся пан Анджей. – Я поселился на вилле. Ужасная была развалина. Однако в первый же день, усевшись на крыльце, я обнаружил, что чего-то здесь не хватает. Отец говорил, что когда-то здесь цвели черешни. Я решил посадить их. Понятия не имел, как это делается. Картонные коробки, которые мой отец отвез в Мангейм, вернулись со мной.
Как я уже говорил, коробки с книгами никто не открывал: как их положили в подвале, так они и лежали там. Я открыл одну из них. Из нее вытащил массу замечательных книг. Среди прочего – справочник садовода 1923 года издания. Обрадованный, я начал его листать. На странице про черешню в нем лежала закладка. Белый конверт с красиво оформленной надписью «для Стефании». Я знаю, что не должен был открывать его, но заметил, что кто-то уже делал это до меня. Ну я и прочитал.
Часть пятая
Сердцевидный плод черешни
♥
Черешни.
Противоположную породу представляют <…>
черешни, в нашей стране – дикорастущие <…>.
Плоды сладкие, сердцевидной формы <…>.
Эдмунд Янковский. Сельский сад: Овощеводство, огородничество и переработка. Краткое изложение. Аграрная библиотека, Варшава, 1923 год
Руда Пабьяницкая, 14 мая 1960 года
Милая Стефания, моя дорогая и единственная доченька!
Если ты читаешь это письмо, то меня, скорее всего, уже нет на этом свете. Наверное, получилось так, что я умерла, не успев попрощаться с тобой. А ты, наверное, плачешь и горюешь. Таков порядок вещей. Мы все когда-нибудь уйдем.
Всю жизнь мы были самыми важными друг для друга людьми. Мы очень доверяли друг другу. Однако я скрывала от тебя один секрет. Секрет, который я не открыла никому. Ради твоего же блага.
Я не знаю, с чего начать. Может быть, я начну с просьбы к тебе, чтобы ты не переставала любить меня как свою мать. Независимо от того, что ты узнаешь из этого моего письма. Я пишу его сейчас, потому что судьба бывает переменчивой. Один день человек смеется, другой плачет, один день он есть, а потом его нет. И никто не знает ни дня своего, ни часа. Все мы в руках Божьих. Это Он забирает нас отсюда, из этого мира, тогда, когда мы там, наверху, нужны.
Стефания, ты не моя биологическая дочь. А Кароль – не твой биологический отец. А потому и с Анджеем ты не состоишь в кровном родстве.
Я не знала, что вы встретитесь и полюбите друг друга. Сердце мое разрывалось, когда отец Анджея – мой сын – разлучил вас. Тогда я ничего не могла сказать. Очень перед тобой виновата, что разрушила твою жизнь. Жизнь, которую ты могла бы провести рядом с любимым человеком, могла бы иметь детей, дом, все, что тебе положено.
К сожалению, я обещала Анне, твоей матери, что это знание я оставлю при себе так долго, как только это возможно. Тем не менее я не хочу, чтобы моя тайна ушла со мной в могилу. Ты должна знать свое прошлое.
Далее Янина описывала с подробностями бурную жизнь как Анны, так и своего сына. В заключение она написала:
Я люблю тебя, дочка. Прости меня. Будь счастлива. Я бы хотела, чтобы вилла Двораков когда-нибудь ожила. Чтобы там раздавался детский смех и чтобы рыжий кот терся о дверь в ожидании остатков от обеда.
Вот и все, о чем я мечтаю.
Янина
* * *
– Вы поехали к ней? – спросила я.
– Сразу, – подтвердил он. – Не медля ни минуты. Я не видел ее столько лет. Иногда она присылала какие-то свои фотографии. Впервые в жизни я оказался в Гданьске. С вокзала я взял такси, которое привезло меня к громадному жилому дому-волне. Стоял я перед ним и думал, что принесет мне судьба.
– Что дальше? Она не открыла?
– Нет, открыла. Спросила: «Кто там?» Я ответил просто, что я. Она сразу поняла, кто я. А ведь прошло столько лет. Удивленная, она впустила меня в дом. Она была прекрасна, как всегда, прибавилось, правда морщин, но какое это имеет значение, если ты любишь человека.
– И что потом?
– Я не знал, что сказать. Я просто показал ей письмо. – Пан Анджей задумался. – Мы плакали оба. Мне хотелось остаться там и никуда оттуда не уезжать.
– Но ведь вы вернулись.
– Да, вернулся. Но лишь затем, чтобы отремонтировать виллу, чтобы Стефания могла жить в ней, чтобы мы могли жить вместе. Я решил подарить ей эту виллу. Я думал, что если символ всего того, что было когда-то, вернется к настоящей хозяйке, то заклятие Анны падет и
