Черешни растут только парами - Магдалена Виткевич
* * *
Руда Пабьяницкая, 1960 год
Янина Ржепецкая плохо себя чувствовала. Вот уже несколько дней ее беспокоила колющая загрудинная боль. Не помогали даже таблетки, которые прописал ей доктор. Она легла в постель. У нее были плохие предчувствия. Неужели уже пришло время прощаться с миром? Стефания в Гданьске, это далеко – с кем тогда ей прощаться? С мужем? Могла ли она открыть ему секрет, который так тщательно хранила все эти годы? Нет, она не могла сделать этого. Но как быть? Ведь Стефания обязана знать правду, чтобы принимать решения о своем будущем. Она обещала это Анне!
Янина закрыла глаза. Она позвала мужа.
– Кароль!
Ей казалось, что она совершила ошибку. Убила прекрасную любовь и лишила Стефанию и Анджея, своего внука, шанса на чудесную жизнь. Однако ей казалось, что все еще можно поправить.
– Кароль! – позвала она во второй раз.
Муж через некоторое время вышел из другой комнаты.
– Тебе не помогли таблетки? – спросил он.
Она помотала головой.
– Кароль. У меня к тебе просьба, – сказала она. – Если что-то случится со мной, в моем ящике с бельем, внизу, конверт. Очень прошу, отдай его Стефании.
– Янка, успокойся. Ты войну пережила, и эту ерунду переживешь.
Однако Янина чувствовала себя все хуже и хуже. Утром Кароль попросил соседку вызвать врача. Она была молодая, могла быстро сбегать к телефонной будке и вызвать скорую. В те времена еще не было мобильников, и телефон в квартире тоже был редкостью.
Когда приехала скорая, Янина уже обнималась с Анной в мире ином.
* * *
Кароль не мог смириться со смертью Янины. В их жизни по-разному бывало. Один раз лучше, другой раз хуже, но они были вместе очень долго, и последние годы жили спокойно и довольно безмятежно. Ему ничего другого не было нужно. По сравнению с бурными годами прошлого теперь у него было все. Когда увезли его жену, он не знал, куда ему приткнуться. Слонялся по квартире туда-сюда, а когда наконец сел в кресло-качалку, то вспомнил о конверте, который должен был передать Стефании. Встал, подошел к комоду и открыл ящик с бельем Янины. Все, как всегда, было ровно уложено. Под бельем Кароль увидел маленький пакет из-под молока. В нем лежал белый заклеенный конверт. Несколько мгновений он вертел его в руках. Открыть – не открывать? Конечно, приличный человек никогда не станет читать чужие письма, а он человек приличный. Но если над паром, то вроде как и ничего не было. И даже, возможно, для него будет лучше, если он откроет. Тихонечко, аккуратненько отпарит, а потом снова заклеит. Никто ничего не узнает.
Он прошел на кухню и поставил чайник на плиту. Когда вода начала закипать, он подержал конверт над паром. И минуту спустя его уже можно было открыть. Он вернулся в комнату и начал читать.
Он не верил своим глазам.
Это что же получается! Жена обманывала его все эти годы! Он почувствовал себя преданным. Дочь, которую он воспитывал, вовсе не была его дочерью.
Он решил не отдавать Стефании этот конверт, пока не поговорит с сыном. Ведь он первый должен знать правду! Куба был безумно влюблен в Анну, а его сын – в ее дочь.
А пока что конверт надо убрать с глаз подальше. Он вложил его в свою, можно сказать, настольную книгу «Сельский сад: Овощеводство, огородничество и переработка. Краткое изложение». Вложил и внезапно почувствовал острую головную боль. Через некоторое время ему резко стало плохо. Он встал с кресла, пошатнулся. Держась за стену, дошел до соседей. Позвонил в дверь. Когда соседка открыла перед ним дверь, он медленно сползал на пол, держась за стенку, – потерял сознание.
* * *
Стефания приехала сразу же, как только получила телеграмму о смерти матери. О несчастном случае с отцом она пока не знала. Звонила, но никто не открывал. Тогда она вытащила из своей бездонной сумки ключи, открыла дверь и вошла. Отца нигде не было. Через некоторое время она услышала тихий стук в дверь – это была соседка.
– Здравствуйте, пани Крыся. Я как раз собиралась идти к вам. Вы не знаете, где папа?
– Папа в больнице.
Стефания на мгновение потеряла дар речи.
– Что с ним? – Она снова надела куртку, которую пару минут назад сняла. – Я еду к нему.
– В Барлицкую его отвезли. На Копчинского, – сказала соседка. – Вроде как инсульт.
– Жив?
– Жив, – подтвердила та. – Но… Да вы сами увидите.
* * *
Человека, лежавшего в постели в больнице Барлицкого, трудно было назвать живым. Подключенный к капельнице, монитору и кислороду, он производил такое впечатление, будто уже сделал шаг навстречу своей жене.
– Папа, – прошептала Стефания. Он не реагировал. – Папа…
* * *
Кароль Ржепецкий провел в больнице неделю. Его не было на панихиде по жене, зато там был Куба, с которым Стефания не хотела знакомиться ближе. Он у нее четко ассоциировался с тем запретом на ее встречи с Анджеем, который их и познакомил. И это напоминало ей охватившее ее чувство отчаяния, когда она узнала, что из этой любви ничего не выйдет. Тем не менее они перекинулись несколькими словами.
– Я увезу отца в Германию, – сказал Куба. – Там хорошая медицина.
Стефания не протестовала. Он был прав.
– Тебе что-нибудь нужно? – спросил он вдруг. – Денег?
– Нет, – быстро сказала она. – У меня есть работа, есть деньги. Хватает на все, что мне нужно.
– Если тебе что-нибудь понадобится…
– Да, я знаю, – перебила она его. Она совершенно не понимала, с какой это стати этот чужой человек, пусть даже формально и брат, но все равно по жизни чужой, должен был ей помогать. Иногда она удивлялась – как они вообще могут быть родственниками?
– Ну, ладно. Наверное, отец захочет что-нибудь взять с собою. – Куба оглядел комнату. – Как ты думаешь что? Всего не заберешь.
– Одежду, – сказала девушка. – Ну и книги, конечно, – грустно улыбнулась она. – Не представляю его без книг, в них вся его жизнь. Я помогу тебе собрать вещи.
Она достала из шкафа большую картонную коробку, подошла к полке с книгами, упаковала Жеромского, Ясеницу, Домбровскую, томик Галчинского и еще несколько романов. В коробке оставалось немного места, и, чтобы книги не болтались в
