Три пары - Лорен Маккензи
– Гляньте-ка на вас, опять друзья.
Конор издал невнятный звук: он понятия не имел, что знает Майя.
– Знаешь, я не была уверена, как у вас, сложных людей, пойдут дела.
– Это мы сложные?
Она очень уверенно кивнула:
– Мама пригласила Шэя Бреннана в качестве своей пары, а он заявился с Жюстин. Боже мой. Испанский стыд. Лучшее выступление в ее жизни.
– Кто такая Жюстин?
– Новая подруга.
К Майе подошла Нина и прижалась к ней. С их длинными волосами и цветочными венками девушки словно сошли с полотен Боттичелли.
– Это Нина, моя жена. Конор, мой крестный отец.
– Поздравляю, Нина. И тебя, Майя.
Нина кивнула в знак благодарности. Она работала юристом: умная и красивая, как Майя, – но было невозможно разобрать, что между ними, что их связывает. Но его мнение не имело значения, никогда не имело значения: как говорила Ева, браки других людей – тайна, и лучше оставить ее таковой.
– Моя жена выросла в Гамбурге, но она польская немка, – сказал Конор, заполняя тишину. Нина не могла выглядеть менее заинтересованной. – Как же вы познакомились?
Нина оживилась:
– Мы отдыхали в Мадриде.
– Не вместе, – сказала Майя. – Я путешествовала на поездах по Европе. Сама по себе.
– Она потеряла свой телефон, и я дала ей свой позвонить.
– Итак, мы нашли его, а у меня остался ее номер.
– Она приехала в Берлин и нашла меня, – сказала Нина.
– Просто проезжала мимо, – сказала Майя.
– Конечно, – сказала Нина. – Потом пришла пандемия, и она не смогла уехать. Она стала моей заложницей.
Майя хихикнула.
– Рад слышать, что из пандемии вышло что-то хорошее, – сказал Конор.
Это вызвало полуулыбку у Нины.
– Итак, Конор, – сказала Майя. – Расскажи нам, что нужно для долгого и счастливого брака.
– О боже, нет. Не спрашивайте меня.
– Я серьезно, – сказала Майя. – Вы с Беатрис – единственная известная нам крепкая супружеская пара.
У Майи был тот же прямой взгляд, что и всегда. Он чувствовал важность ее вопроса и хотел предложить что-то значимое, но чем дольше он тянул с ответом, тем серьезнее становились их лица. Он огляделся в поисках Беатрис. Она все еще разговаривала с Лиззи и Фрэнком.
– Не уходить – сказал Конор.
Женщины вздрогнули.
Он издал извиняющийся смешок, как будто шутил, но только он не шутил.
– Ага. Вот и все. Вот и все. – Это была правда, которую его отец маскировал под шутку, когда люди спрашивали, как они с Молли оставались в браке так долго: пятьдесят пять лет и сто шестьдесят три дня в общей сложности – прежде чем Молли умерла от пневмонии. Вскоре Дермот последовал за ней, умерев от болезни разбитого сердца – кардиомиопатии такоцубо. Конор вспомнил цитату Рэймонда Карвера: единственное, чего он хотел от этой жизни, – это называть себя любимым, чувствовать себя любимым. Конора возмущал односторонний, эгоцентричный характер этой цитаты. Он не мог понять, почему Карвер ничего не говорил об удовольствии и важности того, чтобы любить кого-то другого. Когда Молли умерла, Дермот остался брошенным без помощи на произвол судьбы. Конор ожидал, что Дермот будет лучше к этому подготовлен, учитывая, что Молли так долго болела. И затем, по иронии судьбы, Конор никоим образом не был готов к тому, что Дермот уйдет так скоро. Как людям удавалось пережить столько потерь, не имея рядом любящего человека?
Нина явно смотрела мимо него, готовая двигаться дальше. Он ее не винил: он старик. Он уже не важен. Майя вертелась между ними в легкой панике, как будто дала обещание, которое он не выполнил.
– Если взглянуть на это по-другому, – сказал Конор, – то ты выбираешь остаться, даже когда это бывает тяжело. Выбираешь любить человека, которому ты обещал любовь.
Он надеялся, что искупил свою вину.
– В этом есть большой смысл, – сказала Майя. Она улыбнулась и поцеловала его в щеку. – Спасибо.
Нина внезапно ожила.
– Вон Джек! – Майя позволила утащить себя.
Джек развалился в тени на кованой скамейке. Он был в зеленом костюме, расстегнутой на груди белой рубашке, с цветком в петлице. Женщины сели по обе стороны от него, и все трое слились, как сиамские близнецы. Конор знал историю Майи и Джека: Лиззи позвонила ему на следующий день, после того как выгнала Фрэнка. Они обсудили свои разбитые сердца, но ни разу не упомянули о совпадении их кризисов в браке. Конор предполагал, что она все знает, но не был готов проверять свое предположение. Оглядываясь назад, он понял, что они никогда не обсуждали детали, потому что оба все еще лелеяли идею примирения. Как только история любви Джека и Майи распалась под давлением, Лиззи, оставшись одна с Джорджией и Джимми, стала спрашивать себя, не слишком ли бурно отреагировала. Конор заверил ее, что реальной альтернативы все равно нет: Макс никогда не позволит Майе остаться, если Джек будет жить в доме, а Фрэнк не останется, если Джек не останется. Теперь семьи представляли собой постоянно увеличивающиеся диаграммы Венна из связей и пересечений, сжимающиеся и расширяющиеся, как живое существо. Джек, Майя и Нина, похоже, образовали новый круг.
– А вот и добрый доктор! – Шэй появился из ниоткуда, широко раскинув руки, чтобы обнять Конора, но затем в последний момент отказался и ограничился несколькими энергичными похлопываниями по спине. Конор улыбался, но чувствовал панику внутри. Они не разговаривали с тех пор, как Шэй врезал ему по лицу. – Не смотри так нервно. Все хорошо, чувак, – сказал Шэй. – Много воды утекло. – Он подозвал ожидающую позади него брюнетку. – Это Жюстин. – Она была удивительно похожа на Еву: длинные прямые волосы заправлены за правое ухо. Конор подозвал Беатрис, чтобы та поздоровалась.
Шэй преподавал в колледже садоводства. Жюстин была его коллегой. Конор подтолкнул Беатрис. Она знала, что ему хотелось узнать.
– Как близнецы? Как Ева? – спросила Беатрис.
Ева великолепно, живет в Литриме, не смогла приехать на свадьбу из-за работы. Жюстин заговорила о близнецах, называла их своими девочками, описывала, какие они замечательные. Как хорошо они все ладят. Шэй поддерживал каждое заявление Жюстин. О Еве больше не упоминалось.
Свадебный ужин представлял собой веганский шведский стол, который побудил Конора с теплотой вспомнить свадьбы, предлагавшие на выбор говядину или лосося. «По крайней мере, там ты знал, что ешь», – даже самому себе он показался старым. Когда все вышли на улицу танцевать под звездами, Конор и Беатрис ускользнули.
Мягкая ночь пригнала туман с побережья. Огоньки на деревьях вдоль тропы плыли, словно вереница крошечных полных лун. Где-то на соседнем поле фыркнула и зашаркала лошадь. Беатрис, снова неся каблуки в
