Том 2. Проза - Анри Гиршевич Волохонский
В год, когда Амрабналас Египет завоевал, в первых числах месяца бауна, ему говорят:
— О предводитель! Есть тут у нашего Нила обычай…
— Что за обычай?
— В двенадцатый день текущей луны мы дарим Нилу чистую деву, в запястьях руки, а шея в бусах, и река выходит из черт прибрежных, на три луны заливая теснину. И с тем мы спокойно проводим год, вкушая плоды нильских избытков. Итак, в двенадцатый день бауна…
— Какое суеверие! — вскричал Амрабналас.
Деву не утопили. Нил не разлился.
Закатилась луна бауна, истек месяц мисра, настал абиб, а Нил застыл, не прибывая и не убывая.
Чистая соль выступила из сельской почвы. В затхлых излучинах завелись злые черви. Люди начали гибнуть. Размножились крысы.
Так прошел еще месяц.
Все находилось в прежнем положении, и Амрабналас решил дать знать повелителю правоверных Омару ибн ал Хаттабу:
«Нил не разливается от здешнего суеверия, которое я уничтожил».
Вскоре пришел ответ Омара:
«Амрабналасу.
Отмену суеверия одобряю. Дальнейшее спусти в Нил».
А тем временем в неувлажненную теснину двинулись пустынные пески, и море стало пожирать землю в устье. Ведь Египет покоится на нильских наносах. Раньше здесь был соленый залив с пустыней по побережью. Увидев, что пески и море готовы отнять у правоверных землю, военачальник поспешил к воде с письмом халифа и кинул в реку.
В послании стояло:
«От Омара. Нилу египтян.
Ты был суеверен и разливался. С отменой суеверия не разливаешься.
Повелеваю разлиться».
На другой день река бурлила выше верхушек всех ниломеров. Так упразднилось нильское суеверие.
— Мне только жаль, — продолжал Авель, — что нет указания на точное место потопления куклы. Наверное, у Слонового Острова, где когда-то стоял иудейский Храм Супруги Господней.
— Почему именно там?
— Из суеверия. Полвека назад там воздвигли самую высокую в мире плотину. С тех пор Нил не разливается со всеми последствиями в отношении людей, крыс, червей, для земли, для воды и для устья.
— Жаль, что нет между нами такого Омара. Кругом одни скопцы.
— Если послушать, что говорит Амрабналас о его подвиге, право, стоит пожалеть, что Омар не с нами. Смотри, как хвалит заместителя Пророка его честный военачальник:
По воле Омара, сына Хасамы и ал Хаттаба,
Учинил Нил в горах самоедство —
Рассек брюхо и вырвал потрох,
Вытряхнул мозг и взбил его с салом,
Истек мочою обильней ливней
В русло потока до губ дельты.
Но Омар лишь глотнет — и нет Нила,
Опустеет пучина, обнажит лоно,
И, словно омар, сухими ногами
Сучит Омар уж на мелком месте.
Не так ли это, о народ Аллаха?
— Воистину так, и Аллах — свидетель!
ПЫЛЬ В ГЛАЗА
Происшедшие события обострили многие грезы, бывшие до того в состоянии умеренного подогрева. Например, космонавт Сытин еще не узнал, откуда берутся бессмысленные стихи, а это был вопрос далеко не праздный. Когда на деле подтвердилась глубокая нелепость иноязычного словоупотребления, мыслящим кругам пришлось высоко задрать полы кафтанов. Спор, конечно, возник раньше, задолго до того, как Продвинутый вывел на подмостки литературной теории свою фалангу кастратов. В чемпионах борьбы тут значились имена великанов, как Хлебников и Ломоносов, не говоря о туче ничтожеств середины столетия, которые воинствовали против романских и германских корней не из убеждений, а за деньги. Однако даже такая мелочь, как деньги, выглядела важной космической сущностью по сравненью с ничтожным стишком, из-за которого пришли в волнение текущих дней высокие умы.
Но расскажем все по порядку.
Когда полосатые любомудры летели на охоту за кваггой, их самолет сел ненадолго в одном из главных городов на севере Египта. До нового вылета оставалось несколько пустых часов, и Козлов отпросился у Калганова пройтись по торговым рядам, которые тянулись от взлетной полосы через пустыню до самой окраины, где уступали место более основательным лавкам. Делать закупки Козлов намерения не имел, а хотел только потешиться зрелищем изобильной восточной роскоши. Но тут порыв ветра поднял волну раскаленного песка и бросил ему в лицо. Козлов зажмурился, протер глаза и обнаружил, что не он один пострадал от шалостей стихии. Маленький слепой копт, сидевший с плоской корзинкой у самых ног прохожих, лишился всего своего достояния. Вихрь вынес в воздух какие-то клочки, которые их хозяин, видимо, выдавал за образцы местной письменности, и разметал где попало. Копт ползал на коленях, пытаясь на ощупь собрать то, что еще можно было спасти. Козлов, из сочувствия к несчастному, тоже пополз за обрывками, брал один за другим, возвращал владельцу. Потом достал старую монету и вложил бедняге в ладонь. Нищий поднял лицо к небу, пошарил в корзине и дал Козлову что-то скомканное и помятое. Чтобы не обременять себя лишним грузом в дороге, Козлов сунул нечаянную покупку в упаковку, отправил в Москву, тут же забыл обо всем и улетел на юг с Ословым и Калгановым.
Отрывок попал в нужные руки. Опытный глаз козловского получателя различил на нем несколько знакомых значков. Остальное довершили современные способы: незримые лучи, химия, углеродный анализ, выявив на бумажонке строку греческого стихотворца из круга Гиппонакта. Речь там шла об одном незамысловатом человеке, который прибегнул к помощи врача-хирурга в обстоятельствах, требовавших лишь его личной находчивости.
Язык ямбов был прост, груб и прям. Переводчик встал перед задачей передать его далеко не александрийское содержание. Как перевести греческое слово «хирург»? Ему предлагали так и перевести: хирург. Но переводчик (им оказался, на счастье, Авель) это немедля отверг:
— Я должен перевести на русский язык, а не переписывать русскими буквами.
Вникнув в первичное строение, Авель вскоре нашел блестящий выход: хирург — это рукосуй. Готовая строка выглядела точно как в подлиннике:
Пал он в ноги к рукосую
……………………………………
Издатели трудов Гиппонакта с восторгом приняли стишок к себе в новый том приложений.
Первый удар пришел с неожиданной стороны — от ревнителей чистоты словаря:
— Хирург — это не рукосуй, а костоправ. А рукосуй звучит непристойно.
— Где ж там кости? — недоумевал Авель.
Но кто окончательно испортил дело, так это цензура. Сухой неумный чиновник, цензор Когдай, в последний момент выкинул все буквы, стоявшие на месте многоточия. Возмущенное общество вскипело. Пошли доносы властям в том духе, что вообще
