Повороты судьбы - Эми Сью Натан
– Бабушка, что она сделала, чтобы ты решила, что это хорошая идея? – Бабушка отвела взгляд в сторону, а потом снова посмотрела на Бетти.
– Она ничего не сделала. Это была моя идея.
– Нет! – закричала Бетти. Она согнулась пополам, раздавленная болью. Сколько еще она могла вытерпеть? – Убирайтесь, – завопила она. Бетти схватила настольную лампу и выдернула шнур из розетки.
Тилли бросилась вперед и поймала ее за руку, вырывая лампу.
– Сядь.
Бетти опустилась на край кровати, не столько из-за уступчивости, сколько от недомогания. Она тяжело дышала и всхлипывала.
– Мне нужно сказать Эйбу.
– Ты этого не сделаешь, – возразила бабушка. – Если бы он был евреем, все могло бы быть по-другому.
– Почему тебя так волнует мнение других? Я твоя внучка. Этот ребенок будет твоим правнуком.
– И я делаю это, чтобы он или она не вырос незаконнорождённым. Я делаю это, потому что люблю тебя. Так устроен мир. Мы женимся на себе подобных. Несмотря ни на что.
– Родители Эйба так не думали.
– И посмотри, к какому беспорядку это все привело.
– Этот ребенок – не неприятность. Так не должно быть. Я знаю, что Эйб поступит правильно, когда узнает. – Бетти нужно было найти способ поговорить с Эйбом.
– Здесь не может быть правильного поступка, – произнесла бабушка.
– Кто сказал?
– Я. – Зейде стоял в дверях, не заходя в комнату.
– Айра, у меня все под контролем.
– Я слышал ее крики внизу. Голоса разносятся по дому. Я не допущу, чтобы кто-нибудь подумал, что у моей внучки нервный срыв.
У нее не могло быть нервного срыва, она не могла иметь ребенка, она не могла быть с Эйбом.
– У тебя действительно есть выбор, – сказал Зейде. – Мы только надеемся, что ты сделаешь правильный, Бетти.
Она больше не была его боббалэ. Но он сказал, что у нее есть выбор.
– А теперь говорите потише. – И Зейде ушел.
Тилли села рядом с ней.
– Вот твои варианты. И я бы на твоем месте порадовалась такому везению, потому что у большинства девушек нет такого выбора. На Стейтен-Айленде в Нью-Йорке есть приют для еврейских незамужних матерей. Это лучшее место для девушек в твоей ситуации. Ты можешь поехать туда и родить ребенка, и либо этот ребенок останется в семье, либо его усыновит незнакомый человек. Или… – Тилли закрыла дверь спальни на задвижку, а затем прислонилась к ней. Бетти не знала, сделала ли она это для того, чтобы запереть ее в комнате или не пустить сюда посторонних.
– Или что? – спросила Бетти.
– Или мы можем избавиться от него. Есть доктора, которые это сделают.
– Это незаконно!
Бабушка отвернулась и промолчала. Впервые в жизни Бетти подумала, что бабушка трусиха или того хуже.
– И это твой ответ, если бы я не захотела оставить ребенка? Хорошей же матерью ты могла бы быть.
– Твои бабушка и дедушка не позволят тебе оставить ребенка и жить здесь. И они не станут помогать и поддерживать тебя, если ты будешь жить где-то еще. Какая жизнь тебя ждет, если только ты не выйдешь замуж за еврея? Мы сделаем так, будто этого никогда не было.
До этого момента Бетти не подозревала, что плачет. Слезы текли по щекам от жестокой боли, которая переросла в решимость.
Бетти оттолкнула Тилли в сторону – во всех смыслах. Она открыла дверь спальни, выскочила из комнаты и побежала по ступенькам вниз.
Зейде сидел на кухне и даже не взглянул на Бетти.
– У тебя есть время до конца недели. Тилли поедет с тобой в Нью-Йорк на поезде в субботу. До тех пор, ты будешь сидеть дома, восстанавливаться от переутомления и притворяться, что все хорошо. Все подумают, что ты уехала в Барнард.
– Я звоню Джорджии. – Бетти не спрашивала разрешения. Ее дерзость удивила больше ее саму, чем ее дедушку.
– Нет необходимости рассказывать подругам о своем затруднительном положении. Чем меньше людей знает, тем лучше.
Но девочки, слава богу, уже знали. Только они могли ей помочь.
* * *
В тот вечер, открыв дверь своей спальни, Бетти лежала в постели, приходя в себя от усталости и шока. Джорджия перебирала детские памятные безделушки в задней части кедрового шкафа в углу комнаты.
– Нашла, – сказала она.
Коробка для снастей, которой Бетти пользовалась в детстве, могла бы стать идеальной сокровищницей. Когда-то она служила символом веселой жизни девочки-сорванца и ее тесной связи с Зейде. На берегах Черной реки он учил ее насаживать наживку на крючок, покачивать приманку и забрасывать леску. Он учил ее молчанию и терпению, а еще тому, как ловить крупную рыбу.
Когда Бетти открыла замок и подняла металлическую крышку, ее охватила не ностальгия, а безразличие. В коробке все еще хранилось несколько крючков и приманок, но с таким же успехом это могли быть крышки от бутылок или сломанные карандаши.
– Поверить не могу, что они хотят, чтобы ты отдала своего ребенка, но думаю, так и делают другие девочки. – Джорджия скрутила ленту «Мисс Саут-Хейвен» в тугой рулон и положила в коробку, втиснув его в основное отделение, затем закрыла крышку.
– Но не эта девочка, – сказала Бетти.
– Они собираются посадить тебя на поезд.
– Нет, если Эйб приедет сюда раньше.
– И как ты собираешься это сделать?
– Не я, – сказала Бетти. – А ты. Просто зайди в почтовое отделение Вестерн Юнион и отправь ему телеграмму о том, что я нездорова. И тогда Эйб приедет.
– Бетти, я не могу. И ты это знаешь. Твои бабушка и дедушка знают всех в городе. А кого они не знают, те знают их. Телеграфисты читают телеграммы, чтобы напечатать их. Кто-нибудь расскажет, просто чтобы заслужить благосклонность твоей бабушки.
– Но, если ты отправишь ее, по крайней мере, он будет знать, что что-то не так.
– Ты не должна была это делать.
– Конечно, не должна. Они должны были позволить мне поехать к нему.
– Я не это имела в виду. Ты не должна была преследовать Эйба, чтобы быть с ним. Или выпрашивать его внимания.
– А ты бы не сделала все что угодно, чтобы быть с мистером… я имею в виду… Сэмом?
– Все что угодно? Нет.
– Тогда это не любовь.
– Я не собираюсь ссориться с тобой, Бетти, но я хочу лучшего для тебя, и это не он. И это не имеет никакого отношения к тому, что он не еврей, или даже к тому, что он втянул тебя в неприятности. Все дело в том, что он не вернулся. Ты действительно хочешь, чтобы он приехал только потому, что, как он думает, ты больна? А потом ты расскажешь ему
