Горькая истина - Шанора Уильямс
«Что ж, теперь будем ждать», – сказала Шавонн в номере мотеля, когда я перестала рыдать, как ребенок.
Мы рассмеялись, пошли в «Кук аут» и взяли по бургеру и молочному коктейлю. Это был самый вкусный бургер с молочным коктейлем из всех, что я пробовала. Поздний ужин в честь победы, которую мы обе заслужили.
Выключив экран телефона, смотрю прямо перед собой, на озеро. Начало весны, вокруг порхают бабочки, по сверкающей в лучах солнца изумрудной воде пробегает рябь. Наслаждаюсь теплом, ведь оно напоминает мне, что я выжила и уцелела.
Мои плечи больше не сгибаются под тяжелым грузом.
Мне больше не нужно прятаться.
Я победила. Наконец-то.
68
ДЖОЛИН
С того дня, как Доминику вынесли приговор, прошел всего месяц, но я уже чувствую себя совершенно другим человеком. Меня больше не донимает страх или беспокойство по поводу того, что именно я ем. Прямо сейчас я уминаю здоровенное печенье с шоколадной крошкой в кафе «Моне» в ожидании того, с кем у меня назначена встреча.
Удивительно, что значит иметь мужа – точнее, бывшего мужа – вроде моего. Сначала кажется, что без него жизнь пойдет на спад, но с тех пор, как Доминика арестовали и его ужасные выходки стали обсуждать на каждом углу, я купаюсь во всеобщем внимании, и уровень моего стресса значительно снизился. Издатели предлагают мне миллионы долларов за книгу о Доминике, ведущие ток-шоу мечтают взять у меня интервью. Должна ли я стыдиться того, что на все предложения ответила согласием? И до чего приятно было выговориться, рассказав о Доминике правду! Разумеется, я всегда упоминала Бринн и Шавонн. Вовсе не я, а они по праву заслуживают восхищения, и справедливость будет восстановлена, когда придет человек, которого я жду.
Пока я пью чай, дверь кафе открывается и внутрь заходит худощавая женщина в джинсах и лавандовой футболке. Она ведет за руку маленького мальчика. Ее вьющиеся волосы собраны в аккуратный пучок, в ушах маленькие жемчужные сережки. Закрыв дверь, она замирает и оглядывается по сторонам. Я машу ей рукой. При виде меня женщина поджимает губы, крепче стискивает руку ребенка и начинает лавировать между столиками, едва заметно прихрамывая.
Когда они подходят ближе, сразу замечаю, как сильно мальчик похож на Доминика. Те же глаза, тот же нос, даже уши такие же. Но и форма губ, и миндальный оттенок кожи ему достались от матери.
Мишель Доусон останавливается возле моего столика и выдвигает стул для сына. Усевшись, мальчик кладет локти на стол и с улыбкой смотрит на меня.
– Привет, – чуть застенчиво говорит он.
Мое сердце замирает, и при звуках детского голоса я невольно расплываюсь в ответной улыбке.
Мишель садится рядом с ним и сжимает руки между коленями.
– Спасибо, что согласилась встретиться. Извини, мы опоздали, – бормочет она.
– Ничего страшного, – отмахиваюсь я. – Ты ведь мать. У тебя хлопот невпроворот.
Она улыбается и бросает взгляд на сына:
– Ему нравится это кафе.
– Как тебя зовут? – спрашиваю я мальчика.
– Элайджа, – с гордостью отвечает тот. – А тебя?
Мальчику шесть лет, а разговаривает со мной как взрослый. Хорошо подвешенный язык – это у него от отца. Помнится, Мишель красноречием не отличалась.
– Джо. Хочешь печенья, Элайджа? – предлагаю я.
– Да, с удовольствием! – радуется он.
Протягиваю ему печенье со своей тарелки. Нарочно заказала побольше, чтобы было чем угостить ребенка и вместе с тем показать, что я пришла сюда вовсе не с враждебным настроением. Сняв обертку, Элайджа тут же вгрызается в лакомство.
– Что надо сказать, Элайджа? – говорит Мишель.
– А-а-а… Спасибо, Джо, – произносит мальчик и улыбается.
Его зубы облеплены шоколадом. Это так мило, что я не могу удержаться от смеха. Да, больно было узнать, что у Доминика есть ребенок от другой женщины, но разве можно вымещать зло на этом мальчике! Он такой хорошенький, такой чудесный малыш, да и я не злодейка, в отличие от бывшего мужа. Родителей Элайджи, конечно, добрыми людьми не назовешь, но мальчик на удивление хорошо воспитан. Хотя, пожалуй, воспитанием в основном занималась Мишель. Возможно, она изменилась, и в глубине души я даже готова в это поверить. В общем-то, лишь благодаря этой готовности я сижу сейчас напротив женщины, которую не видела столько лет.
Мишель роется в сумке и достает смартфон. Она протягивает его Элайдже, и тот с улыбкой благодарит:
– Спасибо, мама!
Затем он с легкостью вводит пароль и открывает «Ютуб».
Пока Элайджа смотрит видео и ест печенье, я в упор смотрю на Мишель:
– Знаешь, а ведь я всерьез думала, приходить или нет.
Кивнув, она опускает глаза:
– Если бы ты отказалась, я бы поняла. – Набрав полную грудь воздуха, она встречается со мной взглядом. – Послушай, Джолин… Прежде чем будем говорить о нем, хочу, чтобы ты знала: мне очень стыдно из-за того, что я доставала тебя в колледже. Я не имела права отравлять тебе жизнь. На самом деле у меня тогда было много поводов для огорчений, а ты всегда казалась такой счастливой! Вдобавок я завидовала твоему богатству, поэтому рада была найти твое слабое место. Наверное, когда я рассказала Доминику, кто твой отец и откуда у вас столько денег, он понял, какой шанс ему представляется… Но тогда я об этом не подозревала.
Я отвожу взгляд и сжимаю губы в тонкую нитку, чтобы не расплакаться.
– Но как бы то ни было, я не должна была над тобой насмехаться, и сейчас я об этом жалею. Встречаться с Домиником за твоей спиной тоже было неправильно. В колледже у нас был роман, но серьезными наши отношения стали гораздо позже. В любом случае это было непорядочно, и я прошу прощения. И этот человек… мм… из-за которого у меня проблемы с ногой… Я понимаю, почему он на меня наехал.
При упоминании о Боазе у меня падает сердце. Снова смотрю ей в глаза:
– Мишель, я…
Но она жестом меня прерывает:
– Будем считать, что мы квиты.
Нет, мы вовсе не квиты. Эта женщина стала инвалидом из-за решения, принятого мной сгоряча. Ерзаю на стуле, потом беру чашку чая и отпиваю большой глоток.
– И вот еще что. Я понятия не имела, что он дает нам деньги, которые принадлежат твоей компании. Да, врать не буду: я знала, что вы женаты. Некоторое время я крутила с ним роман тебе назло, ведь я тебя ненавидела. Я просто готова была на
