Горькая истина - Шанора Уильямс
Вдруг Доминик открывает глаза, и я едва не ахаю в голос. Его веки подергиваются. Он пытается сфокусировать взгляд на мне. Теперь сирены воют так громко, что заглушают стоны и скрипы старого дома. Я опускаюсь на колени рядом с Домиником.
– П-почему ты это сделала, Джо? – хрипит он.
Со вздохом обвожу взглядом комнату. Это место превратило Доминика в чудовище. Здесь он никогда не чувствовал себя в безопасности. Возможно, Доминик сохранил дом детства как напоминание о том, что ему по силам преодолеть любые превратности судьбы. Будь мать Доминика здоровой женщиной, не покончи она с собой, он бы вырос другим человеком – добрым, чутким. При мысли о том, что Доминик был лишен нормального детства и родительской заботы, у меня на глаза наворачиваются слезы. В этом он не виноват, но, в конце концов, мы сами несем ответственность за свои поступки.
Откровенно говоря, не думаю, что у Доминика был хоть малейший шанс справиться с навалившейся на него бедой. Можно ли жить спокойно после таких ужасных событий? Он был вынужден написать предсмертную записку от имени матери, зная, что она вот-вот сведет счеты с жизнью. Уверена, никто не знает об этом послании, кроме него и меня. У всех нас что-нибудь да не в порядке. Каждый человек в мире пережил травму или трагедию и хотел бы залечить душевные раны, но что, если они продолжают кровоточить? Мне хочется думать, что такие люди, как Доминик, – это те, кто не смог исцелиться.
– Потому что ты, Доминик, причинил вред слишком многим людям, – наконец говорю я шепотом, – людям, которые видели в тебе лучшее. – У меня пересыхает в горле: уже не только слышны сирены, но и видны мигающие сине-белые огни перед домом. – А если совсем откровенно, то вот тебе горькая истина: я тебя ненавижу. Ненавижу за то, что ты украл десять лет моей жизни. За то, что сделал с Бринн и Шавонн, – ты зашел так далеко, что хотел их убить. А еще больше я ненавижу тебя за то, что ты всегда поступаешь как трус. В твоем сердце нет любви. Теперь я это понимаю. Ты способен любить лишь самого себя, и, если тебя в чем-то ущемили, от последствий страдают все вокруг. Подобный человек не заслуживает того, что имеет.
Доминик как будто пытается ответить, но лишь жалобно стонет, мотает головой и роняет ее на пол. Мой муж понимает, что для него все кончено. Ложь, обман, хитрость ему не помогут. Даже если Доминик хочет сопротивляться, у него нет сил. А после всех ударов по лицу, которые ему сегодня нанесли, он вообще ни на что не способен.
До моего плеча кто-то дотрагивается, и я поднимаю взгляд. Передо мной неотчетливо маячит лицо Сэмюэла.
– Готова? – спрашивает он, протягивая мне руку.
Киваю и с его помощью встаю на ноги. Сэм отходит от Доминика на несколько шагов, а я ложусь на пол посреди комнаты. Сэм опускается на колени рядом со мной.
– Ну вот и все, – с улыбкой произносит он. – Сейчас в дом войдут полицейские, заберут Доминика, и ты станешь свободной женщиной. Теперь лживый жестокий муж больше не будет мешать тебе жить.
Со вздохом глажу Сэма по щеке.
Потом закрываю глаза. Только бы не расплыться в довольной улыбке, ведь полицейские уже стучат в дверь.
Часть четвертая
Год и четыре месяца спустя
67
БРИНН
В тот вечер, когда я изложила Шавонн свой план отомстить Доминику, она задала вопрос: «Чего ты надеешься добиться?»
Сначала я не нашлась с ответом. Раньше я боялась даже вспоминать эти страшные события или думать о том, какой огромный вред причинил мне Доминик. Легче было делать вид, будто ничего подобного не происходило или мне просто не повезло, чем взглянуть в лицо правде.
Я предпочитала обманывать себя. Мы, люди, в этом деле мастера. Врем себе, придумываем истории, существующие лишь в нашей голове, и верим в них. Но в конце концов воздушные замки рушатся, правда выходит наружу, и от нее уже некуда деться.
Я узнала, что Доминик стал губернатором штата, и в душе у меня что-то перевернулось. Как дальше жить, зная, что этот проходимец в ответе за ни в чем не повинных людей, что их жизнь зависит от его решений, и это притом, на какое зло он способен? Нет, такой несправедливости я вынести не могла. Люди, подобные Доминику Бейкеру и Джону Болтону, прогнили насквозь, они от всего откупаются деньгами, отыскивают лазейки в законах и каждый раз выходят сухими из воды. Они скорее утопят всех вокруг, чем пойдут ко дну сами.
А через несколько часов мне стало ясно, чего именно я хочу: победить. Пусть Доминик и Джон Болтон поймут, что от расплаты их не спасет даже высокий статус и, несмотря ни на что, даже простой женщине вроде меня по силам их одолеть.
С той ужасной ночи в бревенчатом коттедже прошел год и четыре месяца. Вердикт по делу «Северная Каролина против Доминика Бейкера» зачитают сегодня. Жаль, что не «Бринн Уоллес против Доминика Бейкера», но при такой высокой должности масштаб его преступлений гораздо больше. Когда о злодеяниях Доминика стало известно, его возненавидели все без исключения. После ареста губернатора штат Северная Каролина незамедлительно объявил ему импичмент, и тут же закипела подготовка к судебному процессу. Долгое время вся страна только об этом и говорила.
Я сижу на скамейке в парке с телефоном в руке. Огромные солнцезащитные очки скрывают половину моего лица. Я беспокойно покачиваю ногой. Вердикт по делу Джона Болтона вынесли две недели назад, теперь пришла очередь Доминика. Разумеется, Джон отделался мягким приговором. Как только всем стало известно, что меня заманили к нему в дом и изнасиловали, Джон свалил всю вину на Доминика, правда от должности судьи Нового Орлеана Болтона все равно отстранили. Полицейские
