Гумус - Гаспар Кёниг
– По крайней мере, это будет сделано, – пробормотал Артур, в голове у которого по-прежнему разыгрывались апокалиптические сцены, связанные с уничтожением почвы.
– Вот именно! Человеческая жизнь не подлежит сакрализации. Она имеет ровно такую же ценность, как и жизнь муравьев.
– А что произойдет потом? На трон взойдет просвещенный диктатор?
– Ничего подобного. Потом Extinction Revolution вступит в свою финальную фазу: Extinction Extinct. Временное правительство упразднится и предоставит человечество самому себе. Наступит хаос, в котором выживут как лучшие, так и худшие. Тысяча возникающих на местах проблем породит сто тысяч вариантов их решения. Политическое управление, удовлетворение основных потребностей, средства коммуникации, обычаи и верования – все придется изобретать заново. Человечество вновь займет свое место в экосистеме. Естественная эволюция, прерванная индустриальной эпохой, возобновит свой ход.
– Мне нравится эта идея. План, который положит конец планам.
Бонни захлопала в ладоши, услышав последнюю фразу.
– Однако, – продолжал Артур, – вы не ответили на мой вопрос о диктатуре.
– Мы не верим в самоуправление, – заявил Клайд. – Необходимы лидеры. Мы называем их Агрессорами. Как только революция закончится, они уйдут.
Артур снова увидел пропасть, которая отделяла его от этого поколения, выросшего на пособии по мятежу Андреаса Малма[56]. Его сверстникам не нужны были лидеры. В его время все мечтали об анархии и принятии решений на основе консенсуса.
– Примерно то же самое пытались сделать с государством коммунисты. В результате они так и не отдали власть.
– У нас все предусмотрено. Агрессорам придется взять на себя твердое обязательство исчезнуть.
– В каком смысле?
– Перейти в состояние не-жизни.
– Совершить самоубийство?
– Это довольно антропоцентричный термин, но да, можно сказать и так.
– А вдруг они передумают, следуя вполне природному инстинкту самосохранения?
Клайд замялся. В разговор снова вступила Бонни.
– Они будут убиты своими товарищами, – объяснила она. – За каждым Агрессором будет закреплено десять Ликвидаторов из числа наименее харизматичных членов группы. Если Агрессор будет жив через неделю после запуска Extinction Extinct, Ликвидаторы перейдут к делу.
– А кто будет выбирать Ликвидаторов?
– Агрессоры, причем каждый для другого. Если они не захотят оказаться единственными из Агрессоров, кто умрет, им придется выбирать максимально тщательно.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь привычным потрескиванием камина. Артур слабо улыбнулся. Все это походило на дурной сценарий научно-фантастического фильма. Бонни и Клайд сохраняли невозмутимость. Получается, на смену поколению «несогласных», более или менее высокопарно отстаивающему свои идеалы, пришло поколение террористов – как Робеспьер после Руссо.
– Сегодня Extinction Revolution насчитывает около тысячи членов только во Франции, – снова заговорил Клайд, опережая возражения Артура. – Их очень внимательно и осторожно вербуют. Каждый из них способен мобилизовать около пятидесяти сочувствующих, в основном внедренных в органы власти и крупные компании. Хорошо вооруженные, использующие эффект неожиданности, готовые убивать и быть убитыми, пятьдесят тысяч человек смогут захватить институциональные рычаги управления в любой европейской столице. Вспомните, какой хаос устраивают полсотни демонстрантов из «Черного блока».
– В отдельно взятой стране, допустим. Но энергетические и коммуникационные инфраструктуры взаимосвязаны.
– Да. В этом сила системы, но и ее слабость. Если достаточное количество стран окажется на обочине, остальные последуют за ними автоматически; нам даже не придется беспокоиться на этот счет. Именно поэтому наша стратегическая задача заключается в том, чтобы инициировать глобальное движение, причем повсюду и сразу. Этот день не за горами. Сбой на уровне всей планеты. А затем – либо полная победа, либо полный провал.
– Но пока этот день не настал, – добавила Бонни, – не нужно привлекать внимание. На вашем месте я бы стерла граффити на стене у соседа. Мы не хотим, чтобы полиция совала нос в наши дела.
Поморщившись, Артур пообещал сделать это. Бонни и Клайд оставались спокойны; похоже, они твердо верили в успех этого безумного предприятия. Неужели холодное чудовище экоцида породило еще более холодных существ? Родятся ли после них более гуманные люди? Сможет ли этот вид когда-нибудь испытать радость жизни?
Они тоже наблюдали за ним. Они ждали ответа на вопрос, который остерегались задать прямо. Весь этот разговор казался Артуру одновременно абсурдным и абсолютно закономерным – логичной кульминацией всей его деятельности за последние несколько лет. То, что началось как флирт с Анной, стало единственно возможной реальностью. Артур всегда неохотно рисовал конечные последствия своего анархо-стоицизма. Молодежь из Extinction Revolution сделала это за него.
– Я в деле, – сказал он, не раздумывая.
Бонни торжественно протянула ему руку.
– Добро пожаловать!
– Чем могу быть полезен?
– Координационный комитет предложил нам назначить вас Агрессором во Франции.
XX
– Я повешу его за яйца! – бушевала Филиппин.
За столом сидели Кевин, Матильда, Анна и ее босс, острозубый Волк. В этот утренний час на улице было еще темно, и свет электрических спотов придавал лицам присутствующих мертвенно-бледный оттенок. Волк принес пакет с круассанами, к которым никто не смел прикоснуться. Во вчерашнем выпуске газеты Canard enchaîné[57] сообщалось, что компания Veritas, стартап, пользующийся благосклонностью правительства и СМИ, вошедший в список Next 40 и получивший премию за защиту окружающей среды, сжигает бо́льшую часть отходов, предназначенных для компостирования. Статья называлась «Червивый фрукт». Автор вволю поупражнялся в остроумии: «В тихой заводи черви водятся»; «А не заморить ли нам червячка?». Между каламбурами приводились точные обличающие факты: сколько тонн, адрес мусоросжигательного завода, названия обманутых компаний. В заключение журналист благодарил за предоставленную информацию некоего анонимного доброжелателя. Его-то Филиппин и хотела повесить за яйца.
Номер вышел в полдень, но, следуя закону подлости, добрался до своих жертв только к вечеру. Филиппин срочно организовала встречу с компанией Волка по кризисным коммуникациям. У них было несколько часов, чтобы подготовить ответ.
– Тут как в футболе, – объяснил Волк. – Есть три сценария и только три: уклоняться, защищаться
