Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Холли Ринглэнд
Эстер обернулась, и в этот момент в зал вошел он.
Профиль. Ямочки. Улыбка.
Он. Мужчина, которого любила ее сестра.
Он насвистывал This is the Sea. Поднос, с которым он вышел из кухни, был уставлен тарелками с закусками; Софус понес его к столику, занятому туристами.
Эстер замерла. Софус направлялся прямо к ней.
Отворачиваться было уже поздно, и Эстер, опустив голову, начала обходить стол, удаляясь от Софуса. Надо добраться до лестницы. Сбежать. Но ее судорожные движения, наоборот, привлекли его внимание. Эстер с ужасом обнаружила, что стоит прямо перед ним.
Она смотрела на Софуса, похолодев от страха. Софус, переставляя закуски с подноса на стол, спросил по-английски, не надо ли кому подлить пива.
Дальше случилось то, что Эстер запомнила на всю оставшуюся жизнь: Софус поднял глаза и посмотрел прямо ей в лицо. Эстер, побледнев, воззрилась на него. Они изучали друг друга друг секунды две, не больше; потом Софус отвел взгляд и снова занялся заказами. Однако на лбу у него залегла морщина. Он снова покосился на Эстер, потом еще раз; по лицу прошла тень. Софус уставился в блокнот, но ничего не писал; кисть дрожала, ручка зависла над бумагой.
Эстер быстро обогнула туристов, протиснулась мимо Софуса и чуть не бегом кинулась к лестнице.
— Постойте! — услышала она его голос. Позади застучали шаги.
На улице Эстер метнулась сначала налево, потом направо, не зная, куда бежать. Услышав, как за спиной у нее открылась дверь (на улицу выплеснулось последнее крещендо The Waterboys), она метнулась в ближайший переулок.
— Постойте! — окликнул Софус.
Эстер обернулась на него через плечо — и все дальнейшие воспоминания слились в неясное пятно: она споткнулась и упала во что-то мокрое и скользкое. От резкой боли в копчике свело желудок, и Эстер вырвало прямо на шарф. Волосы упали на лицо и прилипли к щекам, ладони саднило.
— Что с вами? — Софус уже подбежал и склонился над ней.
Эстер, сердито глядя на него, пыталась подняться на ноги. Софус отодвинулся, но деликатно поддержал ее под локоть, помогая встать. Эстер зажмурилась. Лицо горело от ужаса и унижения.
— Что с вами? — повторил Софус.
Эстер опустила взгляд. Под ногами отливала зеленоватым какая-то белая слизь — на ней-то она и поскользнулась. Эстер подавила рвотный рефлекс, отчего глаза у нее налились слезами, и изогнулась, пытаясь рассмотреть, сильно ли пострадала куртка на спине. Слизь размазалась ниже пояса. Эстер выругалась.
Она снова повернулась к Софусу, не в силах посмотреть ему в глаза.
— Если не считать того, что я вся черт знает в чем…
— Это птичий помет. — Софус подавил улыбку.
Проворчав что-то себе под нос, Эстер подняла руку, желая отвести волосы с губ, но Софус успел удержать ее, иначе Эстер размазала бы скользкую гадость еще и по лицу.
— Лучше упасть в птичье дерьмо, чем в чье-нибудь еще. Лошадиное, собачье… — Софус оглядел ее. — Помет только на руках. И на куртке. Ах да, еще на шарфе.
— Нет, на шарфе рвота. — Эстер была бы рада улыбнуться, но боялась заплакать. Софус смотрел на нее так пристально, что Эстер, в свою очередь, не могла поднять на него взгляда. Знает ли он, кто она такая? Почему он ничего не говорит? Эстер хотелось прокричать: «Ты чем-то обидел ее, да?» Теперь, стоя перед Софусом, Эстер заметила его потускневшие от боли глаза с темными полукружьями.
— Идемте в бар, — сказал Софус. — Вам надо почиститься. Я сегодня много кому наливал, но если кто и нуждается в пинте пива, так это вы.
В груди у Эстер приоткрылась какая-то дверка, откуда потянуло теплом. Она постаралась захлопнуть ее, запереть на задвижку. Несказанные слова били крыльями у нее в горле. Эстер все же сумела выдавить: «Ладно» — и вместе с Софусом побрела назад, к бару.
* * *
Софус провел Эстер через кухню в жилое помещение за баром. В одном углу был устроен кабинет, в другом стоял диван, рядом виднелась дверь ванной. Софус открыл шкафчик и подал Эстер чистое полотенце, жестом приглашая ее в ванную.
— Пустите воду, и пусть льется; она быстро нагреется, но вы поосторожней, она очень горячая.
— Поняла.
— Куртку. Шарф.
Эстер отдала ему и то и другое.
— Футболка под свитером есть? — спросил Софус.
Эстер кивнула.
— Ее тоже давайте. На животе что-то прилипло.
Эстер опустила глаза и выругалась, увидев грязное пятно.
— За барной стойкой у меня лежит запасной свитер, можете его взять. Когда отмоетесь от рвоты и помета, — с невозмутимым видом прибавил Софус.
Эстер отдала ему и джемпер.
Софус держал ее вещи на вытянутых руках. Адреналин, хлынувший в кровь после падения, начал выветриваться; теперь Эстер, оставшуюся в тонкой футболке, начала пробирать дрожь. Софус взглянул ей в глаза, и с минуту они рассматривали друг друга.
— Клара предупредила, что вы можете со мной связаться. Я не ожидал, что вы явитесь как снег на голову, а потом еще и попытаетесь от меня сбежать.
— Я искала супермаркет. — Едва Эстер услышала собственные слова, как залилась краской. В голове у нее Дженнифер Грей[92] произнесла свое знаменитое «Я с арбузом!».
Аура сидит перед телевизором, сжимая пульт. Она поставила запись на паузу, пока идет реклама. Сегодня воскресенье, показывают «Грязные танцы»; родители разрешили лечь попозже, чтобы записать кино. Потом они будут смотреть и пересматривать эпизод, где Джонни объясняет Бэби поддержку, пока не выучат реплики наизусть. В последний раз у них одни на двоих летние каникулы: на следующий год Аура переходит в среднюю школу, а Эрин остается в младших классах. Они каждый день на пляже. «Пошла! — Аура протягивает блестящие от морской воды руки. — Давай!» Эстер разбегается, пролетает по воздуху прямо на руки сестре. Аура оступается под ее тяжестью, и обе обрушиваются в воду, задыхаясь от смеха.
— Как будете готовы, приходите в бар. — Выражение на лице Софуса не прочитывалось, но в голосе звучала доброта. Наконец он ушел.
Эстер не испачканной в птичьем дерьме рукой схватилась за кран. Она подождала, пока шаги Софуса не стихли, повернула кран и стала отмываться. Намылила руки до локтей, ополоснула лицо; вода обжигала, от нее саднило кожу. Эстер вдыхала пар, валивший от струи.
— Ты что делаешь, рохля? — спросила она у матового зеркала, запотевшего и несговорчивого. — Ты пришла сюда, чтобы выяснить отношения, — вот и выясняй.
Эстер вытерла лицо и руки, повесила полотенце и вышла. Запотевшее зеркало еще не успело проясниться.
Софус, дожидаясь ее, уже выставил на другом конце барной стойки пинту и три тарелочки
