Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Холли Ринглэнд
Поверхность канала отливала матово-темным. Эстер подошла к краю Вед-Странден, посмотрела вниз — и тут завораживающие зелено-голубые лучи осветили призрачные фигуры под водой. Эстер сморгнула и всмотрелась в воду. Морской муж держал на руках седьмого, младшего ребенка. Остальные шестеро стояли вокруг — фигуры искажены горем. Застыли в ожидании. У их ног, в зарослях мха и морской травы, сновали серебристые рыбки. За спиной у Морского мужа и его детей угадывалась черная бездна.
Эстер посидела на краю набережной, держась за низкие перильца и болтая ногами над водой. Закрыв глаза, попыталась успокоить дыхание. Потом стала смотреть вниз, на пораженные горем фигуры, плененные подводной вечностью. Скульптуры Агнете среди них не было, но ее отсутствие само по себе было скульптурой. История-перевертыш: уйдя жить на сушу, Агнете причинила горе тем, кто любил ее под водой. А те, кто любил ее на суше, горевали по ней, когда она жила под водой.
Абелона говорила Эстер, что Аура любила навещать эту скульптурную группу по вечерам. Сейчас на эти фигуры смотрела сама Эстер; мысль о том, как сестра любила их, наполняла ее кипучим гневом — такой осязаемой была пошлина горя, которую исчезновение Агнете взяло с тех, кого она покинула.
Семь подводных сказок из дневника Ауры, семь татуировок сестры вертелись у Эстер в голове. Она поежилась. Вот они — вопросы, которые никак не отпустят ее: почему Ауру так интересовали подводные сказки о соблазненных и плененных женщинах, о трансформации? Зачем она сделала себе татуировки, в которых переосмыслялись эти сюжеты?
Эстер достала из кармана телефон и открыла окно текстового сообщения.
Здравствуйте, Софус. Меня зовут Эстер, я сестра Ауры. Которую вы любили. Соболезную вашей потере.
Эстер закатила глаза и стерла написанное.
Здравствуйте, Софус, пишет вам Эстер, младшая сестра Ауры. Сожалею о ее уходе. Примите, пожалуйста, мои глубокие соболезнования. Ваш номер дала мне Клара.
Эстер скривилась, ткнула в «Удалить» и избавилась от собственных слов. «Прямо глубокие соболезнования? Какой век на дворе?» Она набрала в грудь воздуху.
Привет, Софус. Меня зовут Эстер Уайлдинг. Я разговаривала с Кларой, о чем она, возможно, вам говорила. Она дала мне ваш номер и предложила связаться с вами. Сейчас я в Копенгагене и собираюсь на Фареры. Планирую отправиться туда через пару дней. Может быть, в следующие несколько недель у вас будет свободная минута и мы смогли бы встретиться? Я собираюсь познакомиться с Торсхавном и островами, осмотреться, так что спешки нет. Клара говорила, что Аура очень любила…
Эстер подумала, не написать ли «вас».
…эти места. Я понимаю, что такая встреча может оказаться тяжелым испытанием, поэтому — не торопитесь. Я напишу еще раз, когда прилечу.
Эстер подняла глаза от экрана и взглянула на подводные силуэты в призрачном сине-зеленом освещении. Представила себе, как получает в ответ: «Не приезжайте».
— Сука! — крикнула Эстер каналу.
Проходившие мимо люди старательно обошли ее.
Эстер стерла текст. Начала новый.
Привет, папа. Прости, что не писала. Собираюсь на Фарерские острова. Постараюсь улететь завтра или послезавтра. Когда буду на месте — позвоню. Обнимаю! Эстер.
Эстер еще немного посидела, глядя на воду. Открыла сумку, достала бумажник.
Когда от вечернего холода ее начала пробирать дрожь, Эстер встала. Пора домой, к Абелоне.
Эстер уже ушла, а по чернильно-черной глади канала скользило над головами у Морского мужа и его семерых детей лебединое перышко.
31
«Флоувин» оказался гораздо симпатичнее, чем на фотографиях из интернета. Зал напомнил Эрин домик со сказочной картинки: стены сложены из камней разного размера, скрепленных раствором. С низкого потолка с темными деревянными балками свисают светильники — переделанные хрустальные графины. Барной стойки здесь не было; разомлевшие посетители усаживались на винтажные диванчики, а другие устраивались за разнокалиберными столиками, на которых горели в цветных стаканах свечи. Здесь чувствовалось дружеское тепло, зал полнился смехом и симфонией разговоров на самых разных языках. Горожане болтали и смеялись, а рядом с ними группками собирались туристы в стеганых куртках нараспашку: фотоаппараты и телефоны на столе, рядом с пивными бокалами, рюкзаки у ног.
Из динамиков под потолком зазвучали первые такты This is the Sea группы Waterboys. У Эстер, стоявшей посреди зала, глаза налились слезами. Она судорожно вздохнула: вдруг накатила тоска по отцу. По его старой серебристой магнитоле, на которой он в Звездном домике крутил кассеты с этой музыкой. По запаху сандалового мыла, по его фланелевым рубашкам. По выражению на его лице, когда она сквернословила. Как Джек нужен ей сейчас! Эстер захотелось позвонить отцу. Но что она ему скажет?
— Твою мать, — прошептала она, и в памяти тут же отозвалось: «Не ругайся, Старри». Эстер огляделась и заметила в углу зала ступеньки. Бар, конечно же, наверху, поняла она. И Софус, скорее всего, там. — Твою же мать, — повторила она и пошла к лестнице.
В баре с деревянными панелями и двускатным потолком оказалось еще больше графинчиков-светильников, свисающих с балок на проводах разной длины, отбрасывающих на стены золотистый свет, отчего дерево приобретало теплые оттенки. За столиками здесь тоже сидели и местные, и туристы. На подоконниках стояли горшки с растениями и лежали настольные игры. За баром виднелся целый ряд пивных кранов. «Флоувин» явно любили и владельцы, и посетители.
Эстер постояла в углу, не зная, что делать дальше. С тяжело колотящимся сердцем она оглядела зал: где он? Готова ли она взглянуть в лицо мужчине, из-за которого Аура испытала столько боли? Который отправил ее домой с ввалившимися щеками и потухшим взглядом?
За стойкой Софуса не оказалось — там стояла молодая женщина в длинных дредах. Не было его и среди посетителей, в какой-нибудь тесной компании. Эстер забилась в безопасное место потемнее, позади столика, занятого туристами, и сделала вид, что кого-то ждет, поглядывая то в окно, то на телефон. Как часто, наверное, Аура с покрасневшим от холода носом бежала по мощенной булыжником улице, спускалась по ступенькам к золоченой двери, потом поднималась по лесенке и стояла там же, где стоит теперь Эстер; обе они оглядывали зал, ища одного и того же человека.
Эстер быстро переводила взгляд с одного лица на другое.
Софуса нигде не было.
Эстер ощутила болезненный укол: не повезло. Она уже собралась было уходить, как
