Почтальонша - Франческа Джанноне
– Никогда больше не спрашивай – «почему мне». Ясно? Никогда. Ты упорно трудился и заслужил это. Никто тебе ничего не давал просто так. Никто.
* * *
Вечером 21 июня Анна расставила на деревянном подносе тарелки с ужином для себя и Карло и поднялась в спальню.
– Хлеб с помидорами и оливковым маслом, как ты любишь, – объявила она, входя в комнату.
Карло, не открывая глаз, буркнул что-то в ответ. Анна поставила поднос на тумбочку и присела рядом.
– Давай поедим, Карло, ну же.
– Не могу, меня мутит…
– Ну хоть пару кусочков, пожалуйста.
Он покачал головой и открыл глаза.
– Не лезет.
– Тогда подождем, – мягко ответила Анна. – Может, позже проголодаешься.
– Полежи со мной, – попросил он, положив руку на пустую половину кровати.
Анна разулась, скользнула под простыню и свернулась калачиком рядом с ним.
– А где Роберто? – спросил Карло.
– Ушел в кино.
– С той девушкой?
– С какой девушкой? – воскликнула Анна, приподнимаясь.
Карло улыбнулся уголками губ.
– Которая ему нравится.
– А почему я ничего не знаю?
– Потому что ты ревнивая и она из-за тебя сбежит, – пошутил он.
– Я? Ревнивая? Да никогда в жизни!
Карло слабо усмехнулся и снова закрыл глаза.
– Поговори со мной еще, Анна. На какой фильм они пошли?
– Не знаю, он не сказал, – ответила она, чувствуя ком в горле.
– Это фильм с твоим Кларком Гейблом?
– Если б это было так, я бы тоже пошла, оставив тебя тут одного, – сказала она, пытаясь его рассмешить.
– Эх, – воскликнул Карло, цокнув языком. – Он красивее меня? Ты бы бросила меня ради Кларка Гейбла?
Она прильнула к нему и крепко обняла.
– Нет. Я никого не люблю больше, чем тебя.
Карло слегка улыбнулся.
– Вот и правильно, любовь моя.
Он ласково погладил ее лицо кончиками пальцев. Затем снова открыл глаза и пристально посмотрел на нее.
– Что такое? – спросила Анна, улыбаясь.
– Я знаю, о чем ты хотела меня спросить в тот день.
– Когда? – удивленно переспросила она.
– Ты хотела узнать, думаю ли я по поводу приюта для женщин то же самое, что члены Совета, – сказал Карло. Анна приоткрыла рот, но не смогла вымолвить ни слова, потому что он продолжал: – Считаю ли я, что это слишком революционный план для нашего города? Да. Считаю ли, что ты все равно должна его осуществить? Да, и еще тысячу раз да.
Анна с нежностью улыбнулась ему и погладила по щеке.
– Жаль, что мы больше об этом не говорили, – добавил он. – Пообещай, что не откажешься от этой затеи.
– Не откажусь. Может, когда-нибудь и сделаю. Просто сейчас у меня другое на уме…
– Сделай это на наши деньги. Организуй все сама, ни у кого ничего не проси, – настаивал Карло, но кашель заставил его прерваться.
– Тс-с-с. Хватит разговоров, – сказала она. – Попробуй уснуть.
Так они оба закрыли глаза и через несколько минут заснули в объятиях друг друга, держась за руки.
Ужин на подносе остался нетронутым.
Утром, когда Анна открыла глаза, ее Карло уже не было.
Часть третья
Ноябрь 1950 года – май 1952 года
23
Ноябрь–декабрь 1950 года
Анна вошла в полутемную спальню и открыла дверцу шкафа Карло. Она нежно провела рукой по висящим в ряд пиджакам, затем осторожно прижала их к себе и глубоко вдохнула, зарывшись носом в ткань. Аромат ментолового лосьона после бритья слабел с каждым днем. Со вздохом она закрыла дверцу и спустилась в гостиную. На журнальном столике стояла металлическая коробочка, в которой муж хранил сигары. Анна приподняла крышку – внутри осталось всего две. Она достала одну, поднесла ее к носу и вдохнула терпкий запах, прикрыв глаза. Чиркнула спичкой, раскурила сигару, сделала пару затяжек и закашлялась.
Анна положила сигару тлеть в пепельницу; пока пряный аромат медленно наполнял комнату, она села на диван, подтянув колени к груди, и задумалась. Завтра ее Карло исполнилось бы сорок семь…
Он непременно закатил бы одну из своих знаменитых вечеринок, размышляла Анна, оглядывая тихую гостиную. Она так и представила себе знакомую картину: подносы, ломящиеся от угощений, хрустальные бокалы, полные изысканной «Донны Анны», музыка, льющаяся из проигрывателя, веселая болтовня гостей в вечерних нарядах и сияющие улыбки на их лицах. Но ярче всего рисовался ей сам Карло – элегантный, с заразительным смехом, эхом разносящимся по дому. Стоило Анне закрыть глаза, как она словно наяву слышала этот смех.
Она всегда ненавидела вечеринки мужа – этот шумный людской водоворот, врывающийся в их дом, беспорядок, неизменно остающийся после ухода гостей. Но сейчас, стоя посреди опустевшей гостиной, Анна внезапно поняла, что отдала бы все на свете за возможность еще хоть раз отпраздновать день рождения Карло. Услышать, как в конце вечера, когда последние гости покинут их дом, он довольно произнесет, пока она будет собирать грязную посуду: «Ну что, моя дорогая, чудесный получился праздник, правда?»
Анна сделала глубокий вдох и попыталась проглотить комок в горле. Поднявшись с дивана, она направилась в свой jardin secret. Там, балансируя на деревянной стремянке, Джованна собирала последние в этом сезоне гранаты. Бережно срывая спелые плоды, она складывала их в большую плетеную корзину, прижатую к боку.
– По-моему, нам уже хватит, – сказала Анна, подойдя ближе и кивнув на полную корзину.
Джованна улыбнулась в ответ.
– Еще один, последний! – и потянулась за зрелым красным гранатом.
Вернувшись на кухню, они сели за стол друг напротив друга, водрузили корзину с фруктами между собой и принялись чистить гранаты, складывая сочные зерна в миску: Анна задумала приготовить свежевыжатый сок. Джованна то и дело отправляла в рот по несколько зернышек – почти незаметно.
В Ла-Пьетру Джованна так и не вернулась. От одного из местных жителей, имевшего родственников в Верноле, она узнала, что дон Джулио теперь служит приходским священником в той деревне и «опекает» некую несчастную голубоглазую девицу.
После смерти Карло присутствие Джованны стало для Анны настоящим благословением. Та сразу поняла, что единственно верный способ поддержать подругу – это пустяковые, но постоянные, ежедневные совместные дела. Неделю за неделей по утрам она приносила Анне в постель теплое молоко, а потом мягко уговаривала встать, умыться, одеться, причесаться. Поначалу Анна никак не реагировала на уговоры, и тогда Джованна уходила, оставляя ее в полумраке спальни.
Но постепенно Анна стала механически подчиняться, словно на автомате. Джованна помогала ей надеть платье или расчесать волосы – бережно, без малейшего принуждения. А спустя какое-то время начала робко предлагать то одно, то другое: «Может, сходим за покупками? А то кладовка совсем пустая», «Не хочешь прогуляться – такой чудесный солнечный денек?», «Давай с утра вместе приготовим песто». Она старалась облегчить боль утраты, давая Анне то, в чем та сейчас нуждалась больше всего: молчаливое присутствие рядом, тишину, в которой медленно оседала горечь воспоминаний.
Вот как сейчас, когда они в уютном безмолвии чистили гранаты.
Когда миска наполнилась доверху, Анна встала из-за стола. Расстелив льняное полотенце, она горсть за горстью пересыпала на него сочные зерна. Затем, крепко стиснув ткань в руках, принялась выжимать гранатовый сок прямо в кувшин.
– Maman! Я вернулся! – Звонкий голос Роберто донесся из прихожей.
– Мы здесь! – откликнулась Анна.
Роберто вихрем ворвался на кухню и приветственно улыбнулся.
– Как раз
