После завтрака - Дефне Суман
Мы бежим. Над нами летит орел. Я ни на секунду не останавливаюсь. Бежим между разбитых колонн, от одной кельи с поросшим травой полом к другой. С обгорелых стен из-под копоти на нас смотрят кроткие глаза. Вокруг высятся горы. Внизу – пропасть. Мы прячемся. Госпожа Ширин держит меня за руку. Я еще маленький. Она для меня – взрослая.
Мы спрятались в подвал? Нет. Мы в разрушенном монастыре. Притаились за колонной. Разбойников, играющих отруб ленной головой священника, нет. Я никогда их не видел. Но священник есть – весь перепачканный в земле. Он роет во дворе яму. Роет, роет, и, наконец… Госпожа Ширин затаила дыхание и, сама того не замечая, изо всех сил сжимает мою руку. Щеки раскраснелись. Голубые глаза широко распахнуты – на пол-лица. Кончик ее косы щекочет мне щеку. Священник достает из ямы картину в серебряной раме. Маленькая госпожа забыла, что мы прячемся. Тихонько вскрикнув, делает шаг за порог кельи. Я хватаю ее за юбку и дергаю назад. Она зажимает мне рот рукой. Священник стоит на коленях и плачет. Снова и снова целует картину в серебряной раме, прижимает ее ко лбу и плачет.
Только тут мы замечаем, что в монастыре есть и другие люди. Выше и ниже по склону, везде. Это жандармы. Из моих глаз катятся слезы. Они его убьют. Отрубят голову и с хохотом будут ею перебрасываться. Я не могу унять свой плач. Госпожа Ширин зажимает мне рот рукой, все сильнее и сильнее. Но я не могу замолчать. Священник плачет, я плачу. Тсс, Садык, замолчи! Ну замолчи же! Не могу. Из горла рвутся рыдания. Что же он не бежит? Беги, беги! Немедленно! Они его убьют!
Маленькая госпожа не знает, что делать. Потом вдруг нагибается и берет меня на руки. Я не так уж и мал. Но и она в том году здорово выросла. Тяжеловато ей, конечно. Но она все равно может бежать со мной на руках по тропинке, ведущей из монастыря вниз. Я изо всех сил цепляюсь ногами за ее талию, чтобы ей было полегче. Из носа течет, по щекам струятся слезы. Я весь грязный. Маленькая госпожа тяжело дышит, грудь вздымается, щеки красные, светлые волосы растрепались. У меня черные руки, и мне стыдно, что я обхватил ими ее шею. Я постоянно шмыгаю носом. Священник прижимает серебряную икону к груди. Поднимает голову и смотрит на наши высокие горы. Беги! Они же тебя убьют. Госпожа Ширин выбегает из монастыря со мной на руках.
Я продолжаю стекать к центру Земли сквозь дыру посередине кровати. Все мое тело растворилось в божественном водоеме, осталась одна голова. Я снова маленький мальчик. Оказывается, человеческая душа – ребенок. Когда это дитя исчезнет в дыре, разверзшейся в кровати, я окажусь во власти Азраила. В центре Земли госпожа Ширин взяла меня на руки. Пряди ее светлых волос горят в лучах осеннего солнца.
Вдруг раздался страшный шум. Хлопнула дверь. Зазвенел колокольчик на калитке. Я услышал голос своей госпожи. Она звала меня, стучала тростью по полу. Госпожа Ширин! Я попытался столкнуть Азраила с груди и встать. Тело меня не слушалось. Я упал в какое-то тяжелое, липкое месиво. А ведь госпожа учительница предупреждала. Это же смола, деготь. Пристанет к коже, потом не отдерешь. Меня засосало в смолу. В коридоре шаги. Стук палки госпожи Ширин. Я не могу пошевелить рукой. Если я крикну, сможет ли кто-нибудь вытащить меня из этого колодца? Услышьте мой крик! Госпожа Нур! Господин Бурак! Селин! Госпожа Ширин! Я здесь. Мой рот наполняется чем-то вроде гудения. Губы не шевелятся.
Чей-то голос донесся издалека. Из-за зеленых гор, чьи вершины всегда скрывают облака, со дна бурного моря.
– Садык! Садык! Возьми меня за руку!
Чья-то рука притронулась к моей. Мягкая, изящная.
Сюхейла? Это ты? Ты встречаешь меня на том берегу?
– Садык, открой глаза! Ты меня слышишь? Тебе снится кошмар. Проснись!
Когда мой мозг понял, кто со мной говорит, ко мне вернулось тело вместе со всеми ощущениями. Или же это я к нему вернулся. Кровать выплеснула меня назад в мир. Я приоткрыл глаза. Рука затекла. Моя ладонь по-прежнему была в руке госпожи Ширин.
Времена окончательно перепутались в моей голове, прошлое совершенно затуманилось.
24
Выйдя из дома Бурака, я не стала ловить такси. Решила пройтись пешком от Куртулуша до Мачки. Легкие наполнились свежим воздухом. Хорошо! Уши и виски, горевшие от коньяка, овеял прохладный ветерок. В моем мозгу, должно быть, случилось короткое замыкание. Иначе как я оказалась в постели Бурака, а его рука – между моих ног? Да, во мне проснулось желание. Бурак знал, как правильно ко мне прикасаться. Видимо, я размякла в объятиях любящего меня мужчины и в тот момент для меня имело значение только собственное удовольствие. Между нами издавна существовало мощное сексуальное притяжение, но это не значит, что я буду изменять мужу, с которым живу уже семь лет. Бурак это тоже знал.
Знал, но всегда готов был испытать судьбу. «Вот за этим ты сюда и пришла. Правда?»
Прикосновение небритой щеки, его прерывистое дыхание на моей шее. Как же ему хотелось верить, что это правда, что я пришла за тем, чтобы переспать с ним. Нет, Бурак, я пришла не за этим. Когда я шла к тебе, я и думать не думала о поцелуях и объятиях. Я должна была сказать тебе об этом, хотя и знала, что тебе будет больно. Но не смогла. Ты так много для меня значишь, что я готова лгать, лишь бы не разбить твои мечты. Я никогда не говорю правду вслух, думая, что ты и так все понимаешь. Я так и не смогла полюбить тебя так, как ты
