Сочувствую, что вы так чувствуете - Ребекка Уэйт
– Элис, молочный пудинг съели, – говорит Габи, – он пользовался невероятным успехом. – И она произносит что-то по-португальски, Мария смеется, и они вдвоем скрываются в коридоре.
– Жаль, что я не двуязычная, – говорит Ханна, – по-моему, это очень круто – берешь и переключаешься с одного языка на другой.
– Я иногда волнуюсь – вдруг они меня обсуждают, – признается Элис.
– Элис, – сурово отвечает Ханна, – это очень эгоцентрично.
В кухню заглядывает Кеми.
– Вот ты где, – радуется она, – все время в гостиной была, а потом вдруг исчезла.
– Ты ж меня знаешь, – говорит Ханна, – мне лучше там, где меня нет. Ты сама однажды сказала, что это у меня девиз такой.
– Я так сказала? – удивляется Кеми. – Ужасно грубо.
– Есть такое, ага. Но все лучше, чем твой девиз.
– Это какой?
– Ешь, молись, ешь.
Кеми фыркает.
– Или, – не унимается Ханна, – заведи хламидию – и полный вперед!
– Господи, да это не хламидия была.
Элис смотрит на хохочущих подруг и чувствует невидимые нити между ними. Наверное, вот так и бывает у близнецов, думает почему-то она.
– Элис, – неожиданно говорит Кеми, – на-ка, выпей, – и протягивает Элис запечатанную банку пива, – я уже сто лет с ней хожу и тебя ищу.
– Спасибо. – Элис берет банку. Пьет она мало, но и занудой выставлять себя не хочет.
– Кстати, вы крутой плакат повесили, – говорит Ханна, – кто из вас Богородиц нарисовал?
– Витория, – отвечает Элис.
– Симпатично вышло!
Элис открывает банку и отпивает небольшой глоток. Кеми говорит Ханне:
– Твоей подружке Лоле нравится парень с работы, но она этого не показывает, потому что боится разрушить дружбу. Пойди наставь ее на путь истинный.
– Ладно, – соглашается Ханна, – я опытный разрушитель дружбы, так что просьба по адресу.
– Еще она считает себя чересчур мощной для него, – продолжает Кеми, – в плане секса. Тут я, как понимаешь, с ее слов говорю.
– О господи, – выдыхает Ханна. – Прости, Элис.
Они с Кеми выходят из кухни, оставив Элис ломать голову, следует ли ей пойти с ними. Помедлив, она отхлебывает еще пива и решает, что лучше последовать за ними и что сидеть в одиночестве на кухне как-то дико. Однако, заглянув в гостиную, она не видит ни Ханны, ни Кеми, да и вообще ни единого знакомого лица, кроме Майкла и Оливии. Они стоят довольно далеко, возле столика с напитками, куда так просто не доберешься, и разговаривают с Лавинией, подругой Ханны. Элис замечает, что свечи составлены на один конец стола, так что со стороны похоже на часовню. Похоже, Витория постаралась – свечи явно церковные.
Наверное, думает Элис, правильно будет подойти к ближайшей группке гостей, дружелюбно представиться и присоединиться к беседе. Сотрудник МИДа наверняка так бы и поступил. Вот только в муниципальном совете Ламбета такие навыки не прививают, и Элис сковывает смущение. Чем дольше она стоит в одиночестве, тем сильнее стесняется. Банка уже наполовину пуста, а когда пиво закончится, будет совершенно непонятно, куда девать руки.
Лавиния направляется вдруг в ее сторону. Элис сторонится, чтобы пропустить ее на кухню, но Лавинии, судя по всему, на кухню не надо – она хочет поболтать с Элис.
– Чудесная вечеринка, – произносит Лавиния.
– Спасибо.
– Я с твоим братом поговорила. – Лавиния бросает взгляд на Майкла.
– И что?
– Он прямо спец по владению недвижимостью, – сообщает Лавиния.
– Да, – соглашается Элис. Какой интересный у Лавинии говор: вроде сперва говорит как американка, а в следующую секунду – словно британская аристократка. И глаза у нее тоже необычные – широко расставленные, голубые, но такого оттенка, что кажутся почти серыми.
– Он будто бы из породы тех, – задумчиво продолжает Лавиния, – кто на вопрос, какой у них любимый цвет, отвечает, что такого нету. Он хороший брат?
– В целом – да, – отвечает Элис. Она всегда старается защитить Майкла, хотя тот в ее защите не нуждается. – А ты пишешь «блогер» с одной «г» или с двумя? – спрашивает она.
– Зависит от настроения, – отвечает Лавиния. – А у тебя как, есть собственное жилье?
– Нет, – качает головой Элис. – А у тебя?
– Нет. – Лавиния, помолчав, неловко добавляет: – Но… Но у меня богатые родители. Так что не мне притворяться, что я в том же положении, что и большинство остальных. Это было бы ложью, ведь у меня-то есть подушка безопасности.
Удивленная ее откровенностью Элис говорит:
– Ну что ж, это очень хорошо.
– Вообще-то они мне денег не дают, – признается Лавиния, – я сама зарабатываю и за квартиру сама плачу. Но, знаешь, я всегда об этом помню. Знаю, что они могли бы давать мне деньги. Поэтому я избавлена от тревог, которые присущи большинству людей. Что бы ни случилось – со мной ничего не станется. – Она смотрит на Элис. – Так что я не могу назвать себя независимой.
Элис, растроганная признаниями Лавинии, проговаривается:
– Я ходила в частную школу. Правда, до шестого класса.
«Наш тайный позор» – так называла это когда-то Ханна.
– У меня многие знакомые в частных школах учились, – говорит Лавиния, – я и сама в такую ходила. А почему вы бросили? Ханна об этом не рассказывала.
– Родители развелись и больше не могли позволить себе такие расходы.
Лавиния глядит на Элис своим откровенным взглядом.
– Ты расстроилась, когда пришлось уйти из частной школы?
– Да, наверное. Я боялась начинать все с чистого листа. Но в итоге, думаю, все обернулось к лучшему. Если долго остаешься на одном месте, то привыкаешь к определенной версии самого себя. И… Наверное, переход в другую школу добавил мне уверенности. В конце концов.
– А когда ты была моложе, тебе ее недоставало?
– Еще как.
«Впрочем, и сейчас тоже», – думает Элис.
– Тебя огорчило, когда родители развелись? – спрашивает Лавиния.
– Да. А твои родители не разводились?
– Нет. Но брак у них несчастливый. Кажется, я и не видела, чтобы они смеялись или притрагивались друг к другу. Из-за этого я вообще против брака. Такое чувство, будто они сошлись случайно. А твои родители были счастливы вместе, как думаешь?
– Не знаю, – отвечает Элис, – не представляю, как это выглядело бы. Особенно у матери. – Она собирается еще что-то добавить, но тут за спиной у нее возникает Стив.
– Виторию не видала? – спрашивает он.
Стоит Стив очень близко, а пахнет от него кислятиной и пивом.
– Полагаю, она в туалете, – отвечает Элис. Краем глаза она видит, как Витория вылезает в окно.
Стив кивает, но не уходит, а встает возле камина, откуда видно всю гостиную.
– Прости, – тихо говорит Элис Лавинии, – но мне надо впустить Виторию. Ключи она вряд ли с собой взяла, а обратно
