Жар - Тоби Ллойд
Правда, согласилась я. Ночное небо горело тусклым янтарем. Деревья вдалеке качали ветвями.
– Ты говорила, Товия ни с кем не встречается, – вдруг напомнила Элси. – А ты?
– Прямо сейчас у меня никого нет, – подумав, ответила я осторожно.
–Жаль, я надеялась хоть послушать, у меня-то самой давно не было парня. Между нами говоря, все мужчины, которых я знала, просто скоты.
Она упомянула об этом как ни в чем не бывало. Но учитывая, сколько мне было известно о жизни Элси – о ночах, которые она провела под открытым небом, – догадываюсь, что она имела в виду, когда говорила «скоты».
Она положила руку мне на бедро.
– Кейт, мне ужасно неловко, но я должна тебе кое в чем признаться. И попросить об одолжении. Ладно?
Давай, ответила я, поскольку уже захмелела и мне все было нипочем.
–Мы сегодня с тобой встретились не случайно. Я с самого своего приезда хотела поговорить с тобой, но Тувс глаз с меня не спускал! Наверняка ты знаешь, что он не желает общаться с мамой и папой. Его право, но все-таки это уже чересчур, и они оба страдают.
– То есть ты на их стороне?
Я подалась вперед, и Элси убрала руку с моего бедра.
– Ну что ты в самом деле, дело же не в том, кто на чьей стороне. Я просто хочу, чтобы все жили дружно. Как бы Товия ни относился к ним, родители – единственные, кто всегда его поймет. Ну и ты, разумеется.
Элси попросила меня помочь ей помирить Товию с родителями. По ее мнению, на ее брата я обладала бóльшим влиянием, чем думала.
– Что ты имеешь в виду?
–Я имею в виду,– пояснила Элси,– что он, по-моему, немного влюблен в тебя. И теперь я понимаю почему.
Когда я наконец ушла к себе, у меня кружилась голова. Элси меня не то чтобы очаровала, но близко к тому. В полумраке мне мерещилось ее лицо, слышался ее голос. Я чувствовала ее пальцы на своем бедре.
В последующие два дня я надеялась застать Товию одного, пусть даже чтобы поздравить его с днем рождения. Я думала и гадала, что ему подарить, но так и не решила. Дверь его была заперта. Товия с сестрой уходили рано, и я понятия не имею, как они проводили время. Прочим студентам было любопытно увидеть Элси живьем, но Товия ухитрялся прятать ее от назойливых глаз. Вечером в воскресенье я шла к себе, выпив в пабе с парнем, с которым еще, к своему удивлению, встречалась. Было поздно, город опустел, я долго шагала по Вудсток-роуд. Мимо прокатила единственная машина, ее передние фары моргнули, вздрогнув на лежачем полицейском. Я попала в колледж с главного входа, повсюду стояла тьма и тишина. В библиотеке светились несколько окон – горстка студентов училась неутомимо,– но в целом вокруг не было ни души, даже на крыльце, вопреки обыкновению, никто не курил. Я дошла до нашего коридора и увидела, что из-под двери Товии пробивается свет. Сердце мое заколотилось. Когда я глядела на эту полосу света, меня вдруг посетило чувство, будто это что-то больше простой удачи. Трудно объяснить. Меня охватило безграничное умиротворение. Так бывает, когда вот-вот уснешь. Головокружение, слабость, может, легкая тошнота. И чем дольше я смотрела на эту полоску света, тем сильнее во мне крепло убеждение: что-то не так. Засиял ковролин в коридоре у двери Товии, потом потускнел и опять засиял, ярче прежнего. Страннее всего был цвет, вроде тусклого золота. Но и эти слова не способны его описать. Я никогда еще не видала такого цвета. Меня одолела дурнота. Я рухнула на колени, будто меня заставили, и провела пальцем по отблеску на ковролине. Он был теплый на ощупь – там, где светилось. И тогда я с абсолютной уверенностью осознала, что это и есть Бог, создавший вселенную, туман в самой гуще пламени. Точно так же я осознала, что люблю и Товию, и его сестру, пусть даже один из них конфликтный и трудный, а вторую я едва знаю, я люблю их обоих бескорыстной любовью, и она будет длиться, пока я жива, а может, и дольше. Так любит Господь. Бог, который создал всех и каждого из нас, который знает все и существовал вечно, который всегда и за всем присматривает. Я всегда это понимала. И Товия понимал. Наверняка понимал, несмотря ни на что. Получается, Ханна в корне ошибалась насчет дочери. Элси вызвала свет Господень, дети Ханны вместе славят Его величие. Я едва не лишилась чувств от острого ощущения счастья. Я услышала голоса, словно негромкий спор. Затем крик. Я постучала в дверь, голоса стихли, свет погас, ковролин остыл.
Глава восемнадцатая
Назавтра, немного с похмелья и уже стесняясь мыслей, переполнявших мою голову накануне, я написала Рут, раббе из реформистской синагоги, и попросила рассказать мне о каббале. Собственные разыскания без чужих пояснений ни к чему меня толком не привели, даже после того, как я, подавив гордость, посетила центральные библиотеки. По-английски о каббале писали главным образом всякие чудаки и оригиналы – например, Сэмюэл Лидделл Мазерс, основатель Ордена Золотой зари, уроженец Хакни, он наряжался обитателем древнего Египта и проводил магические обряды. Вряд ли ему было что мне сообщить о подлинных верованиях евреев.
Рут сказала, что это не ее сфера, хотя то, что она знает о каббале, внушает ей восхищение. Каббала подчеркивает важность личной связи с Творцом, а не исполнения произвольных ритуалов, пояснила Рут, и немало сделала для разоблачения мстительного Царя Царей, описанного в Танахе. Рут мне нравилась, но ее взвешенный ответ меня расстроил. Мне-то хотелось узнать побольше об оккультной стороне каббалистики – о том, как читали мистические тексты фанатики. Те обрывки, что я почерпнула главным образом из книги Ханны, меня не удовлетворили. Если хотите узнать больше, сказала Рут, поговорите с рабби Майклом, руководителем общества Бен-Шолема. Странно, что она направила меня не к кому-нибудь, а к людям, которые вообще-то считали, что она не имеет права называться раввином. Когда я пришла в синагогу, рабби Майкла не было на месте, но у дверей стоял мой старый знакомый.
– Так и
