Осенняя охота - Екатерина Златорунская
Поселенцы шили одежду, постельное белье, и все это тоже забирал автобус и отвозил неведомо куда. А23578 засыпал ночью без всяких дум, он был счастлив жить в этом мире.
* * *
На дополнительном сроке наказания разрешались свидания с женщинами или близкими родственниками. Близких родственников у А23578 не было, а женщин он боялся, и он долгое время не пользовался привилегией на отпуск. Такие свидания назывались отпуском. Но жена Игоря Анатольевича что-то в нем тревожила, он сам не понимал что, и ему хотелось слышать женский голос и смотреть на женщин.
Он ходил в библиотеку, открывал каталог с перечнем женщин, с которыми позволяли свидание, зашифрованных буквой и цифрами – номер и срок наказания, и представлял каждую: цвет волос, глаз, походку, голос.
Однажды он понял, что больше не может воображать, ему необходимо видеть, и попросил исполняющего обязанности библиотекаря поставить его на очередь. Библиотекарь, отбывающий наказание по статье В67890, зарегистрировал его в программе и выдал код и пароль для входа в личный кабинет. А23578 долго не мог разобраться, что к чему, у него была плохая память, поэтому он не мог учиться по школьным дисциплинам. Компьютер предоставил доступ к свиданиям на сентябрь, февраль и июль. В комнате отдыха стоял компьютер со специальной программой, можно было общаться с выбранной женщиной. Им разрешали встречи в чате по двадцать минут раз в неделю. Вопросы и ответы подлежали цензуре. И часто они присылали сообщения, которые нельзя было прочесть.
Список женщин для его категории был не очень большой. Он написал сообщение, не разбирая кому: свой возраст, код и шифр. Ему ответила женщина: «Привет!» Через неделю ему разрешили свидание в гостинице при бывшем монастыре, и тогда он впервые отправился из «Здравницы» на свидание. Выход был один, через задние ворота, он вышел и увидел поле, и ничего, кроме поля – ни жилых домов, ни зданий, ни магазинов. Он шел по тропинке и пришел к узкой задыхающейся от мелкоты речки. Его уже ждал лодочник, тоже из заключенных, А23578 видел его в «Здравнице». Он сел в лодку, и они поплыли на тот берег. Охранница проводила до номера в гостинице.
Женщина, он забыл ее код и номер, лежала на кровати – большая, нагая. Сразу нагая. Он посмотрел на нее, и у него закружилась голова. «Ложись», – она обняла его сама, и сама поцеловала. – Забыл как?» Он мотнул головой. «Странный ты какой». Она сразу постарела, лицо обмякло, он смотрел на ее лицо и боялся его выражения. «Ну ты тоже по “А” сидишь, – сказала она ему, – тебе выбирать не приходится». Она была рожавшая. Она сама так сказала после. Рассказала, что убила своих детей. Что они все здесь детоубийцы. «А здесь мы родим, зверье родим, и отбирают, даже каплю молока не дадут с груди слизнуть. Вот какая моя грудь, тяжелая». Он понял, что сосал молоко. А ему казалось, что это его слезы. Он плакал, когда они делали любовь. Так она сказала.
Его затошнило.
В следующий раз он долго не мог решиться на встречу. Ему хотелось очиститься, ему хотелось в монастырь, к птицам, в тишину, и чтобы монах Иннокентий читал своим сиплым голосом Часы.
Но тоска по женщине появилась вновь. И он снова ни о чем другом не мог думать.
Э26789 была тоже блондинкой. Только худая и молодая. А23578 не знал шифр Э, по нему стали сажать недавно. Она сказала, что ее посадили в четвертую фазу. На запястье татуировка с цифрами. Он спросил: «Это что?» Она сказала: «А, татуировка, телефон моего парня. Но он умер».
Она смотрела на него, разглядывала. Он поцеловал цифры на ее руке. «Фу, не люблю тех, кто лижется».
После того как они расстались, ему захотелось снова ее увидеть. Он вспомнил соседку, ее звали Саша, и была она такая же худая. И шея у нее была такая же, и запястья. Она ему нравилась, а он ей нет. Когда он сидел, мать написала, что Саша вышла замуж.
Э26789 лежала на кровати, укрывшись одеялом, и он лег на одеяло, гладил ее по волосам. Шел снег, крупно, празднично. Она засмеялась:
– А у вас так говорили – «Марток – не снимай порток!»?
– Да, говорили.
В следующий раз они встретились с Э. в июле. Она постриглась и была такая же веселая. Он целовал ее, она шептала: «Ой, какие все вы стали нежные, какие ласковые». Когда они расстались, то он захотел никогда не знать ее. Раньше он просто хотел женщин, а когда он узнал ее, ему хотелось видеть ее снова и снова, и он не знал, как избавиться от этого чувства.
Он писал ей письма. О прошлом рассказывать было нельзя, а будущего у них не было. Он просто писал о том, что любил: о птицах, о снеге, о реке. Часто он представлял, как они живут вместе. Спят в одной кровати. Она рядом, даже если спит, и ее можно потрогать.
Он попробовал написать ей «я люблю тебя», сообщение отправилось, она ответила: «Не могу прочесть, цензурировано».
И когда она присылала ему сообщение в расплывчатом окне, недоступное для прочтения, он представлял, что она тоже пишет ему о своей любви.
А23578 еле дождался сентября. Но ее данные пропали из списка. Он написал ей личное сообщение – оно осталось непрочитанным. И еще одно, и еще. Сентябрь подходил к концу, с другими женщинами А23578 не хотел встречаться. Он думал: где она? И когда представлял, что она умерла или уехала навсегда, то чувствовал ту давнюю судорогу ярости, неподвластную контролю.
Однажды утром, когда он работал на сборе урожая яблок, на территорию «Здравницы» впервые вошел водитель и отозвал его в сторону. Он передал письмо и одноразовый пропуск, по которому А23578 разрешалось войти на территорию монастыря и забрать обеды для поселенцев. Утром он вышел за ворота, охранник лениво пропустил его, посмотрев пропуск. Он прошел привычной дорогой через поле к реке, лодочник попросил пропуск и посадил его в лодку. В монастыре на воротах тоже стояли охранники, они снова проверили пропуск, впустили на территорию и показали, где кухня.
А23578 шел на кухню с колотящимся сердцем, он
