Отвлекаясь - Федерика Де Паолис
– Ничего. Ну что, я заказываю пиццу?
– Ба-па…
– Давай поиграем в «полетели-полетели».
Виола поставила Элиа на землю, малышу это не понравилось, он заупрямился, сердито заурчал, потянулся к маме: он хотел снова забраться к ней на руки. Справа в отдалении виднелся цыганский трейлер, оттуда доносилась музыка, какая-то песня, испанская или цыганская, не разобрать. Паоло разглядел мать, сидящую на земле вместе с малышами, девушку, танцующую с мужчиной, обняв его за плечи и покачивая бедрами в отблесках костра, за которым следил отец (глава семейства, вожак стаи), гревший руки над огнем.
– Солнышко, дай одну руку папе, а другую маме, вот так, – ласково сказала Виола.
Элиа растерялся, повертел головой, потом посмотрел на свои ноги, а когда Паоло попытался взять его за руку, отдернул ее, насупился и решительно заявил:
– Неть.
– Давай, малыш, – настаивала Виола, – ты полетишь, как птичка, это так весело, мы возьмем тебя за руки, и ты прыгнешь далеко-далеко, ооочень далеко… ты полетишь!
Виола подняла глаза к небу, где появились первые звезды. Горизонт был чист.
– Неть! – твердо сказал Элиа.
Паоло улыбнулся:
– Ты не знаешь, что теряешь. Может, попробуем? Дай мне руку…
Он уговаривал малыша, зацепившись указательным пальцем за пальчик Элиа. Ребенок неуверенно, с сомнением посмотрел на него.
– Ну что, готовы?
Малыш с подозрением поглядывал на родителей.
– Раз, два, три… Полетели-полетели-полетели! – воскликнули они в один голос.
Ноги Элиа оторвались от асфальта, глаза удивленно распахнулись, и лицо расплылось в улыбке. Малыш висел в воздухе, паря на сильных руках взрослых.
– Добрый вечер, – послышался голос у них за спиной. Они повернулись: это был Доменико, сторож из кинотеатра. Тот, кого они встретили днем. Он держал на поводке старую жесткошерстную таксу, деловито водившую носом по асфальту.
– Добрый вечер, Доменико, – ответил Паоло.
Старик приветственно поднял руку.
– Наполеон, иди сюда, живее!
Пес подбежал к старику, виляя хвостом и подметая листья.
– Он точно там был… когда произошел несчастный случай? – спросила Виола у мужа.
Впервые она заговорила с ним о том дне. Раньше они никогда о нем не вспоминали.
Паоло кивнул и улыбнулся:
– Ну что, вперед? Раз, два, три! Полетели-полетели-полетели!
15
Когда они вернулись домой, Паоло помчался в ванную: его мочевой пузырь переполнился. Он не закрыл за собой дверь, и Элиа пошел за ним и стал наблюдать, как отец писает, вид у малыша был довольный, он протянул ладошку, пытаясь разорвать желтую дугу.
Паоло рассмеялся и остановил малыша:
– Эй, ты что? Не трогай! – Он застегнул молнию и открыл кран над раковиной: – Иди сюда, помоем руки.
Он подал мальчику мыло в форме уточки, Элиа рассматривал его, пока оно не выскользнуло у него из рук; он рассмеялся, Паоло с удовольствием слушал его гортанный смех, исходивший откуда-то снизу, потом внезапно подхватил его на руки и громко чмокнул в одну щеку, потом в другую.
– Какой ты красивый! – воскликнул он.
– Какой? – отозвался малыш.
Он смотрел на отца удивленно, неуверенно и никак не мог взять в толк, чему он так радуется. Паоло не понял причин его недоумения, поставил его на пол, погладил по плечам и заявил:
– Сейчас будем купаться.
Он вышел проведать Виолу, та сидела на диване, все еще в пальто, положив руку на бежевую подушку.
– Я помою Элиа, ладно? – торопливо проговорил он. – А ты прими душ и закажи пиццу. Мне пеперони, к черту гастрит, завтра две таблетки от изжоги, и всё!
Она по-прежнему сидела с отсутствующим видом, с сухими глазами, потом повернулась, как робот, и открыла рот:
– Иван…
– Иван?
– Бапа, вода!
– Иду, мой хороший!
Элиа поднялся на цыпочки и подошел к Виоле, забрался на диван, как зверек, – сначала подтянул ноги, потом уцепился руками, – обхватил ладошками лицо матери и повторил:
– Вода.
Она погладила его по голове, сделала пальцем пробор с одной стороны; волосы у него отросли, их пора было подстричь – Паоло несколько раз ей напоминал, но она так и не собралась. Он появился на свет с волосами, этот младенческий пушок был волшебным.
– Иди с папой, – велела она, подтолкнув его рукой.
– Виола, все в порядке?
Он уже видел ее в таком состоянии: краткое нарушение сознания, отсутствующий вид, забывчивость. Никаких последствий, только крайний упадок сил. Врачи предполагали, что одним из побочных посттравматических эффектов будут эпилептические припадки, но это не подтвердилось. Зато она страдала от сильнейших мигреней и от нарколепсии: часто внезапно засыпала. У нее случались приступы непреодолимой усталости, они настигали ее мгновенно, как стрела, и сбивали с ног. Она засыпала, свернувшись клубком. Калачиком. В позе эмбриона. Спящая красавица. В такие моменты Паоло любил ее так же сильно, как в первые дни. После несчастного случая он часто так ее и заставал: она спала, подложив руку под голову, сжав губы и подтянув колени к груди. Порой она звонила ему в офис и предупреждала: «Беги скорей, я устала, у меня нет сил».
Паоло сломя голову несся по виа Париоли, влетал в дверь и обнаруживал, что она спит сидя, опершись на перекладину детской кроватки или на стенку манежа, губы у нее белые, плотно сжатые, а Элиа играет рядом с ней, в безопасном огороженном пространстве. Сколько раз он помогал ей лечь, и она, держа его за руку, опускалась на подушку и с умиротворенным видом засыпала. Это был укрепляющий, целительный сон, из которого она выходила веселой. Летаргический сон. За эти несколько месяцев к дурному настроению прибавилась мрачная мелочная агрессивность и вечная немая укоризна. А сон был мирный, тихий, он уносил ее, а потом возвращал другой. Молчаливой, спокойной, разумной. Она чувствовала себя виноватой, оттого что проспала так долго, а потому была покладистой и деловитой и могла растроганно сказать: «Приготовлю-ка я торт».
– Ты устала, Виола? – спросил ее Паоло, взяв сына за руку.
– Немного… Да, – прошептала она.
– Хочешь пойти спать? День был очень тяжелый. Ты не волнуйся, я сам все сделаю.
– Нет, – ответила она, откинувшись на подушку и продолжая водить рукой по сиденью дивана, – я посижу здесь.
– Ладно, как хочешь.
Паоло взял Элиа на руки и пошел на кухню, где стоял ядовитый запах хека. Паоло ненавидел эту рыбу, в детстве ее давала ему Рената, и только по этому пункту между матерью и Виолой царило полное согласие: ребенка нужно кормить хеком с жирной кожей, воняющей болотом. Паоло нашел стакан с носиком, сполоснул его, наполнил водой и поднес к губам Элиа, тот стал пить, задрав голову и вытянув руки по швам. Он хотел пить, но не капризничал. Стойкий оловянный солдатик.
– Молодец, – похвалил его Паоло,
