Долгая дорога до Грейсленда - Кристен Мей Чейз
– Ах да. Семь-ноль, СЕМЬ-ДЕ-СЯТ. Представляешь? Джейн Пардью сказала, что я выгляжу не старше шестидесяти. Все потому, что она никогда не видела пожилых азиаток. Мы не скукоживаемся! – И мама покатывается со смеху. Одному Богу известно, откуда она черпает все эти благоглупости. Это азиатки-то не скукоживаются?! Все сплошь покрываются морщинками. Вот почему я всегда прячусь в тени.
Мама заговорила об уходе за кожей и необходимости зонтиков. Раньше все это меня страшно раздражало, но теперь я и сама стала придерживаться простых правил: пить теплую воду с лимоном, находиться на солнце только под зонтом…
– По поводу поездки в Грейсленд. Ты не передумала?
– Конечно же нет. Я думаю о ней уже несколько лет. У меня все заранее спланировано. Ронни Альбертсон сказала, что поедет со мной, если ее муж отпустит, но, видит бог, я не смогу находиться в машине с этой женщиной в течение двух недель – даже ради Элвиса.
– Ты все еще хочешь, чтобы я тебя отвезла?
Телефон замолчал.
– Мечтаю об этом, – сказала она удивительно спокойно и просто, в непривычной для себя манере. Я даже опешила.
– Тогда так мы и сделаем. Я… прилечу в Эль-Пасо, и мы отправимся в путь.
В трубке наступило гробовое молчание.
– Мама? Мам!
– Ю-ху! – раздалось наконец так громко, что мне пришлось отодвинуть трубку. А потом, продолжая радоваться, мама начала составлять перечень необходимых дел.
– Я же говорила, что Джефф тебя отпустит.
– Мама. Он… – Я хотела было рассказать матери о том, что мы расстаемся, но потом решила не портить ей настроение. – Да, ты была абсолютно права.
– О, дорогая моя, как же здорово. Наконец-то! Вот увидишь, я еще сделаю из тебя поклонницу Элвиса.
– Мама, не торопи события. Относись ко мне как к водителю с «Убер».
– Что такое «Убер»?
– Все, проехали. Просто иди собирать вещи. Я сообщу тебе, когда я прилечу.
– Хорошо, хорошо. Даже не верится, что ты согласна. Прямо чудо какое-то! Как же все хорошо сложилось, Грейс!
Или, вернее, как вовремя все развалилось.
– Да, мама. Очень удачно.
Когда я была маленькой, мама настаивала на том, чтобы любые порезы или царапины обрабатывались большим количеством перекиси водорода. Ох, как же я орала от боли во время этих процедур! Помогало ли такое лечение в заживлении ран, не знаю, но отвлекало от изначальной проблемы – однозначно.
Поэтому, решившись вместе с матерью отправиться в путешествие, о котором она всю жизнь мечтала, я надеялась на аналогичный эффект. Да, с непривычки будет больно, но потом я смогу начать все с чистого листа. Главное – отвлечься от бесконечных мыслей о том, как я оказалась в такой ситуации.
Я не ожидала, что после столь долгого периода радиомолчания Джефф выйдет на связь, поэтому крайне удивилась, получив от него сообщение с предложением встретиться. Был позыв спросить, не потребуется ли нам психотерапевт? Но потом решила не опускаться до мелочных подколов. Как бы я ни сердилась – не только на него, но и себя, – я не хотела оставлять все как есть.
Я ответила согласием и тут же пожалела. Я была не в состоянии что-либо с ним обсуждать. Самым мудрым сейчас было бы письменно обсудить детали и побыстрее покончить с формальностями. Если твой брак мертв, зачем продлевать агонию?
Джефф приглашал меня в кафе неподалеку от нашего дома – уверена, чтобы обезопасить себя, – хотя напрасно: я не была любительницей публичных скандалов. За исключением, правда, того случая, когда наш кот сбежал из дома. Вот тогда, стоя посреди улицы, я попеременно то честила Джеффа, который выпустил Пуддлза, то звала кота. Со своей стороны попросила встретиться в заведении на другом конце города: не потому, что боялась устроить сцену с разбрасыванием пакетиков сахара, а чтобы избежать встречи с кем-нибудь из коллег или знакомых. Меньше всего хотелось, чтобы Джейн Чой разнюхала о моем предстоящем разводе и начала перемывать мне кости.
Когда я приехала, Джефф уже сидел за столиком – в самом дальнем углу почти пустого заведения; в руках огромная кружка дымящегося кофе; очки запотели от пара. Он был одет как на работу – в один из своих серых костюмов и цветную рубашку, которыми был полон наш шкаф. И в кои-то веки он выглядел по ситуации – без присущей ему веселой игривости. Может быть, он все-таки не был роботом?
Я быстро подошла и села напротив, не дав ему возможность заговорить.
– Странно, что мы встречаемся не в кабинете психотерапевта. Ты нашел в себе силы поговорить без участия посторонних? – Как все-таки приятно высказать это вслух. Его вид меня порядком разозлил.
Он поднес было руку ко рту с целью погрызть ногти, но быстро положил обратно на стол, видимо вспомнив, как я ненавижу эту мерзкую привычку. Конечно, я могла бы догадаться, что грызть пальцы – признак стресса. Не мог же он вечно быть счастливым, каким хотел казаться.
– Ты можешь хотя бы объяснить мне, почему у нас с тобой все так?
Серьезно?! Я скорчила гримасу.
– Ну, ты понимаешь, о чем я, – продолжил Джефф после короткой запинки.
– Может, это ты мне объяснишь? – парировала я.
– Честно говоря, не знаю. Мы ведь никогда не ссорились… – Он замолчал, видимо припоминая.
– Да, но мы никогда и не смеялись.
– Но раньше я казался тебе смешным.
Я и сейчас так считала, но как ему объяснишь?.. Поначалу его остроумие подзаряжало энергией, но его не хватало, когда случались напряженные дни на работе или накатывало моральное опустошение после общения с моей матерью. Во всех этих случаях Джефф продолжал сыпать все теми же нелепыми каламбурами и заезженными шуточками, а я просто молча прятала поглубже свои переживания. Помню тот день, когда меня обошли с повышением: я плакала на кухне, а мой муж не придумал ничего лучше нелепого гэга, подходящего разве только для пятилетнего ребенка. Я ждала проявлений сочувствия, но Джефф настолько боялся любых негативных эмоций, что и мне было запрещено их показывать – как когда-то в детстве. Но если твой муж не понимает и не чувствует тебя, тогда к чему такой брак?
– Смех не панацея, Джефф. Люди не всегда чувствуют себя счастливыми, понимаешь? Это и называется «быть человеком».
– Значит, ты злишься на меня, потому что я позитивный человек? Это многое объясняет, – саркастически заметил Джефф, делая глоток из кружки, которую при этих словах мне захотелось выбить у него из рук. Да, он был позитивным до омерзения. Но никому не дано быть вечно веселым и жизнерадостным; поведение а-ля Поллианна[11] может быть синдромом психоза.
– Понимаешь, это выглядит фальшиво. Разве ты никогда не испытываешь раздражения, грусти, досады? – Внезапно я почувствовала, что устала от этого бессмысленного разговора.
– Слушай. Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться.
Неужели он умеет ссориться? Вот не подумала бы.
– Знаешь… я не хотел, чтобы все так получилось.
Как по нотам: все, у кого случаются романы на стороне, именно эти слова и говорят!
– По-твоему, тебя это оправдывает? Дорога в ад вымощена благими намерениями.
– Подожди, я не об этом. Мне важно, чтобы ты знала: я пытался.
Мне хотелось крикнуть в ответ, что он все врет: сколько раз я чувствовала себя брошенной и одинокой, ощущала простую потребность в сочувствии и ласке, а в ответ получала шуточки и подколы. Все его попытки помочь сводились к мытью посуды и приготовлению ужина, в то время как мне нужно было выговориться. А потом я подумала, что, наверное, он искренне верит, что пытался. Просто это все, на что он реально способен.
– Джефф. Все в порядке. Правда.
Полная ложь! Слезы, которые я с трудом сдерживала, были тому доказательством. Мне совсем не хотелось показать, как я несчастна, как, впрочем, и продолжать дальнейшие объяснения с Джеффом, поэтому я постаралась успокоиться. Как всегда! Умение понимать чужие доводы, в любой ситуации сохранять спокойствие и работоспособность являлось моим «феноменальным достоинством» – так считали все, в том числе мое начальство.
Вот и на этот раз я не позволила себе проявить чувства, хотя на секунду показалось, что Джефф понял мое состояние и выдаст что-то утешительное.
