Жар - Тоби Ллойд
– Вы лучше поговорите с Гидеоном, когда он придет домой, – помолчав, посоветовал Алан. – Наверняка ему сейчас неудобно, и он будет рад узнать, что родители любят его, несмотря ни на что.
Воображение Эрика дополнило недосказанное, но он все равно уточнил:
– И о чем же мне нужно поговорить с моим сыном?
Алан замычал, подбирая слова.
–Я имею в виду его сексуальную ориентацию. Вы же знали, да? Мы-то про Фила давно все поняли. Даже, наверное, раньше него самого.
– Я, кажется, с Филипом не знаком, – признался Эрик. – Много работаю, редко бываю дома.
Пауза.
– Только не говорите, что вы не знали.
Эрик понятия не имел, что скажет сыну. Ему и в голову не приходило, что Гидеон, да и любой из его детей, может оказаться геем. Не такая у них семья. Когда Гидеон вернулся домой, Эрик увел его в сад выпить по стаканчику «Талискера».
– Ты не поверишь, что мне только что сказал Алан Кармайкл по телефону.
– Это неправда, – сразу выпалил Гидеон.
Дерево качнулось от ветра. Где-то мяукала кошка.
– Но ведь ты даже не знаешь, что он мне сказал.
– Я знаю, о чем ты говоришь. Никому это не надо. Чудак ты, Эрик.
На том разговор и закончился. Гидеона не наказали, и больше о случившемся не упоминали. Отныне в семействе Розенталь действовало негласное правило «не спрашивай, не говори», точь-в-точь как в американской армии, если возникли сомнения[51]. Пока Элси провокационно не заявила, что Гидеона следовало бы посадить под домашний арест за беззаконные шашни с лицом своего пола.
* * *
С тех пор у меня вошло в привычку каждый день инспектировать ее обиталище. Я выучила перемещение солнца по комнате: утром падает под широким углом, к вечеру – под узким, но светит ярко. Однажды я приоткрыла дверь, а кровать застелена, одежда в шкафу сложена аккуратными стопками. Прогресс! Тревога, подспудно снедавшая меня, рассеялась. Но потом, опорожнив ее ящики, я обнаружила катающиеся в глубине горошины нута. С бешено бьющимся сердцем я зажала одну большим и указательным пальцем, поднесла к свету. Этот шарик из белков и углеводов – показатель того, что творится в душе моей дочери. Но о чем он говорит мне?
Ханна снова насела на Элси, та уперлась: ты все неправильно поняла. Чутье подсказало Ханне, что дочь не врет. За шестнадцать лет материнства, доискиваясь причин множества мелочных ссор между твоими детьми, поневоле обзаведешься внутренним полиграфом.
– Дело не в твоем весе?
– Нет.
– Тогда что происходит?
Отвечать она отказалась. Как тогда с исчезновением. Стоит задать вопрос – и захлопываются ставни: Элси так никому и не объяснила, куда сбежала и почему. Лишь твердила с игривой полуулыбкой, что ходила на поиски Бога.
– Милая, но ведь Ашем везде, – сказал отец (тогда у него еще хватало терпения). – И ты это знаешь.
–О да, теперь-то я это знаю.
Двухнедельный домашний арест продлили еще на неделю. За едой Эрик пристально следил за дочерью. Однажды за ужином она съела половину порции и сказала, что наелась.
–Нет уж,– возразил Эрик.– Пока все не съешь, из-за стола не выйдешь.
Элси окунула ложку в глубокую тарелку, набрала бульону, отлила половину и медленно поднесла ложку ко рту. Проглотила, оскалилась.
– Вот так, – сказал Эрик. – Спасибо.
Элси хлебала суп как нельзя медленнее. Между глотками сердито поглядывала на отца с матерью. Братья старались не смотреть в ее сторону. Элси доела, отодвинула тарелку на середину стола и зарычала утробно, как раненая собака. Встала. И тут же упала вперед, точно ее ударили в спину, ладонями шлепнула о стол, опустила голову и, охваченная рвотным спазмом, извергла все, что ее заставили съесть, забрызгав столешницу.
Потом подняла глаза.
– Довольны теперь?
Элси вытерла губы тыльной стороной ладони и умчалась наверх.
Как только мальчиков отпустили к себе, Ханна сказала мужу, чтобы впредь он такого не делал.
–Что-то же она ест, с голоду не помрет.
– Это ненормально, – возразил Эрик. – Я не узнаю ее.
В гостиной было невыносимо жарко, и сидевшая на диване Ханна, наклонясь, закрутила кран батареи; слабое шипение стихло.
–Бывают случаи,– продолжал Эрик,– когда у человека что-то стряслось и он стал на себя не похож. Мозг вроде не поврежден, ничего такого, что показал бы энцефалограф, но что-то с ним не так, и никто не знает, как это исправить. Тот, кто всю жизнь был вегетарианцем, вдруг увлекается охотой, самый робкий парнишка в классе становится хулиганом.
Ханна впилась в него взглядом.
– Но у нас никаких таких случаев не было.
С очевидной оговоркой: не было таких случаев, о которых они знали бы. О целых четырех днях из жизни Элси им не было известно ничего. Ханне мерещились ужасы, которые могли произойти с ее дочерью. В мире полно ненормальных. Достаточно включить новости – они там.
– Иди ко мне, любимая. – Эрик раскрыл ей объятия.
Но Ханна вывернулась из рук мужа и ушла прогуляться. Эрик любил общаться с Богом у себя в кабинете в окружении священных книг. Но у Эрика отличный иврит, и споры раввинов древности он читает так же легко, как утреннюю газету. Ханна же, чтобы поговорить с Богом, уходила гулять. Ей необходимо было оторваться от всех, от домашнего хаоса, шагать под открытым небом.
Не впервые она спросила Его, что происходит с Элси. Как поступить Ханне?
И ждала, вслушиваясь в молчание. Так Господь говорил с ней. Голос Его был всеобъемлющим, неоспоримым молчанием. И в Его молчании Бог открывал Ханне странные истины о ее дочери. Истины, в которые она не поверила бы, исходи они из других уст.
Наутро она обыскала комнату Элси и ожидаемо не нашла ничего. Ханна пошла наверх, в былое пристанище зейде. По негласному уговору после смерти Йосефа мансардой никто не пользовался. Но едва Ханна открыла дверь, как сразу же поняла, что Элси бывает здесь. Запах в комнате был жилой. На книжной полке лежало недоеденное яблоко, к ковру что-то прилипло – похоже, салат из тунца с майонезом. Под кроватью валялась бутылка из-под водки, на кресле в углу высилась стопка книг на иврите. Ханна их узнала не сразу.
В следующий разговор Ханна попросила Элси показать руки.
– Давай, закатывай рукава.
– Ханна, нет.
– Будь добра, закатай рукава. Это же две секунды. Я просто хочу посмотреть.
– Есть люди, которые считают себя вправе решать, кто человек, кто не человек. Мои руки –
