Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Холли Ринглэнд
Эстер подошла ближе. Малыш, похожий на ренессансного херувима, оседлал лебедя, схватив его за шею. У Эстер самой сдавило горло. Лебедь раскинул крылья и встопорщил перья, словно пытаясь улететь. Он запрокинул голову, детская ручка будто душила его. На шее у лебедя было что-то вроде съехавшей короны. Из клюва бил фонтан.
При виде скульптуры Эстер охватил ужас. Глаза налились слезами, она задохнулась. Куртка вдруг стала тесной, и Эстер расстегнулась, распахнулась, чтобы ветер унес тяжесть, сдавившую ей горло, спину, грудь.
Эстер отвернулась от фонтана. В ушах раздался визг тормозов. Звон бьющегося стекла. От чувства вины свело желудок.
Дождь не унимался. Эстер пыталась разобраться с дорожками. Какую выбрать? Спросить не у кого: погода изменилась, и парк опустел. Пульс застучал в висках. Экран телефона оказался черным. Эстер торопливо ткнула кнопку сбоку. И вспомнила: она же не зарядила его накануне вечером.
Прижав кулаки ко рту, Эстер закричала. Ее затрясло. Она попыталась припомнить, как пришла сюда, как добраться до дома Абелоны. Взглянула на фонтан со скульптурой. На раскрытый в ужасе клюв лебедя. Эстер охватила паника; теперь она мало что соображала. Дождь припустил еще сильнее. Прикрыв голову руками, Эстер бросилась бежать — все равно куда, лишь бы подальше от фонтана.
Наконец она выбралась из парка и оказалась на улице со светофором. Беспомощно огляделась в поисках хоть чего-нибудь знакомого, чего-нибудь, что могло бы привести ее назад, в мансарду Абелоны, под стеганое одеяло. И заметила указатель, на котором значилось: «Нюхавн». Со стрелками. Светофор загорелся зеленым.
Указатель увел Эстер за несколько кварталов, к Нюхавну. Мокрые серые улицы, мутные от проливного дождя, были запружены туристами. Эстер, в панике и отчаянии, торопливо зашагала по набережной, высматривая тату-салон «Стьерне». Проталкиваясь через мокрую толпу, Эстер поняла, что не знает ни где она, ни как выглядит салон, который она ищет. Следовало погуглить фотографии салона еще дома у Абелоны, но она этого не сделала.
Грянул гром, и ливень припустил еще сильнее. Туристы бросились искать, где укрыться от дождя. Эстер в отчаянии нырнула в первый попавшийся бар.
Прошел час. Эстер все еще сидела в баре. Перед ней лежал открытый дневник Ауры. В окна хлестали дождь и снежная крупа; на полу лежал серый сумеречный свет. Эстер заказала жареную картошку, но только поковырялась в тарелке, зато допивала уже третью рюмку аквавита. Аквавит подавали ледяным, но он обжигал пищевод. Эстер отпустило. Сердце перестало стучать как сумасшедшее.
Она взглянула в глаза парню за стойкой, который обслуживал ее. Слабо улыбнулась и постучала по рюмке. Парень обогнул стойку и подошел к Эстер.
— Еще одну? Да, милая? — Акцент выдавал уроженца Северной Англии. Рукава закатаны до локтей, руки покрыты темно-синими татуировками. И такого же цвета глаза. Эстер в упор смотрела на парня, не моргая и не отводя взгляда. Она снова постучала по рюмке; от возбуждения покалывало ляжки: знакомая энергия.
Бармен принес новую рюмку, поставил ее перед Эстер на чистую подставку. Вернулся за стойку, посмотрел ей в глаза. Эстер не обращала внимания на других сидевших в баре одиночек. Она вообще ни на кого не обращала внимания. Наблюдала, как бармен наклоняется, чтобы принять заказ, наблюдала, как перекатываются мышцы под татуированной кожей, когда он нацеживал пиво, наливал шоты. Темно-синие завитки, тучи. Девятый вал. Принимая заказы, бармен поглядывал на нее. Эстер уже откровенно рассматривала его; к ней наконец вернулось чувство контроля. Вот оно — ощущение твердой почвы под ногами.
Эстер провела рукой по рисунку и словам на развороте дневника. Черно-белая зернистая ксерокопия: женщина в темном платье с тоской на лице смотрит на небо, вслед улетающим от нее трем лебедям в коронах. В руках женщина сжимала нечто похожее на шелковый платок, но Эстер он напомнил кое-что другое. В воздухе кружились листья, похожие на сердечки. Эстер захотелось изучить рисунок, его тонкие линии и настоящие цвета. Она провела пальцем по строчкам, написанным сестрой.
Шкура четвертая. Переход.
Кем бы ты стала, если бы случайно не оказалась на берегу?
Загадочные слова Ауры звенели в голове, к ним присоединился голос Фрейи: «Ты знаешь ее лучше всех». Но нет, Эстер совсем не понимала слов Ауры. Она приехала в любимый город сестры, но за весь день так и не сумела найти ни одного важного для Ауры места. Эстер сошла с самолета, дыша перегаром, почти сутки пролежала в кровати, а теперь вот оказалась совсем одна в здешнем баре. Даже в Копенгагене ее преследовало хорошо знакомое чувство — она неудачница. Эстер залпом опрокинула рюмку.
— Еще, милая? — спросил Девятый Вал.
— Да. — Эстер захлопнула дневник и сунула его в сумку. — Когда у вас перерыв? — Она посмотрела бармену в глаза.
Тот ответил внимательным взглядом.
— Скоро.
Налив ей еще аквавита, бармен отошел к другому концу стойки и с улыбкой сказал что-то на ухо своему товарищу. Эстер ковыряла холодную картошку, как чайка, которая роется в объедках.
Погода стала еще хуже, по стеклам звонко застучали ломкие ледяные иглы, которые пригоршнями швырял в окна порывистый ветер. Бар начал заполняться парочками и группами; стряхивая с одежды дождевые капли и снежную крупу, все смеялись над приключением. Ужасно забавно попасть в снежную бурю в чужой стране. Туристы придвигали товарищам стулья, передавали друг другу меню, лучась улыбками, делали селфи в обнимку. Кто-то из официантов зажег свечи в баночках, стоявших на столе, и по залу разлилось уютное мерцание. Эстер надолго припала к своей рюмке; хотелось, чтобы холодный спирт прожег в желудке горькую дыру. Лебедь в фонтане, раскрытый в страхе клюв.
За соседним столиком устроилась пара. Знакомый акцент заставил Эстер навострить уши; ложное чувство узнавания: она как будто знала этих людей, долго ждала их, и вот они, ее друзья и соотечественники, наконец приехали.
— Ну, что будем делать в выходные? — Женщина явно пребывала в приподнятом настроении.
Зашуршала бумага: что-то разворачивали.
— Тебе понравится. — Ласковый мужской голос. — Мне Ларс рассказывал в клинике. Туда из Копенгагена ехать часа три. Место называется Семилетние озера. Остановимся в городке неподалеку, в недорогой гостинице. Пройдемся по тропинке. Съедим еще пару смёрребродов, — с деланым акцентом выговорил мужчина, и оба рассмеялись. — Оттуда и до моря недалеко.
Женщина что-то неразборчиво сказала, мужчина
