Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Холли Ринглэнд
Эстер не сразу поняла, что хотела сказать Абелона, и сморщила губы.
— Ты хотела сказать — похрен? — уточнила она. — Тебе все становится похрен?
— Угу. Похрен. Именно.
— Где ты берешь такие слова? — фыркнула Эстер.
— Я преподаю в школе искусств. Мои ученики говорят на двух, трех, а то и четырех языках. Так что мне приходится постоянно обновлять свои познания в английском. — Говоря, Абелона покрутила запястьями, совсем как Аура. Синие волны на ее коже превращались в россыпь прекрасных слов и снова становились волнами.
— Какой красивый рисунок, — пробормотала Эстер, разглядывая кожу Абелоны. — Слова-волны, даже пробелов нет.
— У меня чудесная художница. Лилле Хекс. Владеет одним из самых старых тату-салонов Европы, который до сих пор работает. Здесь, в Копенгагене.
— Правда?
— Ja. Тату-салон «Стьерне». Это в Нюхавне. Отсюда на велосипеде десять минут. Через озеро, потом через Королевский парк, в который ты хотела зайти, и — бах! — и ты на месте.
По шее Эстер прошел холодок. До Линден Гунвер было рукой подать.
— Тату-салон там с девятнадцатого века, а в то время Нюхавн был довольно суровым районом. В «Стьерн» кто только не ходил. Моряки, проститутки, циркачи. Говорят, даже особы королевской крови. Мы думаем, что наша Гулль свои татуировки сделала там же. Вот я и подумала: почему бы и мне туда не зайти? — Абелона улыбнулась. — Я познакомилась с Лилле Хекс, рассказала ей про Кристину, про слова, которые хочу наколоть. И она набросала этот рисунок. Любовь на первый взгляд. На первый взгляд?
— С первого взгляда.
— С первого взгляда, — исправилась Абелона.
— Какое все это чудесное, — сказала Эстер. — Твоя татуировка, история про салон, твоя художница.
— Твоей сестре тоже нравилось.
Ну конечно. Аура наверняка знала про татуировку Абелоны, и она ей нравилась. Эстер поколупала нежную кожу у ногтя на большом пальце.
— Эта история ей особенно полюбилась, когда я рассказала, что мы с вашей матерью и теткой ходили в «Стьерн», когда были подростками. В то лето Фрейя и Эрин прилетели из Австралии погостить. До того дня никто из нас не бывал в тату-салонах, и в кресло сесть никто не решался. В те времена мы еще не знали, что наше тело принадлежит нам. — Абелона выдвинула ящик и достала оттуда мягкий кожаный кисет с табаком. — Но мы учились. Особенно твоя мама. И Эрин. Я знаю, что она носит у себя на коже собственные истории. — Абелона выколотила пепел из трубки и снова набила ее. — Мне времени понадобилось чуть больше. Но Аура подошла к делу иначе.
Эстер перестала тревожно ерзать.
— Что ты имеешь в виду?
— «Стьерне». — Абелона повторила название салона так, будто оно должно было что-то значить для Эстер, но та растерянно покачала головой. — Там Аура и сделала свою первую татуировку. Насчет других мне ничего не известно. Я не знала, что их было семь, но это я уже говорила.
Эстер качнула коленом.
— Аура, по словам мамы, сделала первую татуировку не в Австралии, но мама не сказала, где именно. Ты не знаешь, кто работал с ней в «Стьерне»?
Абелона привалилась к стойке и вскинула руки.
— Да. Пока Аура училась здесь, они с ней очень сдружились. Она сейчас там. Сегодня. Если хочешь, можешь с ней познакомиться.
— С кем, Абелона?
— С Лилле Хекс, Эстер. Ауре делала татуировки Лилле Хекс.
21
Она шла по берегу озера, упиваясь видом перламутрово-голубого полуденного неба и крутя на указательном пальце ключи от дома Абелоны. Поймала, сжала в кулаке брелок Космоклуба, к которому эти ключи прицепила. Раскрыла ладонь, снова покрутила ключи на пальце.
Джек сидит на веранде Звездного домика под синим небом; рядом с ним — Эстер и Том. Космоклуб проводит еженедельную викторину.
— Свет распространяется по прямой. — Джек держит в руках карточки с вопросами. — Кроме тех случаев, когда у него на пути оказывается одна из трех помех. Одна — это что-то, от чего свет отражается, например зеркало. Другая — это то, что преломляет свет. Что?
— Призма, — кричит Том.
Джек дружески кивает ему, и Том бьет кулаком в воздух.
— Подлиза, — с ухмылкой шипит Эстер.
— Свет может изменить свой путь еще в одном случае. В каком?
— Он рассеивается! — кричит Том.
— Почему? — Джек подмигивает.
— Из-за газов и частиц, которые есть в воздухе! — вопит Эстер, опережая Тома.
Том сосредоточенно поджимает губы.
— Верно. Пример рассеянного света — голубое небо. Почему небо голубое?
— Потому что… — Том вдруг растерянно замолкает. Он бросает взгляд на Эстер, та роется в памяти, но, нахмурившись, складывает руки на груди. Том зажмуривается, потом широко раскрывает глаза. — Потому что голубой рассеивает лучше всех остальных цветов, — вопит он, вскакивая на ноги. — У голубого цвета волны короче! — Он вскидывает руки, празднуя победу в викторине. Эстер, смирившись с поражением, встает и пожимает ему руку. Джек весьма торжественно вручает Тому «Милки Уэй» и последний номер «Нэшнл Джеографик». Эстер старается не смотреть, как Том разрывает обертку. Том откусывает от батончика; поначалу кажется, что он хочет съесть конфету в одиночку, но он разламывает батончик надвое и отдает половину Эстер. Его улыбка — само солнце.
Эстер шла по берегу озера, и в голове у нее теснились безумные образы. Лицо Тома, когда она на вечере памяти полезла целоваться. Блеск обручального кольца у него на пальце. Перекошенный от наслаждения рот Кейна. А вот Кейн смотрит ей в глаза, не отводя взгляда. Обрывочное воспоминание: лицо Бена над ней — замкнутое, ничего не выражающее. Эстер нахмурилась; ей хотелось, чтобы воспоминания оставили ее в покое. Почти бессознательным движением она подняла руку и соединила в кольцо большой и указательный пальцы. Зажала в двух пальцах складку раскинувшегося за голубым черного полотна, сплетенного из бесчисленных галактик, полыхающего серебряным и золотым. На несколько секунд ей стало спокойнее. «Свет звезд, которые ты увидишь в Дании, начал свой путь, еще когда Аура была с нами». Эстер уронила руку. Крутнула ключи на пальце. Еще крутнула. Поймала в кулак. Разжала ладонь. Крутнула. Поймала. Разжала. Эстер шла дальше — по невидимым следам сестры.
— Держись карты, которую я тебе нарисовала, и увидишь, что до «Стьерне» можно дойти почти по прямой, — сказала ей Абелона, когда Эстер уже уходила, и, подмигнув, дала ей ключи. — Как лебедь летит. А хочешь, я схожу за велосипедом?
— Спасибо, не нужно. —
