Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Холли Ринглэнд
Эстер занесла палец над экраном, чтобы набрать ответ, но закрыла сообщение Нин, так ничего и не напечатав. Слушать голосовые что от отца, что от Нин у нее не хватило духу. Как слушать голоса людей, которых она так подвела? Эстер швырнула телефон на другой конец дивана.
Сжала кулаки. Оглядела мансарду.
Качнула коленом. Погрызла ноготь. Стала щипать мягкую, в шрамах кожу на запястье.
Обычно Эстер умела останавливаться, но теперь она позволила себе мысленно пройтись по содержимому дорожной косметички, представить острые предметы. Бритву. Щипчики. Ножницы. Позволила себе вспомнить, какое облегчение доставлял ей каждый из этих предметов после ухода Ауры. После того дня, когда Аура исчезла, оставив записку, на которую Эстер не обратила внимания.
Эстер коснулась чувствительной, нежной кожи. Вообразила острые края.
Ее передернуло. Потом еще раз. Эстер свернулась на диване; желудок свело. Неужели опять вырвет? В голове звенело, но Эстер старалась дышать глубоко. Наконец спазмы немного утихли, и у Эстер знакомо засосало в животе. Голод. К картошке в баре она едва притронулась. А до этого только и поела, что хлеба с сыром, когда завтракала с Абелоной.
Эстер, дрожа, села и потянулась за опостылевшим печеньем. Заставила себя сунуть одно в рот. Прожевала, запила горячей водой. Съела еще одно. Подождала, опасаясь, что печенье запросится наружу, но оно осталось в желудке. Дрожь начала утихать.
Эстер снова свернулась на диване, закрыв лицо руками. Заплакать бы. Она почти молилась об этом. Что угодно, лишь бы испытать хоть какое-нибудь облегчение. Но глаза оставались сухими. Молиться тоже не получилось.
Эстер уставилась в потолок, ругая себя. Зачем она вообще сюда примчалась? Из-за совершенно незнакомой женщины, которая сфотографировала Ауру и сказала Эстер, что у той есть друзья в Копенгагене? Ну и ну. Надо просто уехать. Отправиться домой. Дома она хотя бы вернется к привычной роли никчемной неудачницы.
Эстер легла на бок и стала рассматривать книги на стеллаже у противоположной стены.
Бо́льшая часть названий на корешках была на датском, но внимание Эстер привлекли несколько английских названий. «Открывая наготу». «Импрессионизм». «Искусство видеть»[70].
Эстер стала рассматривать корешки дальше и обнаружила еще несколько английских книг. «Природа и искусство». «Рисуя светом»[71]. «Огонь в море».
Из глубин сознания поднялось растревоженное воспоминание. Ночь. Зима.
Эстер, освещая себе путь фонариком, с хрустом шагает по листьям эвкалипта, глубоко вдыхает их резкий в холодном воздухе запах. Ночь, вокруг тишина. Впереди шумит море. Сегодня тринадцатый день рождения Эстер.
Джек, Фрейя и Аура остались у нее за спиной, в палатках. Эту неделю они прожили не в Солт-Бей, а в кемпинге на Неке — естественном перешейке, который соединяет Северный и Южный острова Бруни. Эту поездку Эстер подарили на день рождения; залив по одну сторону Нека выходит в океан и известен тем, что озаряется по ночам особым светом. С тех пор как Эстер в первый раз услышала об этом на уроке естествознания, ей ужасно хотелось увидеть светящийся ночной океан, словно наполненный голубыми звездами. А когда она узнала, что сияют там микроорганизмы, которые реагируют на движение, испуская голубоватый свет, ее желание стало еще сильнее. Учитель естествознания упомянул, что лучше всего это биосвечение видно на их же острове, и Эстер стала упрашивать Джека отвезти ее туда, где видны звезды в океане.
И вот оно, путешествие ее мечты, подарок на тринадцатый день рождения. Но которую уже ночь Джек, Фрейя, Аура и Эстер ходят на берег, смотрят на темное море, ждут — а потом возвращаются в палатки разочарованные. Страстное желание увидеть звезды в океане проникает даже в сны Эстер: каждое утро она, проснувшись в своей палатке, ищет их на коже. Родители и сестра не разделяют ее лихорадочной страсти к биосвечению. Днем, когда они выбираются на экскурсии по острову Бруни, Фрейя рассеянно ищет интернет-кафе, а Аура ходит надутая и замкнутая.
И вот — последняя ночь в кемпинге. Джек устроил для Эстер праздничный ужин у костра: консервированные спагетти и тосты. Фрейя не в настроении, Аура ушла в себя.
Уловив всеобщее уныние, Эстер пыталась говорить как можно жизнерадостнее.
— Давайте наедайтесь впрок. Энергия нам понадобится. Чую, сегодня нам повезет. — И она поправила резинку праздничного колпака. Резинка врезалась ей в подбородок.
Аура что-то простонала. Фрейя покосилась на Джека.
По взгляду отца Эстер поняла, что у него душа рвется на части.
— Старри, мы на этой неделе ходили на берег каждую ночь, но так ничего и не увидели. Может быть, пусть мама с Аурой сегодня отдохнут? А я пойду с тобой. — Под глазами у Джека залегли тени — свидетельство усталости. Он старательно улыбнулся Эстер, демонстрируя энтузиазм.
— Да ладно, пап. — Эстер сняла колпачок. — Сегодня ходить не обязательно.
Плечи у Джека облегченно опустились.
— Мы приедем сюда еще раз, честное слово. Когда будет потеплее. Может, тогда нам повезет больше.
Эстер смотрела поверх костра на недовольные лица матери и сестры. Аура — хуже всего. В последнее время жизнь семьи, кажется, вращалась вокруг желаний старшей сестры. Уговорить ее приехать в кемпинг стоило великих трудов.
Наконец все легли; Эстер не стала закрывать свою палатку на молнию. Когда шорох в соседних палатках сменился сопением, она улизнула, прихватив фонарик.
И вот Эстер идет по дорожке между эвкалиптов, светя себе фонариком и дыша полной грудью. Вскоре заросли расступаются, и она выходит на берег. Выключает фонарик. Направляется к воде.
Эстер поднимает взгляд к небу, усыпанному звездами, но безлунному. Ласковые волны набегают на песок. Условия — лучше быть не может. Эстер усаживается на поваленный ствол в конце дорожки и разувается, снимает носки. Оставляет их рядом с фонариком. «Оушеэник Дайджест» учил: когда идешь смотреть биосвечение, дай глазам привыкнуть к естественному свету, сколько бы его ни было. Эстер повторяет вслух другой совет:
— «Не плавай в открытом море ночью. Если волн нет, держись возле берега, поднимай брызги ногой. И прояви терпение».
Эстер спускается к воде, бредет по сырому песку. Шаг. Еще шаг.
Бухта кажется почти бесконечной. Эстер робко поднимает ногой брызги на мелководье. Ничего. Эстер бредет дальше.
Добравшись до изгиба бухты, Эстер поворачивает. Снова брызгается на мелководье. Ничего.
— Ты хотя бы пыталась, — говорит она себе.
Легкий ветер ерошит ей волосы. Эстер поднимает взгляд. Смотрит вперед.
Поначалу ей кажется, что она просто вообразила себе электрическое голубое свечение у берега:
