Жизнь гейши. Мемуары самой известной гейши в мире - Минеко Ивасаки
– Остановись, Минэ-тян. Не надо!
Но я не обратила на нее внимания. Я была в ярости.
И стала говорить очень медленно:
– Никому не двигаться. Я сейчас кое-что скажу и хочу, чтобы вы все слушали очень внимательно. Сейчас я нанесу рану этому человеку. Возможно, даже убью его. И хочу, чтобы вы все поняли, как глубоко я унижена.
Я подошла к своему обидчику и прижала нож к его горлу.
– Телесные раны заживают. Но душевные остаются на всю жизнь. Ты ранил мою гордость, а я не сношу бесчестья. Я не забуду того, что случилось здесь сегодня, пока я жива. Но ты не стóишь того, чтобы из-за тебя садиться в тюрьму, так что я тебя отпущу. На этот раз. Но не вздумай повторить что-то подобное.
С этими словами я воткнула нож в татами в сантиметре от сидевшего на циновке обидчика и, высоко подняв голову, прошагала прочь из зала.
На следующий день, во время обеда в школьной столовой, рядом со мной присела майко, которая присутствовала на вчерашнем одзасики. Она рассказала, как гэйко спланировали эту мерзость и подговорили клиента. Как они все смеялись, предвкушая мое унижение. Бедной девочке было ужасно стыдно – она не хотела в этом участвовать.
Моя холодная ярость не только не остановила нападок завистников, но даже усугубила ее. Враждебность проявлялась по-разному: от мелких пакостей до жестоких выходок. Например, мои аксессуары и реквизит (веера, зонтики, венчики для чая и так далее) постоянно пропадали. На банкетах другие гэйко либо игнорировали меня, либо вели себя грубо. Люди звонили в окия или оставляли сообщения, намеренно отправляя меня на встречи по неверному адресу.
У подола кимоно майко ватная подкладка. Она утяжеляет шлейф и придает ему правильную форму. Однажды ночью, вернувшись домой, я вытащила из подола моего восхитительного кимоно двадцать две иголки.
И чем дольше все это продолжалось, тем труднее мне было кому-то довериться и ослабить бдительность. Каждая ошибка обходилась мне слишком дорого. Однажды я в темноте не разглядела окасан, которая шла по коридору отяя мне навстречу. От того, что я не поприветствовала ее как полагается, она пришла в ярость и запретила мне входить в этот отяя в течение целого года.
Я справлялась с травлей как могла. Думаю, что в конечном счете она меня закалила.
У меня не было ни единой подруги среди девушек моего возраста. Лишь некоторые из старших успешных гэйко проявляли ко мне доброту. Мою популярность они рассматривали как некий феномен и высоко ценили ее.
О том, насколько востребована гэйко, можно судить по цифрам, которыми оперирует бухгалтерская система Гион-кобу. Число заработанных ханадай равно спросу на услуги гэйко, и итоговая сумма находится в открытом доступе. Мои заработки очень скоро заняли первые позиции. Шесть лет я оставалась на вершине: пять из них – в качестве майко и весь первый год в качестве гэйко. Со временем я немного снизила нагрузку. Небольшое сокращение в ханадай с лихвой компенсировали регулярные чаевые, которые я получала от своих многочисленных клиентов.
Общую сумму нашего заработка мы называем «мидзуагэ» (не путать с церемонией достижения совершеннолетия). Гэйко с самым высоким мидзуагэ чествуется во время церемонии начала года, которая проходит в Школе Нёкоба 7 января. Мое имя прозвучало в первый же год работы.
С самого начала меня ангажировали на непомерное количество одзасики. За вечер я посещала по десять отяя и в каждом старалась поприсутствовать на максимальном числе вечеринок. Я редко проводила больше получаса в одном чайном доме. Иногда и вовсе присоединялась к вечеринке на пять минут и меньше, после чего отправлялась по следующему приглашению.
Популярность делала свое дело: клиентам же выставляли счет за полный час моего времени, даже если я провела с ними всего несколько минут. Таким образом я набирала куда больше ханадай, чем фактически отрабатывала в единицах времени. И так каждый вечер. Не могу привести точные цифры, но полагаю, что зарабатывала около 500 тысяч долларов в год. По меркам Японии 1960-х годов это была круглая сумма, даже директора большинства компаний получали гораздо меньше денег. Вот почему легенда о том, что гэйко оказывают клиентам услуги сексуального характера, настолько смешна. При таких гонорарах с чего бы мы стали это делать?
И все же я не слишком серьезно относилась к своей работе на одзасики. По-прежнему считала вечеринки лишь импровизированной сценой, на которой я могу показать свой танец, и не особенно заботилась о том, чтобы развлекать клиентов. Ведь если вечер доставляет удовольствие мне, то клиентам, наверное, тоже – думала я.
Другое дело – гэйко. Я искала их уважения и дружбы, поэтому делала все возможное, чтобы понравиться им. Однако ничего не получалось. Чем популярнее я становилась среди клиентов, тем больше отчуждения чувствовала со стороны других гэйко. В большинстве случаев они, от самой младшей майко до старших гэйко, вели себя со мной некрасиво. Я все больше раздражалась и унывала. Но однажды у меня возникла внезапная идея.
Так как я успевала пробыть на каждом банкете совсем недолго, у других гэйко оставалось еще много времени. Я решила попробовать сама организовать эту компанию: попросить Окасан чайного дома пригласить определенных гэйко на те же одзасики, на которые ангажировали меня. Графики я согласовывала по пути домой из Школы Нёкоба.
«Окасан, сегодня на мою встречу с таким-то и таким-то не могли бы вы попросить мне помочь такую-то и такую-то?..» Окасан звонила в окия и говорила, что Минэко просила именно такую-то и такую-то поработать с ней вечером. Я нанимала от трех до пяти гэйко на каждый банкет. Умножьте это на количество банкетов, которые я посещала, и подсчитайте суммы. Это была работа, которую другие гэйко могли бы и не получить, поэтому, в конце концов, зависть уступила место благодарности.
Как только их кошельки начали заполняться, они поневоле изменили свое отношение ко мне. Нападки стали утихать. Это укрепило мою решимость остаться на вершине. Моя хитрая стратегия могла работать только в том случае, если я по-прежнему буду Номером Один.
Так я утихомирила женщин, но не мужчин. Теперь мне предстояло научиться защищаться еще и от них. С женщинами я старалась быть дружелюбной и услужливой. Но с мужчинами была непреклонна.
Однажды, 5 января, я возвращалась из храма Симогамо, где исполняла новогодний танец. В руках я держала «стрелу, отгоняющую демонов» – талисман, который в канун Нового года продают в синтоистских храмах для защиты от злых духов. Навстречу шел мужчина средних лет. Поравнявшись со мной, он развернулся и,
