Жизнь гейши. Мемуары самой известной гейши в мире - Минеко Ивасаки
Я схватила мерзавца за правое запястье и изо всей силы воткнула бамбуковую стрелу в тыльную часть его ладони. Кончик был заостренный, с зазубринами. Из раны потекла кровь. Мужчина попытался высвободить руку, но я вцепилась мертвой хваткой, все глубже вонзая стрелу. Потом посмотрела на него ледяным взглядом и сказала:
– Ну что, друг, у нас есть два варианта. Либо мы идем в полицию, либо ты прямо здесь и сейчас поклянешься, что никогда не сделаешь ничего подобного по отношению к любой женщине. Решать тебе. Что выбираешь?
Он ответил тут же. Голос его был похож на сдавленный всхлип:
– Обещаю, это больше не повторится. Пожалуйста, отпусти.
– Я хочу, чтобы ты, как только у тебя появится желание оскорбить другую женщину, посмотрел на шрам, который останется от этой стрелы. И остановился.
В другой раз мы с Юрико шли по улице Ханамикодзи. Краем глаза я заметила приближающихся к нам троих мужчин. Похоже, все они были пьяны. Меня охватило дурное предчувствие. Я не успела ничего сделать: один из мужчин схватил меня сзади и завел руки за спину. Двое других двинулись к Юрико, и я крикнула ей: «Беги!» Она сорвалась с места и нырнула в переулок.
Тем временем тот, что заломил мне руки, наклонился и стал лизать мою шею. Предельное отвращение охватило меня.
– Не стоит шутить с современными женщинами. С этого дня будь осторожнее, – произнесла я и стала ждать удачного момента.
Я заставила себя обмякнуть. Мужчина ослабил хватку. Тогда я схватила его левую руку и впилась зубами в ладонь. Он заорал и отпустил меня. Ладонь сильно кровоточила. Двое других таращились на меня круглыми глазами. Опомнившись, они бросились бежать.
Мои губы были измазаны кровью. Но на этом дело не закончилось. Когда до окия оставалось всего несколько шагов, улицу перегородила большая компания. Мужчины явно хотели произвести впечатление на своих спутниц. Они вразвалочку подошли ко мне, окружили, принялись отпускать грязные шутки. Одна из бамбуковых спиц корзинки, которую я несла, отломилась и торчала из днища. Я выдернула ее свободной рукой и стала размахивать перед нападавшими.
– Думаете, вы крутые? Вы говнюки!
Потом схватила спицу за острый кончик и бросилась на самого агрессивного из мужчин, царапая ему лицо. Остальные отступили, а я благополучно скрылась за дверью окия.
В другой раз на меня напали на углу улиц Синбаси и Ханамикодзи. Я вырвалась, сняла с ноги окобо и швырнула в негодяя. И попала точно в цель.
Еще один пьяный набросился на меня сзади и сунул горящий окурок за ворот кимоно. Я не могла дотянуться, чтобы вытащить его, поэтому догнала этого мерзавца и заставила его сделать это. Было очень больно. Дома я сняла кимоно, посмотрела в зеркало и увидела огромный волдырь на шее. Я взяла иголку, проколола кожу, выпустила жидкость, а потом заново нанесла грим, чтобы ничего не было заметно. На очередной одзасики я явилась вовремя. Но с меня было довольно. С того самого дня я ездила на такси, даже если следующий пункт моего маршрута находился всего в паре сотен шагов от предыдущего.
Проблемы подстерегали меня не только за пределами отяя, но и внутри. Большинство наших клиентов – настоящие джентльмены, однако время от времени попадаются персонажи с гнильцой.
Помню человека, который приходил в Гион-кобу почти каждый вечер и спускал на одзасики целое состояние. У него была дурная репутация среди майко и гэйко, и я старалась избегать его при малейшей возможности. Однажды я ждала возле кухни, пока подадут бутылку горячего сакэ, и тут этот мужчина подошел ко мне и начал елозить руками по моей груди:
– Где твои сиськи, Минэ-тян? Примерно здесь?
Не понимаю, как другие девушки спускали ему такое, но я этого делать точно не собиралась.
Рядом с кухней находилась алтарная комната, а в ней, на специальной подушке – набор деревянных брусков. Эти бруски нужны, чтобы отбивать время, когда читаешь сутры. Они достаточно увесистые. Я зашла в алтарную, взяла один из брусков и повернулась к мерзкому типу. Мой вид испугал его, и он помчался прочь по коридору. Я побежала следом. Он шмыгнул в сад, я – за ним. Босиком, с волочащимся по земле шлейфом.
Я взбежала за ним по лестнице на второй этаж отяя, совершенно не задумываясь о том, как на эту сцену посмотрят другие гости. Наконец, сделав круг, мы снова оказались возле кухни. Тут-то я и догнала его. И долбанула бруском по голове. Раздался глухой звук.
– Попался! – вскричала я.
Вскоре после этого случая он облысел.
25
НЕОБЯЗАТЕЛЬНО БЫЛО ЗАГЛЯДЫВАТЬ в бухгалтерскую отчетность, чтобы понять, кто является самой популярной майко в Гион-кобу. Достаточно было посмотреть на мое расписание: все вечера заняты на полтора года вперед.
График получился настолько плотным, что потенциальным клиентам приходилось подтверждать предварительное бронирование за месяц до одзасики. И, хотя я всегда оставляла пару окон на непредвиденные ситуации, их тоже обычно занимали уже за неделю. Если у меня все же случалось хоть немного свободного времени в вечернем расписании, я заполняла его по пути из Нёкобы, на ходу обещая еще кому-то то пять минут, то десять. За обедом я просила Кунико записать в журнал встреч эти дополнительные подработки.
Все пять лет, что я была майко, мои вечера были полностью расписаны. Я работала семь дней в неделю, 365 – в году, с пятнадцати до двадцати одного года. Каждую субботу и воскресенье. В канун Нового года и в сам праздник.
Я была единственным человеком в окия Ивасаки (как знать, может, и во всем Гион-кобу), кто никогда не брал выходных. Для меня работать было лучше, чем сидеть без дела.
По правде сказать, я не умела развлекаться. Иногда, если выдавалось немного свободного времени, я гуляла с подругами, но любое появление на публике меня выматывало.
Стоило мне выйти из дверей, как я становилась «Минэко из Гион-кобу». Почитатели окружали меня повсюду, куда бы я ни шла, везде приходилось играть свою роль. Я всегда была при исполнении. Если кто-то хотел со мной сфотографироваться, я разрешала. Если кто-то просил автограф – давала. Так продолжалось без конца.
Я боялась, что если не буду постоянно придерживаться профессиональной манеры поведения майко, то просто расклеюсь. Если честно, мне было гораздо приятнее находиться дома, одной. Размышлять, читать или слушать музыку. Только так я могла по-настоящему расслабиться.
Трудно вообразить жизнь в мире, где
