Долгая дорога до Грейсленда - Кристен Мей Чейз
– А теперь ты чуть выше моих. Вот круг и замкнулся, – проговорила я со смехом.
Мама шутливо огляделась в поисках чего-нибудь, чем в меня запустить. Наша пикировка вызвала у мистера Линкольна тихий смешок.
Я демонстративно поправила декольте и важно спросила:
– Мы вообще куда-нибудь собираемся сегодня?
Мама в ответ одобрительно хмыкнула и начала двигать бедрами в такт босса-нове, звучащей в ее голове. Так – пританцовывая – она направилась к выходу из магазина. Не забыв по ходу движения прихватить мятный леденец с прилавка.
Я последовала за ней, на ходу поблагодарив мистера Линкольна так, как сделал бы Элвис. Чем заслужила его одобрительную улыбку.
Грейс: Я ее вытащила!
Аша: Ура! Наконец-то. Поздравляю.
Грейс: ДА! Не думала, что буду так рада.
Аша: Ну, после такой недели, как у тебя, я уверена, даже остановка в придорожном кафе на Мемфисском шоссе станет событием.
Грейс: Да ну тебя.
Аша: Ладно, я имела в виду совершенно не то, что ты подумала.
Грейс: Подожди, скоро ты увидишь наши фотографии! Я тут такое отчебучила.
Аша: Безумнее того, чем ты занимаешься прямо сейчас? Не пугай меня.
Грейс: Не боись, подруга!
Аша: Ну, развлекайтесь! Хотела бы я быть там с вами. А то приходится все время заставлять кого-то надеть штанишки, а кого-то съесть вкуснейшие макароны с сыром.
Грейс: ♥
Глава 14
Появлению великолепной усадьбы Грейсленд должны были предшествовать не менее величественные окрестности. Так нам казалось. Но, двигаясь по старому шоссе № 51, мы не заметили никаких предвестников вступления в музыкальное королевство. Стояла нетипично жаркая и душная для осени погода; ехать в машине с практически неработающим кондиционером в синтетическом комбинезоне было крайне некомфортно. Мама настояла на том, чтобы ехать с опущенными стеклами, чтобы «дышать воздухом волшебства». Она была похожа на лабрадора-ретривера, которого хозяин взял с собой прокатиться на машине: голова торчит из окна, уши развеваются (или в случае с мамой парик), на морде (лице) – выражение блаженства.
– Ты успела сфотографировать тот магазинчик «Все за доллар»[50], мама? А ту заправку?
На мои подколы она лишь молча отмахивалась. Чувствовалось, что она не меньше меня удивлена тем, каким все вокруг выглядит банальным.
Когда мы останавливались на красный, люди глазели на нас; я заставляла себя в ответ приветливо улыбаться и махать рукой. Мама же никого не замечала, она вся ушла в процесс фотографирования заправок и торговых центров… А может быть, она привыкла к постоянным любопытным взглядам и грубым комментариям себе вслед. Невозмутимое спокойствие является лучшей реакцией в таких случаях!
– Смотри, Грейс! ГРЕЙС! – Ее голос сорвался на крик, когда мы подъехали к парковке, рядом с которой стояли частные самолеты Элвиса. Чуть дальше слева находились большие металлические ворота, как на входе в Диснейленд, – придававшие всему какой-то нереальный вид. Огромное число автомобилей на парковке страшно взволновали маму – как будто она осознала, что все эти годы Элвис принадлежал не только ей. По своему обыкновению, она начала дергать дверную ручку, не дожидаясь, пока машина остановится.
– Мама, усадьба еще даже не открылась, и у нас с тобой VIP-пропуска, так что, пожалуйста, полегче с дверцей, ладно?
Она медленно отпустила ручку и, откинувшись на спинку, стала нервно разглаживать невидимые складки на подоле платья. Звук, с которым ее руки сновали по ткани, оказался на удивление громким. Когда я взяла ее за руку, ощущение было, как будто я держу в ладонях ледышку.
– Дай мне минутку, Грейс. Не торопи, пожалуйста.
– Ты в порядке? Две секунды назад ты была готова выломать дверцу! – Мне показалось, что маме вот-вот станет плохо. Она была такой же белой, как мой синтетический комбинезон; и я с ужасом стала прикидывать варианты… Но мама сделала несколько глубоких вдохов, а потом тихонько произнесла:
– А вдруг там не будет ничего особенного?
Ее вопрос озадачил меня.
– Я ждала этого всю свою жизнь. Что, если это просто… дом?
Куда делась моя жизнерадостная, вечно полная оптимизма мама, которая всегда видела стакан наполовину полным, даже если он был наполовину полон дерьмом? Я не могла поверить: после всего, через что мы вместе прошли, когда наконец добрались до места обетованного, она сидит в машине, как замороженная.
Я поняла, что нужно действовать.
– Конечно, это всего лишь дом, мама.
– Ну, ты понимаешь, о чем я. – Она перестала разглаживать юбку, и сразу же стал слышен шум от проносившихся мимо машин.
Я хорошо ее понимала.
– Это как при подъеме на Эверест – не можешь себе представить, какой вид откроется с вершины?
– Или как ты будешь спускаться.
– Ну, это легко. Мы просто полетим домой. – Поймав укоризненный мамин взгляд, я продолжила: – Знаешь, может быть, ты наконец-то сможешь закрыть эту главу. Закончишь книгу. Если я чему-то и научилась у тебя, так это простой истине: вещи такие, какими ты их делаешь. Ты ведь даже в комнату входишь так, как будто выходишь на сцену. Так и с этим домом. – И я указала ей на ворота в Грейсленд. – Он будет таким, каким ты захочешь его видеть.
Когда мамина рука вновь оказалась в моей, я почувствовала, что она согревается.
– Я рада, что ты со мной, Грейс. Я имею в виду не только Грейсленд, а само путешествие, начиная с того, как мы сели в эту старую фиолетовую баржу, и заканчивая прибытием на эту парковку. Похоже на сон. Мне уже не верилось, что это когда-нибудь случится.
– Не могу поверить, что говорю подобное, но именно это делает жизнь такой захватывающей – ты не знаешь, что тебя ждет в следующий момент.
И тут я снова вспомнила про записки от экстрасенса. Я порылась сначала в бардачке, потом в своей бездонной сумке, в которой чего только не было. Но ни намека на конверты.
– Что ты ищешь, дорогая?
Всего лишь шпаргалку, которая подскажет мне, как спуститься с этой горы.
– Да так, ничего. Честно говоря, все, что мне нужно, находится рядом со мной. – С этими словами я погладила маму по исхудавшей щеке, на которой пламенел искусственный румянец.
За неделю, что я провела в больнице без привычных поводов переживаний и заботы – работа, муж, кошка, – я много о чем успела передумать. Меня можно было бы назвать теоретиком-пессимистом: обычно в моей голове роятся страшилки – например, как моя машина падает в бурную реку или как меня уносит цунами… И все мои силы уходят на придумывание планов спасения. Нашу поездку с мамой я бы отнесла к настоящим стихийным бедствиям, требующим чрезвычайной подготовки. Но теперь-то я знаю, что все эти теоретизирования никак не помогли бы в реальных ситуациях, в которых мы с ней оказывались!
Раньше несовершенство жизни приводило меня в ужас; возможные боль и разочарования казались неподъемными. Мне было проще от чего-то решительно отказаться, чем разбираться в нюансах и полутонах. Но ведь бывает, что люди любят тебя и одновременно причиняют боль; заботятся – и этим страшно раздражают… Все мы несовершенны и потому неповторимы. Нежные и хрупкие хитросплетения человеческих отношений, способные вознести до небес или погрузить в пучину отчаяния, – вот что делает нашу жизнь прекрасной.
– Ты же не хочешь опоздать в Грейсленд, мама? – подала я сигнал к выходу из машины. Успев забыть, что нахожусь в полном облачении под Элвиса, я расхохоталась, когда увидела свое отражение в зеркале автомобиля. Неудивительно, что люди пялились во все глаза!
Мы с мамой пошли по улице, напоминавшей Центральную улицу Диснейленда, по обе стороны которой располагались огромные вывески магазинов. Они отличались названиями и дизайном, но продавали практически одинаковые товары. А все вместе служили отличным фоном для съемки в Инстаграме[51].
– С днем рождения, мама! – Пока мы шествовали по сувенирному центру, я взяла маму под руку, чтобы помочь ей пережить вход в главное здание. А может быть, надеялась удержать ее от криков восторга, которыми она славилась?
СЕМЬ-ДЕ-СЯТ! Отныне для меня эта цифра будет звучать только так.
Наверное, мама слишком долго ждала этого момента, потому что повела себя на удивление сдержанно. Не проявив
